Увертюра к смерти - Марш Найо. Страница 39

— Как она может быть наставницей девушек! — воскликнул Аллен.

— Похоже, что это именно так, и она опять обошла мисс К., обучая девочек искусству завязывать бантики и незатейливой кулинарии. Сама себя продвигала, так сказать, по служебной лестнице. Начала с самой нижней ступени и добралась до самого верха. Местные девушки от этого не очень-то в восторге, но ей как будто удалось объединить их вокруг себя. И когда леди Эпплбай оставила свой пост, мисс Прентайс заняла её место. Примерно то же самое с Женским институтом и другими местными организациями. Мисс П. оказалась слишком энергичной и умной по сравнению с мисс К. Они были подругами, водой не разольёшь, но Мэри говорит, что иногда мисс К., придя домой с собрания Молодёжного общества или ещё откуда-нибудь, так говорила о мисс Прентайс, что даже Мэри удивлялась.

— О, Господи!

— Она угрожала самоубийством и так далее. Мэри знала все о завещании. Убитая часто говорила об этом — не далее, как в прошлый четверг, когда у них была генеральная репетиция, она сказала, что для мисс Прентайс было бы хорошим уроком, если бы она вообще исключила её из завещания, но она слишком милосердна, чтобы сделать это, однако надеется, что если она умрёт первой, эти деньги будут как кипяток обжигать совесть мисс Прентайс. В пятницу, сказала Мэри, у неё был хороший день. Она ушла на исповедь и вернулась в хорошем расположении духа. После пяти часов было какое-то дело в Пен Куко, и вечером она ходила в кружок книголюбов или что-то в этом роде — в дом ректора. Она была в прекрасном настроении, когда уходила, но вернулась не раньше одиннадцати часов, гораздо позднее обычного. Гибсон говорит, что на обратном пути она все время молчала, и Мэри говорит, что, когда она вошла, вокруг лица у неё был завязан шарф, и воротник пальто поднят и…

— Это была не она, — вмешался Найджел. — Мисс Прентайс переоделась в мисс Кампанула, чтобы взглянуть на завещание.

— Успокойтесь, Басгейт. Продолжайте, Фокс.

— Мэри проводила её в комнату, но та сказала, что ей никто не нужен, и Мэри клянётся, что она плакала. Она услышала, как её хозяйка легла. На следующее утро Мэри первым делом понесла ей чай и говорит, что вид мисс Кампанула её просто шокировал. Как выразилась Мэри, она была похожа на старую нищенку, оставленную на улице под дождём.

— Очень наглядно. Итак?

— Итак, вчерашнее утро она провела в ратуше вместе с остальными, но когда вернулась, написала записку своим адвокатам и приказала Гибсону отправить её. После полудня она оставалась дома.

— Я знал, Фокс, что у вас ещё что-то есть наготове, — сказал Аллен. — Где промокательная бумага? Фокс мягко улыбнулся.

— Оказалось, все нормально, сэр. Вот она. Он взял лист промокательной бумаги с письменного стола и протянул его Аллену. Это был почти чистый лист, только с четырьмя строчками. Аллен приставил его к зеркалу и прочитал:

— Собиралась изменить своё завещание, — заметил Найджел из-за плеча Аллена.

— Ну вы и гадальщик! — сказал Аллен. — Провидец несчастный! Я не удивлюсь, если вы окажетесь правы. Что-нибудь ещё. Фокс?

— Больше ничего, сэр. Она выглядела как обычно, когда пришла в ратушу на представление. Она ушла отсюда в семь часов. Так как она не должна была появиться на сцене до второго акта, ей не было необходимости приходить так рано.

— И они не знают, кому, кроме её адвокатов, она могла бы написать?

— Совершенно верно, господин Аллен.

— Теперь мы пообедаем, а затем посетим дом ректора. Идёмте.

Когда они вернулись в гостиницу, то обнаружили, что представитель “Чиппинг курьер” оказался чересчур усердным. Толпа молодых людей, одетых во фланелевые брюки и твидовые пальто, приветствовала Найджела с какой-то осторожной и подозрительной сердечностью и окружила Аллена. Он дал им краткий отчёт о рояле и его внутреннем устройстве, ничего не сказал о водяном пистолете, сообщил, что, похоже, убийство не имело мотива и умолял их не следовать за ним по пятам.

