Праведники Меча - Марко Джон. Страница 20

Шайа плотнее закуталась в одеяло. В этих северных водах было очень холодно. Ей непонятно было, как нарцы выносят такой холод. Однако ответ был очевиден: нарцы были холоднокровными тварями — и тепло, будь оно солнечным или исходящим из сердца теплом человеческих отношений, не имело для них смысла. Шайа снова посмотрела на рассыпанные звезды Малого Льва и вздохнула. В такие ночи она тосковала по Лиссу. Но ее родители уже умерли. И ребенка, которого она вынашивала девять месяцев, отняли нарцы — и утопили его. Боль ожесточила Шайю. Она была полна решимости снова, сделать Лисс сильным. Как и ее товарищи, она лишилась из-за имперских дьяволов большого куска жизни и была намерена построить лучшее будущее. Изнасилованный Лисс — так когда-то называли ее родину. Но теперь нарцы стали называть ее Ужасающим Лиссом — и это наименование доставляло Шайе удовольствие.

— Лиан, — прошептала она, глядя на звезды, — мы за тебя отомстили.

При мысли об убитом младенце Шайе стало тоскливо. Возможно, он где-то там, высоко, и смотрит сейчас на нее. Нравится ли ему, что его мать превратилась в такую тигрицу? Шайа устремила взгляд на чернильно-черные воды. Люди провели в море уже несколько недель, и с момента отплытия с Кроута им не встретилось ни одного дредноута. Шайа гадала, не ошиблась ли ее королева в своих подозрениях. Джелена и ее советники считали, что нарцы попытаются отвоевать Кроут. Пока контратаки все не было. На Кроуте было пугающе тихо, и Шайе казалось, что это молчание раздражает Джелену.

Шайа расслабилась. Этой ночью она будет сидеть на топе в своем одеяле, любоваться небом, жевать сухари и время от времени кричать вниз: «Все спокойно!» И что самое приятное, никто ее не побеспокоит, пока не кончится вахта. А потом можно будет поспать. Шайа зевнула, борясь с желанием закрыть глаза. Качка и скрип такелажа словно сговорились ее убаюкать. Но прежде чем она снова зевнула, на горизонте что-то сверкнуло.

У Шайи заколотилось сердце.

— Что?...

Ее взгляд устремился к горизонту, к чему-то, что под покровом тьмы казалось почти невидимым. Однако это что-то двигалось вместе с волнами и появлялось на каждом гребне. Шайа быстро поняла, что это фонарь на корабле. Она поспешно достала подзорную трубу и поднесла ее к глазу. Оптика показала характерный силуэт дредноута, едва заметный на темном горизонте. Через секунду там появился еще один силуэт, потом — еще один, и Шайа с ужасающей уверенностью поняла, что дредноуты стремительно приближаются.

— Тревога! Тревога! — закричала она, разрушив ночную тишину. — Прямо по курсу корабли!

Адмирал Данар Никабар лежал на своей койке и тяжело дышал. Он только что завершил процедуру и остался без сил. Рядом с его постелью стоял металлический аппарат с множеством трубок и подпорок. На одном кольце был закреплен перевернутый сосуд, в котором осталось всего несколько голубых капель продлевающего жизнь снадобья. Никабар сотрясался под действием распространяющегося по его сосудам наркотика. Сгибая руку, он прогнал по венам остатки жидкости. Все конечности словно пылали после странной метаморфозы. Однако Данар Никабар привык к боли и принимал ее с радостью. В некоем вполне реальном смысле она делала его бессмертным.

Час был поздний, и Никабар был у себя в каюте один. Он всегда проводил эту процедуру в одиночестве. Никто, даже его доверенный капитан Бласко, никогда не присутствовал при его еженедельном возрождении. Этим вечером Никабар рано ушел с палубы «Бесстрашного» к себе, чтобы изучить карты, разложенные на простом столе. Нарские картографы не имели себе равных, но их карты были далеки от идеала. Сотня Островов Лисса были представлена сильно приблизительно: эти участки карт были полны догадок и неточностей. Для Никабара они были почти бесполезны. Хотя он уже двенадцать лет воевал с лиссцами, ему по-прежнему почти ничего не было известно о внутренних проливах. Неподвижно лежа на койке, Никабар гадал, вызвана его головная боль снадобьем или нескончаемыми тревогами войны с Л несом.

