Увертюра к смерти - Марш Найо. Страница 6

Селия Росс подумала: “Пока все хорошо. Итак, я здесь. С эсквайром мне будет несложно справиться. Он уже и так не отрывает от меня глаз. Мальчик влюблён в девочку, но он все-таки мужчина, и я думаю, что он будет великодушен. Он неглуп, однако, и могу предположить, что я ему уже понравилась. Он очень привлекателен, у него такие сверкающие серые глаза и светлые ресницы. Вот было бы забавно отбить его у неё. Сомневаюсь, смогу ли. Он уже вышел из того возраста, когда они влюбляются в женщин гораздо старше их самих. Я чувствую себя равной им всем. Как же было смешно, когда мы с Билли вошли и увидели этих двух засохших старых дев с выпученными глазами! Они знают, что им не справиться с моим здравым смыслом и решительностью. Они обе пытаются сейчас увидеть, касается ли рука Билли моих плеч. Кампанула смотрит открыто, а «бедная родственница» только поглядывает искоса. Сейчас я немного откинусь назад. Вот так! Теперь можете смотреть. Какая досада, что мы должны соблюдать осторожность из-за профессиональной репутации Билли. Как бы я хотела показать им всем, что он мой. Я никогда ничего подобного не испытывала ни к одному мужчине. Никогда. Как будто мы растворились друг в друге. Мне кажется, это любовь. Я не хочу, чтобы он играл в этой пьесе без меня. У него может быть любовная сцена с девушкой. Я не вынесу этого. Семь человек и шесть ролей. Ну!"

Идрис Кампанула подумала: “Если бы правила приличия позволяли, я схватила бы своими руками эту бледно-жёлтую распутницу и вытрясла бы из неё всю душу. Низкое, наглое бесстыдство! Вломиться в Пен Куко — без приглашения — в сопровождении этого человека! Я всегда подозревала, что доктор Темплетт способен на такое. Если бы Элеонора была хоть немного смышлёней, она запретила бы им приходить в этот дом. Сидеть на ручке её кресла! Чудесное оправдание! Он почти обнял её. Я буду смотреть прямо на них и дам понять, что я о ней думаю. Вот! Она улыбается. Она знает, и ей наплевать. Это все равно что грешить с ним у всех на виду. Ректор не может этого так оставить. Я считаю оскорблением посадить меня за один стол с ними. Все против меня. У меня нет друзей. Им нужны только мои деньги. Элеонора не лучше остальных. Она старалась настроить ректора против меня. Она завидует мне. Это была моя идея поставить пьесу, а сейчас она ведёт себя так, будто все придумала сама. Надо предупредить ректора. Я попрошу его исповедовать меня в пятницу. Я признаюсь ему в своих недобрых мыслях об Элеоноре Прентайс, и прежде чем он, остановит меня, я перескажу их ему, и тогда, возможно, он начнёт понимать, что собой представляет Элеонора. Затем я скажу, что была немилосердна по отношению к миссис Росс и доктору Темплетту. Я скажу ему, что я человек прямой и предпочитаю смотреть фактам в лицо. Он должен предпочесть меня Элеоноре. Мне следовало бы выйти замуж. С моими способностями, моими деньгами и моими мозгами я могла бы иметь успех. Я бы привела в порядок приход и избавилась от этой нахальной старой горничной. Дина могла бы вернуться на сцену, как только ей этого захочется, или, если Элеонора говорит правду, они с Генри Джернигэмом смогут пожениться. Элеонора не будет слишком об этом беспокоиться. Она будет царапаться и кусаться, чтобы не позволить какой-либо другой женщине стать хозяйкой Пен Куко. Я поддержу Элеонору в том, что касается доктора Темплетта и его вульгарной маленькой подружки, но если она попытается встать между мной и Уолтером Коуплендом, она об этом пожалеет. Ну а теперь я буду говорить”.

И, резко положив свою большую уродливую руку на стол, она произнесла:

— Можно мне сказать?

— Конечно. Пожалуйста, — проговорил Коупленд, немного нервничая.

— Как секретарь, — громко начала мисс Кампанула, — я обсуждала этот вопрос отдельно с каждым членом Молодёжного общества. Они планируют своё собственное представление немного позже, и им бы очень хотелось, чтобы это небольшое представление было организовано нами. Человек пять-шесть, сказали они, кто по-настоящему интересуется обществом. Они назвали, конечно, вас, ректор, и эсквайра как покровителя, и тебя, Элеонора, как президента. Они надеются, что Дина не посчитает эту скромную сцену недостойной себя и украсит собой наше маленькое представление. И ты. Генри, — о тебе упомянули особо.

