Девушка хочет повеселиться - Мартелла Морин. Страница 20

Я открыла дверь, заранее изобразив любезную улыбку. По сравнению с ледяным равнодушием миссис Бичем королевское высокомерие Франчески было цветочками.

— Добрый день, Франческа.

Она пролетела мимо меня как вихрь, на мгновение остановилась и сунула мне пальто, благоухавшее дорогой кожей.

— Надеюсь, она у себя?

Вопрос был чисто риторический. Будь на месте Франчески кто-нибудь другой, это просто значило бы, что ответа не требуется. Но в устах Франчески этот вопрос звучал так, словно ей не нужен ответ человека, социальный статус которого ниже статуса королевы.

«Ты имеешь в виду нашу мать?» — хотела спросить я. Искушение было велико, но я с ним справилась.

— Принесите мне кофе. Черного, — не оборачиваясь, бросила она.

— Да, мэм. Непременно, мэм. — Я сделала насмешливый книксен и бросила пальто на вешалку. Оно не долетело и упало на пол. Поднимать его я не стала. Я ей не служанка. И вообще никому не служанка. Впрочем, тот, кто наблюдал за мной в этом доме и видел отчаянные попытки найти общий язык с миссис Бичем, мог думать по-другому.

Неужели я совсем потеряла гордость? Не в силах справиться с гневом, я схватила кожаное пальто, накинула его на плечи и вышла из дома.

«Лендровер» Франчески стоял на своем обычном месте, уткнувшись носом в куст; она даже не удосужилась вынуть ключи. На мгновение я ощутила безумное желание прыгнуть в машину и уехать, но представила себе беседу в местном полицейском участке. «Украла? Что вы имеете в виду, констебль? Это машина моей сестры».

Я свернула за угол дома, принципиально не обращая внимания на распахнутые настежь чугунные ворота. Конечно, бунт был детский, однако…

В саду было сыро и холодно, но все же уютнее, чем в доме. Наверно, потому, что тут не было никого из Бичемов. Я зябко запахнула пальто и по мощенной плитами дорожке пошла в самое глухое место. Это был мой вариант бегства. Там стояла низкая каменная скамья, за долгую зиму успевшая обрасти тонким слоем мха. Едва ли это пришлось бы по вкусу миссис Бичем. Ничто не могло расти здесь без ее разрешения.

— Франческа? — окликнули меня сзади. На дорожке стоял Джейми. Когда я обернулась, его глаза удивленно расширились. — Энни? Я был готов поклясться, что вы…

Франческа? Было еще не так темно. Сумерки только начинались.

— Да, я принял вас за Франческу. Разве это не ее пальто? И ходите вы одинаково. Широкими шагами, высоко подняв голову. — Он засмеялся.

Должно быть, он был пьян. Или наглотался наркотиков. Если бы я действительно держалась так же высокомерно, как Франческа, то покончила бы с собой.

— Я видел ее «Лендровер». Как обычно, калечит изгородь. — Его глаза мерцали.

— Она наверху. С вашей матерью, — намеренно небрежно ответила я.

Но Джейми не обратил на это внимания.

— Вот и отлично, — обольстительно улыбаясь, ответил он. — Я надеялся побыть с вами наедине.

Я тут же раскаялась. Это совершенство хочет побыть со мной наедине? На свете сотни более интересных людей, чем я. Ну, десятки. Судя по всему, недостатка в женщинах Джейми не испытывал. Особенно если держал их за руки и смотрел на них так же, как сейчас смотрел на меня. Я была польщена до такой степени, что забыла, что он сравнил мою походку с походкой Франчески.

И даже не попыталась укоротить шаг, когда он повел меня к каменной скамье. Там действительно было сыро, но мох оказался мягким. А в бабушкины сказки о том, что нельзя сидеть на камнях, я не верила никогда.

— Энни… — В сумерках лицо Джейми казалось бледным; это еще сильнее подчеркивало его сходство с Байроном.

— Джейми… — Я пыталась не дать воли своим чувствам.

Джейми наклонился; его лицо напряглось.

— Я уезжаю, Энни. Хочу поселиться за границей.

Когда он придвинулся, у меня подпрыгнуло сердце. А потом шлепнулось на землю. Как птичий помет, упавший вам на плечо.

— За границей? — как дура, повторила я.

— Париж.

— Во Франции? — спросила я так, словно на свете существовал какой-нибудь другой Париж. В Турции.