Адмирал открыл глаза. Он уже пришел в себя — или почти. Он извлек из руки серебряную иглу. Из крошечного отверстия показалась капелька крови. Никабар с любопытством ее рассматривал, гадая, как действует составленное Бовейдином снадобье. Даже по прошествии стольких лет снадобье оставалось для него тайной. Голова еще слегка кружилась, поэтому он медленно сел и спустил ноги на пол. В иллюминатор каюты виднелся фонарь сопровождающего фрегата, «Зловещего». Никабар нахмурился. Капитан Лраго подошел чересчур близко.

— Дурень, — проворчал Никабар, подходя к иллюминатору.

Прижавшись носом к запотевшему стеклу, он всмотрелся в ночь. Позади «Зловещего» видны были очертания «Черного Города». Никабар прикинул расстояние и счел его безопасным. Как командир Гарк намного превосходил Лраго. Никабар оторвался от происходящего за бортом и уселся за стол. Казалось, карты над ним издеваются. Устало, взявшись за перо, он начал рисовать на них крошечные прямоугольники: его флот окружает бедный беззащитный Лисс. Эта фантазия заставила его улыбнуться. Но реальность никогда не будет такой простой: Сотня Островов по-прежнему остается загадкой. Никабар бросил перо, так что по карте разлетелись брызги чернил.

— Проклятие! — пробормотал он.

Плавание до Казархуна продлится несколько недель. А потом еще несколько недель уйдет на то, чтобы составить план успешного нападения на Лисс. Казархунская кампания отнимает у него все силы и корабли. Как это ни странно, лиссцы действуют там вполне успешно. Однако Никабар не сомневался, что сломит их сопротивление, введя в бой «Бесстрашного». А после Казархуна... Он ткнул пальцем в карту.

— Лисс.

Он сумеет определить их слабое место. И как только он это сделает, он этим воспользуется. Королева Джелена, которая готовится отражать нападение на Кроут, будет слишком далеко и не сможет ему помешать. С «Бесстрашным» и горсткой других судов он захватит один из островов Лисса. И как только он это сделает, главный остров окажется, досягаем для его ударов.

— Адмирал Никабар! — позвали его из-за двери. Потом послышался настойчивый стук. — Адмирал! Вы не спите?

— Входи, Бласко.

Если его тревожат в такой час, значит, произошло нечто важное. Капитан Бласко открыл дверь. Он был странно возбужден.

— Адмирал, впередсмотрящие обнаружили корабль. Один. У Никабара мгновенно прошла головная боль.

— Лисский?

— По-моему, да. сэр. Мы еще слишком далеко, чтобы сказать наверняка, но он поворачивает для ухода. Мы очень близко.

— Направление?

— Он плыл на север, сэр. Прямо на нас. — Капитан Бласко ухмыльнулся. — Они знают, что мы ими займемся.

— Определенно, капитан, — проговорил Никабар, вставая. Только потом он заметил, что на нем нет рубашки. — Поднимайся на палубу и продолжай преследование. Я сейчас приду. Дай сигнал «Зловещему» и «Черному Городу». Надо их не упустить.

Капитан Бласко мгновенно исчез. Никабар услышал, как его сапоги быстро застучали по трапу. Он поспешно взял рубашку — и зацепил рукавом за металлический прибор, установленный над койкой. Стойка опрокинулась, пустой сосуд разлетелся вдребезги. Не обращая внимания на беспорядок, Никабар поспешно застегивая рубашку. У двери он сорвал с крючка куртку и надел ее уже по дороге на палубу. Над ним раскинулась звездная ночь. Северный ветер трепал паруса, стремительно гоня корабль по волнам. Массивный киль «Бесстрашного» приминал сопротивляющийся океан, вырезая в волнах гигантский белый след. Никабар быстро прошел на мостик. Там уже стоял капитан Бласко, указывая вперед, за нос корабля.

— Вон там! — крикнул капитан, выделяя пальцем убегающую тень.

— Стекла! — приказал Никабар.

Какой— то сообразительный лейтенант быстро вложил в ладонь адмирала подзорную трубу. Никабар раскрыл ее и направил поверх гребешков волн. Впереди быстро разворачивался корабль, пытаясь поймать ветер. Ясно были видны светлый рангоут, скошенный фальшборт и сверкающий зубастый таран. Корабль был лисский.