Крушение «Великого Океана» - Марриет Фредерик. Страница 21

— А вы написали вашей матери? — спросил Уильям.

— Да, сэр, капитан пожелал, чтобы я ей дал о себе вести, и он сделал от себя приписку, чтобы утешить и успокоить ее. К несчастью, это письмо, отосланное им с поваром, не дошло. Неизвестно, потерял ли он его или забыл отправить до отхода судна; только я позже узнал, что оно так и не попало к ней в руки.

— Не по вашей вине, Риди, — заметила миссис Сигрев.

— Не по моей вине, миссис Сигрев, но проступок был совершен раньше.

«Для своих лет я был очень ловок и смел и скоро сделался всеобщим любимцем. Особенно нравился я пассажиркам за то, что был еще так мал.

Мы счастливо пришли в Бомбей, где наши пассажиры высадились, а через три недели двинулись к Китаю. Была война, и за нами часто гонялись французские каперские суда; но у нас был хороший экипаж и достаточное количество пушек, ни один из каперов не решился на нас напасть. Мы благополучно пристали к Макао, выгрузили там наш товар и забрали чай.

Простояв в гавани Макао несколько времени в ожидании судов-конвоиров, мы снова отплыли к Англии. Подле Иль-де-Франса поднялась буря. Суда, сопровождавшие нас, были разбросаны ветром, а через три дня к нам подошел французский фрегат. После обмена выстрелами нам пришлось спустить флаг.

На нашу палубу прислали лейтенанта и сорок матросов, они захватили нас. Наша шкуна была для них отличным призовым судном. Капитана и большую часть экипажа перевели на палубу французского судна, но десять ласкаров и трое учеников остались на нашем «Индейце», чтобы помочь отвести эту шкуну на Иль-де-Франс, в то время находившийся в руках французов.

Мне было тяжело в двенадцать лет отправиться в тюрьму, но все же я не унывал и был по-прежнему весел.

Мы шли к острову, когда с подветренной стороны показалось судно, и хотя я не понимал, что говорили французы, видел, что они очень волнуются и то и дело смотрят в подзорную трубу.

Джек Ромер, один из моих товарищей-учеников, сказал:

— Не думаю, что нас заточать в тюрьму, Риди; это английское военное судно, если я не ошибаюсь.

Оно подошло ближе и было уже на расстоянии трех миль от нас. И вот этот фрегат выкинул английский флаг и дал выстрел.

Французы поставили шкуну по ветру, но напрасно. Англичанин быстро настигал нас. Тут французы стали упаковывать свое платье и вещи нашего капитана и все, что они захватили. Выстрелили. Ядро пролетело у нас над головами. Они бросили руль; Джек Ромер стал на колесо и, с моей помощью, повернул шкуну против ветра. Подошел бот, шкуна была захвачена.

Узнав, как поступили французы, капитан английского фрегата приказал осмотреть все их вещи и отнять от них награбленное добро.

Английский капитан не взял ни одной вещицы из собственности французов, прислал на их шкуну мичмана и оставил на ее палубе всех нас с тем, чтобы мы помогли довести это судно до порта; ему не хотелось отпускать для этого людей со своего корабля.

Вскоре все мы двинулись к Англии, радуясь, что не попали во французскую тюрьму. Однако мы только переменили французскую неволю на голландскую».

— Как так?

— Да через два дня мы огибали мыс Доброй Надежды; в это время на нас налетело новое французское судно и захватило в плен. Теперь поблизости не было друзей, и нас ввели в Столовую бухту; в те времена она была в руках Голландии, которая тоже вела с нами войну.

«Нам было плохо в голландской тюрьме. Но я, тогда еще очень юный, легко относился к этому…»

— А теперь пора и в постели. Мисс Каролина спит, а мастер Томми сильно зевает. Итак, я остановлюсь.

ГЛАВАXXXIV

Удар молнии. — Юнона оглушена. — Коза убита. — Громоотвод. — Рассказ Риди. — Рыбная ловля.

Скоро началась сильная гроза. Молния ярко сверкала, гром гремел, мешая спать.

Дети дрожали и плакали в объятиях матери и Юноны, которые сами были в сильной тревоге.

— Это ужасно, — сказал Сигрев, обращаясь к Риди. (Они оба поднялись с постели).

— Да, я еще не видывал такой страшной грозы.

— Ах, милосердный Бог! — вдруг вскрикнул Сигрев. В ту же минуту страшный толчок отбросил их обоих назад. Грохот грозы потряс дом; все задрожало; вещи попадали на пол. Серный запах наполнил комнату. И когда они поднялись на ноги, то увидели, что все наполнено дымом. Послышались стоны женщин и пронзительные крики детей.

