Черное солнце - Зинченко Майя Анатольевна. Страница 24

– Знатный ужин получился, – усмехнулся Ромм. – Давно я не засыпал в кресле.

– Так вот отчего у меня ноет спина… Какой ужас, – пробормотал Франц. – Уже утро?

– Да, можно и так сказать. Полдень.

– Внизу, наверное, опять собрались желающие получить руну?

– Ох, и не напоминайте. – Ромма аж передернуло. – Честное слово, боюсь к ним спускаться. Сейчас я не в лучшем расположении духа, чтобы выслушивать бесконечные жалобы. Не хотите снова помочь мне?

– Я собирался погулять по городу, заглянуть в парк… Проветриться, так сказать.

– Обещаю, что после работы я лично покажу вам город. Все, что есть интересного в Ауроке, будет к вашим услугам. И парк тоже.

– Очень похоже на мольбу о спасении, – усмехнулся Франц.

– Вы правы, – согласился Ромм, выглянув в окно. – Это именно мольба. Хотите позавтракать?

– Нет. Мысль о съестном вызывает у меня отвращение.

– Я так и думал.

– Пойдемте. – Франц сделал рукой приглашающий жест в сторону двери. – Вдвоем мы с ними расправимся в два счета.

– Хорошо, что они вас не слышат, – рассмеялся Ромм, – а то бы эти милые старушки в два счета расправились с нами. Я не удивлюсь, что во времена молодости они в одиночку с голыми руками охотились на снежного тигра и устраивали засаду людоедам. Вполне вероятно, что они до сих пор продолжают ходить на охоту…

– Я понял, – кивнул Франц. – Если мне на узкой тропе встретятся сухонькая благообразная старушка в чепчике и людоед, я выберу второго как менее опасного.

В приемной стояло много народу. Появление Ромма было встречено гневным гулом. Обычно он начинал свой рабочий день с десяти, а не в половине первого. Он сделал вид, что не заметил недовольных лиц, и представил Франца. В этот раз он принимал посетителей в кабинете Ромма, который для удобства разделили ширмой на две части. В приемной выстроились две очереди, и в доме мастера рун воцарилось относительное спокойствие.

К восьми часам вечера мужчины отпустили последнего человека и облегченно перевели дух. Ромм, как и обещал, повел Франца в центральную часть города. Они успели посидеть в нескольких тавернах, посетить музей музыкальных инструментов, который не закрывался до самой полуночи, бросить «на счастье» монетку в фонтан с горячей водой, поучаствовать в ловле карманника и купить совершенно ненужное им седло. Позже они и сами не могли сказать, зачем купили его, так как на тот момент ни у одного из мастеров не было коня.

Уже за полночь с седлом под мышкой мужчины возвращались к Ромму. Франц решил, что неожиданную покупку лучше будет хранить у него. Еще неизвестно, как Магда отнесется к тому, что жилец приносит в дом вещи, которым место на конюшне.

Они неплохо провели вечер. Особенно запомнилась погоня за карманником. Мастер рун – лицо почти официальное и поэтому должен помогать стражникам, если в нем есть необходимость.

Они гнались за воришкой по переулкам, трущобам, совсем выдохлись и в конечном итоге не поймали. Он скрылся в каком-то подвале, из которого был выход в другой подвал, и так далее… Изрядно запыхавшиеся стражники пригорюнились, но когда Франц отдал им кошелек, который вор обронил во время бегства, то их настроение сразу улучшилось. Украденное возвращено законному владельцу, и честь стражи спасена.

Последующие две недели Франц только и делал, что утром приходил к Ромму, брал себе часть его работы, а потом продолжал знакомство с городом. Хотя ему и приходилось бывать раньше в Ауроке, он никогда не жил в нем достаточно долго, чтобы иметь возможность хорошо изучить этот замечательный город.

Облачившись в темно-коричневую с черными кожаными вставками куртку на меху, зеленую рубашку и повязав шейный платок в тон куртке, он стал почти не отличим от местных жителей. Пока молчал, во всяком случае, потому что акцент уроженца восточных земель выдавал его с головой.