— Это затрудняет мои действия и абсолютно бесполезно для вас.

— Кому принадлежит кольт, господин главный инспектор? — спросил развязный молодой человек в огромных очках.

— Это местное оружие, и есть предположение, что его украли, — ответил Аллен. — Если будет ещё какая-либо информация от полиции, джентльмены, вы услышите об этом. У вас достаточно материала для газетных отчётов. А теперь уходите, и побыстрее. Будьте маленькими Пу-Ба [10] . Никаких подтверждающих деталей не требуется. Повествование является достаточно убедительным, и насколько я понимаю, художественная достоверность не в вашем вкусе.

— Испытайте нас, — предложил все тот же молодой человек.

— Pas si bete [11] , — сказал Аллен. — Я хочу съесть свой обед.

— Когда вы собираетесь жениться, господин Аллен?

— При первой же возможности. Всего хорошего. Он удалился, оставив Найджела на съедение репортёрам.

Аллен и Фокс за десять минут расправились с обедом, покинули гостиницу через чёрный ход и уехали на машине Биггинсов прежде, чем иссяк фонтан красноречия не посвящённого в детали Найджела. Аллен расстался с Фоксом в деревне. Фокс должен был разыскать членов Молодёжного общества, запастись очередной порцией местных слухов и присутствовать на вскрытии. Аллен свернул на Вэйл-Роуд и через пять минут остановился у дома ректора.

Как и большинство священников, по воскресеньям ректор принимал посетителей. Парадная дверь была широко распахнута. На столе в холле Аллен увидел аккуратную стопку детских книжек с церковными гимнами. Рядом с ними лежал берет ректора. Из комнаты доносился женский голос:

— Очень хорошо, господин Коупленд. На этом можно закончить.

— Я тоже так думаю, — раздался голос ректора.

— Через ночь сомнений и печали, — живо добавила леди.

— Им нравится это?

— О, они любят это, господин Коупленд.

— Очень хорошо, — утомлённым голосом сказал ректор. — Спасибо, мисс Райт.

Крупная деревенская девушка вышла из комнаты в холл. Она собрала книги в соломенную сумку и торопливо вышла, бросив внимательный взгляд на Аллена.

Аллен ещё раз позвонил в дверь, и через несколько мгновений появилась пожилая горничная.

— Могу я увидеть господина Коупленда?

— Я сейчас узнаю, сэр. Как о вас доложить?

— Инспектор Аллен. Я из Скотленд-Ярда.

— О! О да, сэр. Пожалуйста, следуйте за мной. Он прошёл за ней через холл. Она открыла дверь и произнесла:

— Сэр, к вам полиция.

Аллен вошёл.

Похоже, господин Коупленд секунду назад вскочил на ноги. Рядом с ним стояла девушка, в которой Аллен узнал его дочь. Они, действительно, были очень похожи, и по их лицам было видно, что настроение их в данный момент было тоже почти одинаковым: они были поражены и встревожены. Господин Коупленд, в своей длинной сутане, сделал несколько шагов вперёд и пожал Аллену руку.

— Мне очень жаль, что приходится беспокоить вас в такой день, — сказал Аллен. — Я знаю, что это самый плохой день, какой только можно было выбрать для визита к вам, но, к сожалению, это дело не терпит отлагательств.

— Что вы, что вы, — сказал ректор, — мы просто очень встревожены. Это моя дочь. Боюсь, я не…

— Аллен, сэр.

— О, да, да. Прошу вас, садитесь. Дина, дорогая…

— Прошу вас, не уходите, мисс Коупленд, — сказал Аллен. — Я надеюсь, что вы чем-нибудь сможете нам помочь.

Очевидно, до его прихода они сидели вместе с деревенской девушкой у камина, перед которым полукругом стояли уже довольно потрёпанные стулья. Камин, куда недавно добавили поленьев, уютно потрескивал и овевал теплом ветхие обои цвета зеленого яблока, трухлявые балки на потолке, приятные гравюры на стенах и горшок с жёлтыми хризантемами из теплиц Пен Куко.