Увертюра к смерти - Марш Найо. Страница 5

— Большое спасибо. Я не думаю, что мои обязанности председателя будут очень тяжелы, так как мы собрались только для того, чтобы определить дату и характер этого мероприятия, и когда все будет решено, мне останется только передать бразды правления тем людям, которые примут в этом непосредственное участие. Наверное, я должен пояснить, что мы имеем в виду. Молодёжное общество, которое провело такую замечательную работу в Пен Куко и соседних приходах, очень нуждается в денежных средствах. Мисс Прентайс, президент этого общества, и мисс Кампанула, его секретарь, расскажут вам об этом подробнее. Но больше, чем что-либо другое, мы хотели бы приобрести новый рояль. Тот инструмент, который мы имеем сейчас, был подарен вашим отцом, не так ли, эсквайр?

— Да, — ответил Джоуслин. — Я прекрасно это помню. Мне в то время было лет двенадцать. Тогда уже рояль был не новым. Могу себе представить, во что он сейчас превратился.

— У нас был настройщик из Грейт-Чиппинга, — согласилась мисс Кампанула. — и он сказал, что ничем не может помочь. Я виню во всем скаутов. Когда старший сын Каинов сделался начальником отряда скаутов, они стали вести себя все хуже и хуже. У этого молодого человека нет ни малейшего понятия о дисциплине. В субботу я застала Джорджи Биггинса, когда он топал ногами по клавишам и бил концом какого-то шеста по струнам внутри инструмента. “Если бы я была начальником скаутов, — сказала я, — я задала бы тебе такую порку, о которой ты помнил бы целый год”. Он ответил мне в грубых и нахальных выражениях. Я сказала старшему Каину, что если он сам не может управлять мальчиками, то пусть передаст их тому, у кого это лучше получится.

— Дорогая моя, да, — торопливо ответил ректор, — иногда они ведут себя как юные варвары. Что ж, рояль, конечно, — это не единственная собственность общества. Он был подарен приходу. Но я предложил, раз они часто им пользуются, выделить некоторую сумму из той, что наберётся в результате этого мероприятия, в фонд покупки нового рояля, а не отдавать все деньги в общий фонд общества. Я не знаю, что все вы об этом думаете.

— Сколько будет стоить новый рояль? — спросил доктор Темплетт.

— В Грейт-Чиппинге сейчас есть очень хороший инструмент, — сказал ректор. — Он стоит пятьдесят долларов.

— Мы можем надеяться заработать такую сумму нашим представлением? — спросила Дина.

— Послушайте, что я скажу, — произнёс эсквайр. — Я покрою разницу. Похоже, рояль — это дело Пен Куко.

Раздался всеобщий одобрительный шёпот.

— Это чертовски здорово, эсквайр, — сказал доктор Темплетт. — Вы очень великодушны.

— Это действительно очень хорошо, — согласился ректор.

Мисс Прентайс, хотя и сидела не двигаясь, была явно горда собой. Генри заметил, как мисс Кампанула посмотрела на свою подругу, и был потрясён необычайно злобным блеском её глаз. Он подумал: “Она завидует Элеоноре, потому что на ту падает отсвет благородного поступка моего отца”. В этот момент он ясно осознал, какую на самом деле глубокую неприязнь испытывали друг к другу эти две стареющие леди.

— Может быть, — сказал ректор, — мы проведём формальное голосование?

Они проголосовали. Ректор поспешил перейти к следующему вопросу. Представление в приходском клубе было решено организовать ровно через три недели. Мисс Прентайс, которая стала секретарём собрания благодаря тому, что сидела справа от ректора, постоянно что-то записывала. Но каждый знал, что они едва ли приблизились к главной теме этой встречи. То, что мисс Прентайс назвала “характером нашего маленького представления”, все ещё не получило более чёткого определения. То и дело кто-нибудь украдкой бросал взгляд на небольшую стопку современных пьес перед Диной и на более увесистую пачку старых французских театральных изданий перед мисс Прентайс. И пока шло обсуждение сроков и стоимости билетов, тайные мысли не давали покоя каждому из присутствующих.

Ректор подумал: “Я не могу поверить, что Темплетт способен на такое. Врач, у которого больна жена! Кроме того, у него есть ещё и профессиональное положение. Но что заставило его привести её сюда? Он должен был понимать, какую реакцию это вызовет. Как бы я хотел, чтобы мисс Кампанула не смотрела на меня так. Она опять хочет встретиться со мной наедине. Зачем только я сказал, что исповедь признается Церковью? Но что я мог сделать? Я не хочу, чтобы она исповедовалась. Я не хочу, чтобы у меня складывалось впечатление, будто она и мисс Прентайс используют исповедь как средство очернить друг друга. Шесть ролей и семь человек. О, Боже!"

