Увертюра к смерти - Марш Найо. Страница 40

Они сели. Сначала Дина опустилась на стул, стоявший в центре, а затем Аллен и ректор устроились по обе стороны от неё.

Возможно, по лицу Аллена можно было понять, что он чувствовал, оглядывая эту комнату. Его рука потянулась к карману пиджака, а затем торопливо опустилась.

— Пожалуйста, курите вашу трубку, — сказала Дина.

— Вы очень наблюдательны, — заметил Аллен. — Теперь я уверен, что вы поможете нам. Я действительно могу курить?

— Пожалуйста.

— Я редко курю, — как будто извиняясь, проговорил Аллен, — но сейчас именно такой случай.

И пока он набивал трубку, его посетила странная мысль. Ему пришло на ум, что он стоит на пороге новой дружбы, что он ещё вернётся в эту старую комнату и опять будет сидеть возле камина. Он подумал о женщине, которую любил, и ему показалось, что она тоже будет здесь в тот, следующий раз, и она будет счастлива. “Странные фантазии”, — подумал он и отогнал их подальше.

Ректор уже говорил:

— ..Ужасное несчастье. Страшно думать, что среди людей, которых ты так хорошо знаешь, есть одно сердце, в котором зародилась столь сильная злоба на своего собрата.

— Да, — согласился Аллен. — Стремление убивать спит внутри многих людей, но когда оно реализуется, это нас шокирует и изумляет. Я часто замечал это. Реакция на убийство почти всегда — это глубочайшее изумление.

— Для меня, — сказала Дина, — самым ужасным является гротескная сторона случившегося. Как будто кто-то жестоко пошутил.

— Значит, вы слышали, как это случилось?

— Я думаю, на двадцать миль кругом нет человека, который бы этого не слышал.

— Ясно, — сказал Аллен. — Роупер постарался. Он наконец раскурил трубку и, глядя поверх своих рук на собеседников, проговорил:

— Пока я не забыл. Никто из вас не ставил ящик под одним из окон ратуши в пятницу вечером или в субботу?

— Нет, — покачала головой Дина.

— Нет, — твёрдо произнёс ректор.

— Ясно. Это не имеет значения. Ректор сказал:

— Возможно, мне не следовало бы спрашивать, но есть ли у вас хоть какое-нибудь подозрение о том, кто…

— Никакого, — сказал Аллен. — В данный момент никакого. До того, как хоть что-то начнёт вырисовываться, нужно прояснить очень многое. Например, что касается ключа от ратуши. Где он был в пятницу?

— На гвозде между пристройкой и основным зданием, — сказала Дина.

— Я думал, что так было только в субботу.

— Нет. Я оставила его там в пятницу специально для членов Молодёжного общества, которые работали в ратуше во время обеда. Они расставляли мебель, подметали и так далее. Когда в два часа они ушли, то оставили ключ на гвозде.

— Но мисс Кампанула пыталась попасть туда примерно в половине третьего и не смогла.

— Я думаю, что мисс Кампанула не знала о ключе. Я договорилась с девушками и, кажется, упомянула об этом на генеральной репетиции на случай, если кто-то ещё захочет туда зайти. Но я абсолютно уверена, что к тому моменту мисс Кампанула уже ушла. А раньше мы никогда там ключ не оставляли.

— Вы заходили в ратушу в пятницу?

— Да, — сказала Дина. — Я ходила туда во время обеда посмотреть, как идёт подготовка зала. Я ушла раньше, чем они закончили, и вернулась сюда.

— А затем вы пошли по Топ-Лейн к Пен Куко?

— Да, — удивлённо произнесла Дина, и в её глазах возникло такое же насторожённое выражение, какое Аллен уже видел у Генри.

— Когда примерно в два часа вы уходили из ратуши, там был Джорджи Биггинс?

— И делал жизнь невыносимой с помощью своего ужасного водяного пистолета. Ты знаешь, папа, это очень непослушный ребёнок. В нем сидит дьявол. Тебе следует попробовать изгнать его.

— А потом вы ничего не слышали про Джорджи? — осторожно поинтересовался Аллен. — От Роупера, например.

— А что я должна была услышать? Аллен рассказал им.