Он сжал мою руку в ладонях.

— Мой друг надеется организовать там еще одну мою выставку. Оказывается, мои картины пользуются в Париже популярностью.

— В самом деле? — Я постаралась не выдать удивления. В конце концов, французы сами себе закон, так почему бы им не любить изображения толстых баб с тремя грудями?

— Энни, можно попросить вас об одном одолжении?

Глаза Джейми превратились в темные озера, и он прижал мою ладонь к своему теплому бедру.

— Можно, — с трудом выдохнула я.

— Присмотрите за мамой, ладно? Энни, сделайте это для меня. Я знаю, у нее есть дочери, но они слишком заняты своей жизнью. А вы другая. Я знаю, что могу вам доверять. Вы не из тех, которые шляются и забывают свои обязанности. Обещаете, Энни?

Я потеряла дар речи. Просто сидела, запахнувшись в пальто Франчески, и чувствовала, как холод каменной скамьи проникает в мои кости, гарантируя воспаление придатков на многие годы вперед.

Когда я позволяла себе думать о Джейми, то боялась, что растущая взаимная привязанность затянет нас в водоворот кровосмесительной страсти, от которой не будет спасения. А ему было нужно только одно. Компаньонка для его матери.

Я вырвала руку, вскочила и сломя голову помчалась в дальний конец сада. Пальто Франчески летело за мной, как мантия. А потом сад кончился. Оставалось только перелезть через двухметровую ограду. Я готова была сделать это, забыв о том, что в обвивавшем ее плюще могли жить всякие кусачие и ползучие твари.

— Энни! — Он стоял у меня за спиной. — Я расстроил вас?

Нет, я в восторге, хотелось ответить мне. В экстазе от того, что ты считаешь меня второй Рози. Только выше. И на тридцать лет младше. Ну, на двадцать..

— Если вы расстраиваетесь из-за мамы, то напрасно. Она не больна. Просто я хочу уехать, зная, что она в надежных руках.

В надежных? Да как он смеет? Я не хотела быть надежной. Хотела быть чувственной. Сексуальной. Ослепительной.

— Не смейте называть меня надежной! — крикнула я.

Он смотрел на меня несколько секунд, а потом расхохотался:

— Ох, Энни, вы такая смешная! Вам цены нет! Быть смешной я тоже не хотела. Это Вуди Аллен смешной. А я изо всех сил хотела быть ослепительной.

— Вы удивительно забавная. — Джейми улыбнулся.

Я разразилась слезами. Тут он перестал улыбаться.

Я ревела белугой и в сотый раз думала, почему представители противоположного пола непременно должны быть мужчинами. Неужели всемогущий господь не мог создать что-нибудь получше?

Я зарылась лицом в холодный влажный плющ, снова забыв о гусеницах.

И тут Джейми сделал нечто совершенно неожиданное. Нежно повернул меня лицом к себе и поцеловал. Как брат.

Я так разозлилась, что обхватила его и поцеловала прямо в губы. Открыла рот и стала ждать взрыва желания, за которым должен был последовать фейерверк страсти и еще бог знает чего. Однако ничего не случилось. Вернее, сам поцелуй был довольно приятным. Казалось, Джейми был слегка шокирован моим пылом. Но фейерверка не было. Ни крутящихся ракет. Ни внезапного прилива крови к паху. Ни у него, ни у меня.

Я открыла глаза, пытаясь убедиться, что передо мной действительно Джейми. Да, это был он. Такой же неотразимый, как обычно, несмотря на прищуренные глаза и поджатые губы. Но его поцелуй оказался подмоченной петардой. Эротического в нем было ровно столько же, сколько в его женщинах с тремя грудями.

Джейми сделал шаг назад и посмотрел на меня. Похоже, в его глазах горели победные огоньки.

— Вот так! — Он дразняще улыбнулся.

— Джейми, мне пора подавать чай, — сказала я. — У Рози сегодня куча дел.

Я решила пойти к миссис Бичем и все рассказать ей. Во-первых, досадный эпизод в саду пробудил во мне желание действовать; во-вторых, после визитов Джейми она всегда немного смягчалась. В-третьих, днем Рози подала им чай в библиотеку, где горел камин.

Если ее не растопит даже разведенное Рози пламя, то не растопит ничто. Впрочем, это не имеет значения. Я пойду к ней в любом случае. Только это сможет вернуть мне покой.