Бегство от грез - Марш Эллен Таннер. Страница 9

Тарквин испытывал смутные чувства. За всю свою сознательную жизнь он не встретил ни одной женщины, чья искренность и честность были бы неподдельными. Он признался себе, что испытывает к Ровене де Бернар определенную симпатию и расположение, чего нельзя было сказать о ее родственниках, вечно плетущих интриги. К Лахлену у Тарквина было иное отношение, к нему он неприязни не испытывая.

– Утром мы покидаем Глен Роуз и выезжаем в Абердин, – произнес Тарквин, переключаясь на другую тему разговора, более приличествующую случаю. – От вашей тети мне стало известно, что в Абердине вас будет ожидать еще одна сопровождающая.

– Это миссис Синклер, она живет в Абердине. Раньше она была секретарем тети Файоуны, предана ей до самозабвения. Но разволновалась она не на шутку, когда ее попросили приглядывать за мной во время путешествия в Испанию. Угроза французского вторжения внушает ей ужас.

– А вам нет?

Ровена откинула голову, и ее рыжие локоны, освещаемые пламенем камина, казалось, издали треск.

– Меня не так-то легко напугать, сэр, – она привстала, чтобы долить его стакан, а затем налила и себе изрядную порцию довольно темного по цвету виски. – Вы, капитан, присоединитесь к своему полку в Испании, не так ли? Если бы моя тетушка не проявляла такой завидной настойчивости, требуя выделить мне для большей безопасности еще одного сопровождающего, вы бы уже прибыли в свой полк. Приношу мои извинения.

Тарквин пожал плечами.

– Армия в настоящее время уже расположилась на зимних квартирах и не нуждается в моих услугах. И я не считаю, что задержка была очень уж длительной.

– Ну вот и хорошо. Значит, нет причин для беспокойства. Снег к утру, надеюсь, перестанет.

– Скажите, мисс де Бернар, – в глазах Тарквина, обращенных к ней, сквозила легкая ирония, – вы не заставите себя искать, когда экипаж будет готов отправиться в дорогу? У вас, позвольте заметить, отмечается склонность отлучаться из дому в самый неподходящий момент.

Он увидел, что щеки ее медленно покрывала краска смущения. Почувствовав это, Ровена отвернулась. Некоторое время в комнате висело молчание. Вдруг Тарквина осенило. Он стал догадываться о причине ее тайных и внезапных отлучек. Боже правый, девица завела любовника и встречается с ним в каком-нибудь укромном месте в горной долине. Ничего себе скромница, строит из себя милую невинность!

При этой мысли черты его лица стали жесткими. Стакан с виски, который держал в руках, он поставил на столик.

– Не желая задеть ваши чувства, мисс Бернар, должен заметить, что ваше присутствие в этой комнате, где нас только двое, может быть превратно истолковано.

Ровена посмотрела на него с недоумением и даже испугом.

– Прошу прощения, если был резок с вами, – его голос был резок, – но пока ваша кузина не вернется, я оставлю вас в комнате одну.

Ровена сильно покраснела и быстро поднялась со своего места.

– Вам вовсе не стоит из-за меня покидать комнату, сэр, – произнесла она деревянным голосом, – у меня не было намерения поставить вас в неловкое положение.

Она вздернула подбородок. Дверь с шумом захлопнулась за Ровеной, и Тарквин снова резко опустился на сиденье. На лице его застыла гримаса неприязни.

«От нее всего можно ожидать», – подумал Тарквин.

Ребенок, девочка, которую он должен был доставить в Испанию, оказалась молодой женщиной, необыкновенно привлекательной, но не отличающейся скромностью. А как иначе отнестись к тому, что прошлой ночью Ровена де Бернар уезжала из замка?! Не значит ли это, что ей хотелось проститься со своим тайным возлюбленным? Когда он бесцеремонно сделал ей замечание, ее смущение было столь искренним и неподдельным, что он не знал, как ее успокоить. Хорошо, если Ровена не впадет в истерику, простившись со своим избранником. А то, не дай бог, в пути ему придется терпеть ее бесконечные всхлипы и жалобные причитания по поводу утраченной любви. От этих мыслей, возникавших в его распаленном воображении, настроение его ухудшилось.