— Спасибо, — торжественно произнёс Генри. Мисс Кампанула метнула на Генри подозрительный взгляд и продолжала дальше:

— Пожалуй, они думают, что не отказались бы увидеть среди всех перечисленных и меня. Конечно, я не претендую на то, что у меня есть талант…

— Конечно, ты должна принять участие, Идрис, — сказала мисс Прентайс. — Мы зависим от тебя.

— Спасибо, Элеонора, — отозвалась мисс Кампанула, и между двумя леди вспыхнул слабый огонёк симпатии.

— Итак, вас будет пятеро, не так ли? — нежным голосом спросила мисс Прентайс.

— Пятеро, — сказала мисс Кампанула.

— Шестеро, вместе с доктором Темплеттом, — уточнил Генри.

— Мы были бы очень рады включить в нашу маленькую труппу доктора Темплетта, — присоединилась к Генри мисс Прентайс, причём её неприязнь к миссис Росс сквозила буквально в каждом слоге.

— Ну что ж, когда дело дойдёт до репетиций, врач с обширной практикой причинит вам некоторые неудобства, — сказал доктор Темплетт. — Меня могут срочно вызвать в любой момент. Однако если вы не против рискнуть, я хотел бы попробовать.

— Конечно же, мы рискнём, — ответил ректор. После всеобщего одобрительного шёпота на мгновение установилась мёртвая тишина. Ректор собрался с духом, посмотрел на дочь, которая ободряюще кивнула ему, и произнёс:

— Теперь, прежде чем обсуждать дальше количество участников, мы должны решить, в какой форме будет проходить наше представление. Если это большая пьеса, очень многое зависит от выбранного отрывка. Есть ли у кого-нибудь предложения? "

— Я голосую за пьесу, — сказала мисс Кампанула, — и полагаю, что “Простушка Сьюзан” вполне подойдёт.

— Я готова поддержать это предложение, — сказала мисс Прентайс.

— Что это за пьеса? — спросил доктор Темплетт. — Я о ней ничего не слышал. Она современная?

— Я полагаю, она была написана в одно время с “Гамлетом”, — сказала Дина.

Генри и доктор Темплетт расхохотались. Мисс Кампанула выпрямилась, покраснела и произнесла:

— Осмелюсь заметить. Дина, что от этого она ничуть не пострадала.

— Она такая весёлая, — сказала мисс Прентайс. — Ты ведь помнишь её, Джоуслин? Там есть сцена, где лорд Сильвестр притворяется, будто он — его собственный портной, и делает предложение леди Мод, считая её горничной. Такая оригинальная и смешная пьеса.

— Многие поколения зрителей бились от неё в конвульсиях от смеха, — согласился Генри.

— Генри… — с укоризной произнёс эсквайр.

— Извини, отец. Но, честно говоря, как драматическое произведение…

— “Простушка Сьюзан”, — с горячностью сказала мисс Кампанула, — может показаться старомодной, потому что в ней нет отвратительных намёков. Она кажется смешной, потому что в ней нет ни грамма вульгарности, чего нельзя сказать о большинстве ваших современных комедий.

— Как далеко заходит лорд Сильвестр… — начала Дина.

— Дина! — тихо сказал ректор.

— Хорошо, папа. Извините. Я только…

— Сколько лет лорду Сильвестру? — внезапно прервал её эсквайр.

— О, примерно сорок пять или пятьдесят, — прошептала мисс Прентайс.

— А почему нам не взять пьесу “Личный секретарь”? — спросил Генри.

— Я никогда не считала эту пьесу интересной, — сказала мисс Прентайс. — Хотя, возможно, я сужу предвзято.

И она почтительно улыбнулась ректору.

— Я согласна, — сказала мисс Кампанула. — Я всегда считала, что автор “Личного секретаря” отличается полным отсутствием вкуса. Возможно, я старомодна, но я не люблю шуток о грязном бельё.

— Мне кажется, в “Личном секретаре” нет ничего обидного ни для кого из нас, — робко проговорил ректор. — Но не отвлекаемся ли мы от темы? Мисс Кампанула предложила пьесу “Простушка Сьюзан”. Мисс Прентайс поддержала её. У кого-нибудь есть ещё предложения?