Эсквайр подумал: “Элеонора абсолютно права, я хорошо играл в «Ici on Parle Francais» [2] . Интересно все-таки, как естественно некоторые ведут себя на сцене. Хотя если Дина и Генри попытаются предложить одну из этих современных пьес, похоже, для меня там вряд ли найдётся подходящая роль. Я хотел бы сыграть того не-слишком-молодого джентльмена из комедии Мари Темпест. Миссис Росс могла бы исполнить роль Мари Темпест. Элеонора и старая Идрис ни за что этого не допустят. Интересно, правда ли, что из-за грима актёры на сцене не целуются по-настоящему? Однако во время репетиций… Интересно, правда ли все то, что говорят о докторе Темплетте и миссис Росс? Я чувствую себя молодым, как никогда. Черт, как же мне быть с Генри и Диной Коупленд? Дина — симпатичная девушка. И с характером. Современная. Если бы только Коупленды были немного побогаче, не возникло бы никаких проблем. Полагаю, они будут обсуждать меня. Генри, конечно, скажет что-нибудь умное. Будь проклята Элеонора! Придержи она свой язычок — мне бы теперь не пришлось разбираться с этим делом. Шесть ролей и семеро актёров. В конце концов, почему бы ей тоже не принять участия? Пожалуй, Темплетт захотел бы сыграть этого очаровательного не-слишком-молодого человека, а для меня тогда останется лишь тот смешной, несчастный, трясущийся старикашка”.

Элеонора Прентайс подумала: “Если я позабочусь о том, чтобы все уладить, это будет выглядеть, будто Идрис создаёт всю эту суету, и он подумает, что ей не хватает милосердия. Шесть ролей и семь человек. Идрис настроена любой ценой остановить эту мадам Росс. Я вижу, как она раздражена, и вот-вот произойдёт её очередная вспышка. Это все к лучшему. В следующем месяце мне исполнится сорок девять лет. Идрис уже больше, чем сорок девять. Дине следовало бы работать в приходе. Хотела бы я знать, что там происходит между актёрами и актрисами. Все эти переодевания за сценой и разъезды по разным городам. Если бы я могла выяснить, что Дина… Если бы я вышла замуж, Джоуслин определил бы мне месячное содержание. Нет, вы только посмотрите, как эта женщина и Темплетт смотрят друг на друга! А Дина и Генри! Я не вынесу этого. Просто не смогу вытерпеть! Главное — не показать, как меня это задевает. Я хочу взглянуть на него, но я не должна этого делать. Наверное, Генри наблюдает за мной. Генри все знает. Приходский священник должен быть женат. У него голова ангела. Нет. Не ангела. Греческого бога. Упасть ниц перед Твоим троном и лежать и смотреть на Тебя. О, Боже, сделай так, чтобы он меня полюбил!"

Генри подумал: “Завтра утром, если будет хорошая погода, я встречусь с Диной за Клаудифолдом и скажу ей, что люблю её. Почему Темплетт не должен был приглашать Селию Росс в пьесу? Черт с ними, с этими шестью ролями и семерыми актёрами. Надо найти новую пьесу. Я влюблён впервые в жизни. Я пересёк границу незнакомой страны, и этот момент никогда больше не повторится. Завтра утром, если будет хорошая погода, мы с Диной будем вдвоём на холмах за Клаудифолдом”.

Дина подумала: “Завтра утром, если будет хорошая погода, Генри будет ждать меня за Клаудифолдом, и я думаю, что он будет говорить мне о своей любви. И в целом мире не будет никого, кроме нас с Генри”.

Темплетт подумал: “Мне следует быть осторожным. Пожалуй, это было безумием с моей стороны — предлагать ей прийти, но после того, как она сказала, что страстно желает играть на сцене, мне ничего другого не оставалось. Если эти две голодные старые девы вцепятся в нас своими зубами, моей врачебной практике придёт конец. Боже, как бы я хотел быть другим! Боже, как бы я хотел, чтобы моя жена была здорова! Хотя, возможно, это ничего бы не изменило. Селия целиком завладела мной. Это как инфекция. И я поражён ею до мозга костей”.