Хотя непосредственный начальник капитана Йорка уверял, что дорога, по которой им предстояло ехать в объезд, особых трудностей для путешественников не представляет, но в действительности все было не столь безоблачно, как это представлялось с самого начала. Тарквин думал о том, что его пребывание в родовом замке Лесли затянулось и может продлиться еще дольше, если графиня узнает о недостойном поведении своей племянницы, никакого другого выхода из положения он не видел и решил, что его последующие действия должны соответствовать ранее задуманному плану. И капитан утвердился в решении осуществить свое намерение с учетом наименьших потерь времени.

В то время как капитана Йорка одолевали сомнения относительно способов осуществления возложенных на него обязательств, Ровена де Бернар также была занята своими мыслями. Еще до встречи с капитаном Йорком этот человек, имевший поручение сопровождать ее в пути, представлялся ей этаким седобородым, скучным и лишенным чувства юмора джентльменом. Она была приятно удивлена, увидев, что он моложе, чем она думала, и характер у него открытый, что он говорит и делает то, что не расходится с его образом мыслей, а эту черту характера Ровена особенно ценила.

Человек такого склада, как капитан Йорк, был открытием для девушки, выросшей и воспитывавшейся в отдаленных глухих местах шотландского высокогорья. Ее опыт общения с противоположным полом ограничивался кругом малоразговорчивых и угрюмых мелких фермеров, арендующих у ее дядюшки участки земли, да редкими беседами с рабочими винокурни, в том числе с Нилом Стрейчлендом. Сам дядя, лорд Лесли, был человеком крайне робким и нерешительным и не мог воспрепятствовать тому, что всем в доме заправляла леди Лесли, указания и капризы которой должны были беспрекословно выполняться слугами, которые видели в ней деспота.

После разговора с Йорком Ровена несколько сникла. У нее поубавилось надежды на то, что хоть он-то будет с ней любезен и не станет читать ей ханжеских нравоучений, как придирчиво-взыскательная миссис Синклер. Перспектива провести время в компании людей с такими деспотическими замашками ее пугала. Ей хотелось успокоиться, и она стала думать о том, что осталось не так уж долго ждать возвращения во Францию. Скоро она снова переступит порог своего родного дома, о котором страстно мечтала и тоска по которому не покидала ее все эти шесть с лишним лет. Бабушки ее уже нет в живых и ей так будет недоставать ее улыбки! В Шартро остались Симон, тетя Софи, кузен Феликс и этот наглый чистильщик сапог Сие. Она так соскучилась по теплой солнечной погоде, по виноградникам вокруг небольшой деревушки Шартро-сюр-Шарант с ее опрятными каменными домиками, притулившимися у реки.

Воспоминания о родных краях только подстегивали ее нетерпение, в особенности сейчас, когда она думала об отъезде. Ее воображение рисовало ей картину спокойного, ничем не омрачаемого путешествия, но ее наивные представления, по-видимому, были весьма Далеки от действительности. Она подумала, что дорога во Францию может оказаться утомительной и скучной.

Ровена вздохнула, отвернулась от окна и внимательно оглядела комнату, в которой осталась одна: темную мебель в стиле эпохи английского короля Иакова I, стены, отделанные полированным дубом, на которых висели портреты, написанные маслом, за много лет пребывания в этом замке ставшие для нее привычными и дорогими. Она покинет Глен Роуз, но будет вспоминать эту комнату, где длинными осенними вечерами они с Лахленом, уютно сидя у камелька, играли в шахматы или дегустировали изготовленное в Глен Роузе виски нового урожая. Она будет с грустью вспоминать свою уединенную комнатку, расположенную в пустынном восточном крыле замка, где всегда можно было укрыться от всевидящего ока тети Файоуны. Отсюда они с Лахленом делали частые вылазки на пустынные, поросшие вереском болота, чтобы в наступающих сумерках поохотиться на тетеревов и куропаток. Да, покинув Глен Роуз, она многое утратит из того, что было мило ее сердцу.