— Я хочу, — добавил он, — чтобы о его вовлеченности в эту историю было известно как можно меньше. Думаю, нет нужды сомневаться в том, что Джорджи со своей “Игрушкой для бездельников” и водяным пистолетом не мог отлить пулю, которую убийца использовал для выстрела. Нельзя возлагать на плечи маленького мальчика такую ответственность, каким бы плохим он ни был. Боюсь, что это все равно рано или поздно станет всем известно, но мы должны сделать все возможное, чтобы по деревне не пошли слухи.

— Конечно, — сказал ректор. — В то же время, он понимал, что совершает нечто нехорошее. Ужасные последствия…

— Они несоизмеримо ужасны, вам не кажется?

— Да, это так. Я согласна с вами, — сказала Дина. Аллен, видя по глазам ректора, что он готов прочитать целую проповедь, поспешил перейти к следующему пункту.

— Вы видите, — продолжал он, — что замена водяного пистолета на кольт должна была произойти после двух часов в пятницу, так как в это время Джорджи ещё размахивал своей игрушкой. Потом он задержался в ратуше и оснастил своим пистолетом рояль. Он подтвердил это. Шофёр мисс Кампанула по её просьбе посмотрел в открытое окно в два тридцать и увидел рояль с поднятой крышкой. Его рассказ наводит нас на мысль, что в это время кто-то прятался в здании. Джорджи с большой неохотой рассказал мне все это, и признаюсь, его воспоминания о мисс Кампанула, ломившейся в дверь и требовавшей впустить её, похожи на ночной кошмар. Хотя я не претендую на то, что хорошо понимаю детскую психологию.

— Закон, — произнесла Дина, — в лице его представителей оказывается на удивление милосердным. Аллен не обратил внимания на её слова.

— Итак, все, что нам известно, позволяет считать время два часа тридцать минут в пятницу точкой отсчёта. Вы, мисс Коупленд, пошли вверх по Топ-Лейн и случайно столкнулись с господином Генри Джернигэмом.

— Что? — воскликнул ректор. — Дина!

— Все нормально, — сказала Дина высоким голосом. — Это было случайно, папа. Я действительно встретила Генри, и мы действительно вели себя так, как ты мог бы предполагать. Но срок нашего отчуждения тогда почти закончился. Это я виновата. Я не смогла устоять.

— Мне кажется, через некоторое время туда пришла мисс Прентайс, — сказал Аллен.

— Она вам об этом рассказала?

— Мне рассказал господин Генри Джернигэм, и мисс Прентайс подтвердила это. Мисс Коупленд, вы не расскажете мне, что произошло во время этого тройного столкновения?

— Раз они вам не рассказали, — ответила Дина, — я тоже ничего не скажу.

Глава 17

ИСПОВЕДЬ СВЯЩЕННИКА

— Вы не расскажете? — мягко спросил Аллен. — Жаль. Тогда нам придётся…

— Что придётся?

— Идти окольным путём. Выспрашивать у слуг, какие отношения были между мисс Прентайс и её молодым родственником. Внимательно прислушиваться к деревенским слухам… Все такое.

— Я думала, — вспыхнула Дина, — что в наше время работа отдела криминальной полиции считается по большей части благородным делом.

— О нет! — ответил Аллен. — Вы очень заблуждаетесь.

Её лицо стало пунцовым.

— Это было недостойное замечание с моей стороны, — сказала Дина.

— Это было непростительно, дорогая, — заметил её отец. — Мне стыдно за тебя, я не знал, что ты можешь быть способна на такое.

— Я не нахожу в этом никакого оскорбления, — весело произнёс Аллен. — Это подмечено очень точно.

Но лицо господина Коупленда было розовым от смущения, а Дина все ещё переживала, что допустила бестактность. Ректор стал обращаться к ней так, словно она ребёнок в церкви. Его голос сделался несколько елейным, а в движениях его головы Аллен распознал манеры проповедника, стоящего на кафедре. Он говорил:

— Дина, ты нарушила торжественное обещание, и к этой своей вине ты добавляешь намеренное уклонение, невоспитанность и неоправданную дерзость. Мне придётся кое-что объяснить господину Аллену. Он повернулся к Аллену:

— Моя дочь и Генри Джернигэм, — произнёс он, — питают друг к другу привязанность, которой ни его отец, ни я не одобряем. Дина сказала, что они поклялись не встречаться наедине в течение трех недель. Пятница была последним днём из этих трех недель. Мисс Прентайс в этом вопросе была на нашей стороне. Если она встретила их в тот момент, когда, как призналась Дина, они полностью забылись и игнорировали своё обещание, я уверен, что она была крайне разочарована и подавлена.