Мастер неожиданно для себя самого пристрастился кормить уток в парке, и теперь птицы с радостным кряканьем спешили к нему, безошибочно узнавая среди других. Больше всего уткам нравились белые сдобные батоны, и Франц как-то раз скормил им целых пять штук. Отяжелевшие птицы, словно груженные лесом баржи, сытые и довольные возвращались в свои зимние дома, оставляя мастера рун на берегу с пустыми руками.

Кроме парка он часто сидел в маленьком ресторанчике, похожем больше на музей, чем на ресторан. Его хозяин был страстным коллекционером заводных игрушек. У него даже официанты были не люди, а хитроумно сделанные автоматы. Мерное тиканье сотен механизмов доносилось со всех сторон, оказывая благотворное влияние на Франца. Под эти звуки хорошо думалось. Голова становилась ясной, и мысли переставали метаться, словно дикие кони во время степного пожара.

Мастер заплатил Магде за комнату на месяц вперед и стал понемногу привыкать к новой жизни. У него было достаточно денег, чтобы ни в чем себе не отказывать – при том скромном образе жизни, который он вел, это было совсем не сложно. В Ауроке он получил то, что желал, – спокойствие.

С Роммом они стали хорошими приятелями, и к их компании скоро присоединился Даниель. Втроем они собирались у Магды и шумно нахваливали ее кулинарные шедевры, заставляя женщину краснеть. Магда клялась, что в жизни не видела больших подхалимов, чем они. Но так как всякий раз после окончания ужина она с жаром просила заходить еще, это означало, что их похвала приходилась ей по вкусу.

Франц не раз мысленно возвращался к тому, что с ним случилось, после его отъезда из Таурина. Он не мог понять, кто помог ему составить руны, в критический момент направил на верный путь, кто подсказал имя знака… Он хотел надеяться, что это была Раэн, что ее душа до сих пор где-то рядом с ним. Она ждет, когда его жизненный путь завершится, чтобы соединиться с ним навеки в вечности. Он надеялся, но очень боялся ошибиться…

Раэн ничем больше не напоминала о себе, даже перестала являться к нему во сне. В распоряжении мастера остались только тени прошлого. Нередко утром, еще не проснувшись как следует, он искал ее подле себя, но его рука всякий раз натыкалась на холодную постель, и Франц со стоном вспоминал, отчего Раэн нет рядом. Ему не хватало ее тепла, и он по-прежнему не верил в ее окончательную смерть. Не верил, потому что не мог понять, как человек может исчезнуть без остатка.

Но если Раэн все же неподалеку, то почему не даст знать о себе, чтобы он знал наверняка?

Почему мучает его? Не может или не хочет говорить? Или это он виноват в том, что не слышит ее тихого голоса?

Это были запретные мысли, Франц понимал, что рассуждает как последний эгоист, но ничего не мог с собой поделать.

Он снова встречался со священником, но в храме его ожидало одно разочарование. Священник – полная противоположность Римусу, был тучным человеком, полностью лысым и страдал одышкой. Он холодно принял Франца и посоветовал прекратить забивать себе голову всякой ерундой. Все мертвые, то есть их тела, лежат в земле. Души праведников поют вечную песнь Господу, а души нечестивцев корчатся в аду.

Из разговора Франц уяснил, что мастер рун, задающий странные вопросы, да еще чужестранец, принадлежал именно к нечестивцам, и его участь была незавидна. В отвратительнейшем настроении он вышел из храма, потеряв всякую веру в священников.

Для того чтобы помочь ближнему, мало быть священником, надо быть еще и хорошим человеком. А этот священнослужитель таковым не являлся.

Исцелить душу не менее трудно, чем тело. Ведь ее болезни чаще всего не видны, а когда они все же проявляют себя, то становится слишком поздно что-то делать.

Конечно, Франц мог отправиться в другой храм, но после неприятного разговора у него пропало всякое желание. Уж лучше пойти к уткам и, сидя на скамейке, поведать им свою историю. Птицы по крайней мере более чуткие слушатели.

В Аурок пришла зима. Роскошная королева, засыпавшая серые мостовые и остроконечные красные крыши домов ослепительно белым снегом. Оконные стекла были покрыты причудливыми узорами, словно над ними поработал неутомимый гений-художник.