— Боже, помилуй нас! — вскричал Риди, который оправился первый. — Молния ударила в наш дом, и, боюсь, начался пожар.

— Жена, дети! — закричал Сигрев. — Целы ли они?

— Да, целы, — ответила миссис Сигрев, — Томми здесь у меня. Но Юнона! Где Юнона? Юнона! — закричала она.

Негритянка не ответила.

Уильям бросился в другой край помещения и увидел, что Юнона неподвижно лежит на боку.

— Она умерла! — с отчаянием вскрикнула Уильям.

— М-р Сигрев, помогите мне вынести ее из дому, — сказал Риди, поднявший бедную девушку, — может быть, она только без чувств.

Юнону вынесли на воздух и положили на землю. Дождь лил потоками.

Риди осмотрел дом, чтобы увидеть, не начался ли пожар, но скоро убедился, что дождь залил огонь.

Потом он вернулся к Уильяму и Сигреву, которые остались подле Юноны.

— Я постараюсь привести ее в чувство, — сказал Риди, — а вы с мастером Уильямом идите в дом; миссис Сигрев слишком страшно одной в такую ужасную ночь. Но смотрите, сэр, Юнона не умерла… Она дышит… Она скоро придет в себя. Слава Богу.

Уильям и Сигрев вернулись в дом.

Миссис Сигрев лишилась чувств от страха. Ее очень утешило известие, что Юнона жива. Уиль успокоил крошку Альберта, а Томми скоро заснул в объятиях отца. Теперь гроза утихла; начался рассвет. Риди пришел и привел настолько оправившуюся Юнону, что она могла идти с его поддержкой. Ее уложили в постель, и Риди с Сигревом пошли осматривать, каких еще бед наделала молния.

Она ударила в то место, где предполагалось устроить очаг, растопила часть железного котла и, что было еще печальнее, убила козу Нанни; козлята же остались целы.

— Мы еще счастливо отделались, — сказал Сигрев.

— Да, сэр, слава Богу, — ответил Риди, — я думал, что бедная Юнона убита.

— Скажите, Риди, помнится, у нас был большой сверток медной проволоки? — спросил Сигрев.

— Да, сэр, я сам думал, что нам нужно поскорее устроить громоотвод, — заметил Риди.

Совсем рассвело. Миссис Сигрев оделась сама и одела детей; Уильям пошел готовить завтрак, а Риди достал сверток медной проволоки из запасов, сложенных под кроватями. Он его распрямил, принес и отправился за приставной лестницей, которая была в начатом ими сарае. После завтрака Риди и Сигрев пошли устраивать громоотвод, предоставив Уильяму все дела негритянки, которая все еще крепко спала на своей кровати.

— Мне кажется, сэр, — сказал Риди, — что одно из двух близких к дому деревьев годится. Они не слишком близки к дому, однако достаточно близки, чтобы проволока отводила молнию от нашего жилища.

— Я согласен с вами, Риди, но нельзя оставить обоих, — сказал Сигрев.

— Конечно, сэр. Однако обе пальмы понадобятся нам, чтобы мы могли подняться и прикрепить проволоку; после этого мы срубим вторую.

Риди приставил свою лестницу к одному из деревьев, взял с собой молоток и мешок с большими гвоздями-костыльками, вбил один из них в ствол дерева, вогнав его настолько глубоко, чтобы он мог вынести вес его тела; потом, ступив на него, вбил второй повыше и перешел на второй; стоя на втором, он вколотил третий и, таким образом, достиг вершины пальмы; потом спустился, оставил внизу молоток, унес с собой пилу и топорик и через десять минут спилил вершину дерева, так что остался только его высокий обнаженный ствол, походивший на шест.

— Берегитесь, Риди; как вы спуститесь? — с тревогой заметил Сигрев.

— Ничего, сэр. — ответил Риди. — Правда, я уже не молод, но я часто бывал на верхушках мачт, повыше этого.

Риди спустился; на земле он срубил небольшую трость, чтобы, прикрепив к ней заостренную проволоку, поместить ее наверх ствола пальмы с отпиленной кроной. Приготовив это, он снова поднялся на свой «шест», привязал маленькую палку к его верхнему концу, прикрепил медную проволоку к сделанному им из проволоки же острию и спустился. Ближайшее дерево срубили; нижний конец проволоки погрузили в землю, подле корней пальмы, на которой был устроен громоотвод.