Пир стервятников - Мартин Джордж Р.Р.. Страница 138

– А те, особенные, про которых в песнях поется? – спросил самый младший из обезьяньей команды, лет шестнадцати, рыжий и конопатый. – Они правда такие красивые? Где бы такую взять?

Остальные расхохотались.

– Семь преисподних, парень, – сказал кто-то, – такую куртизанку может позволить себе разве что капитан, да и то если продаст корабль к бесовой матери. Эти красотки для лордов, не для нас с тобой.

Моряк говорил правду. Браавосские куртизанки славятся по всему свету. Певцы сочиняют про них песни, золотых дел мастера осыпают их подарками, все ремесленники из кожи вон лезут, чтобы заполучить их в клиентки, торговые магнаты платят целые состояния, чтобы пойти с ними на пир, на бал или на представление, брави из-за них убивают друг друга. Кет видела иногда, как они проплывают по каналам со своими любовниками. У каждой из них своя барка, свои гребцы. У Поэтессы всегда книга в руке, Лунная Тень носит только белое и серебристое, Сардинья Королева шагу не ступит без своих русалок, четырех молоденьких девушек – они носят ее шлейф и причесывают ее. Все куртизанки одна другой красивее. Даже Дама под Вуалью, хотя ее лицо видят только те, кого она берет в любовники.

– Я раз продала куртизанке три мидии, – похвасталась Кет. – Она позвала меня, сходя со своей барки. – Бруско внушил ей, что с куртизанками нельзя заговаривать, пока она не обратится к тебе первая, но эта приветливо улыбнулась и заплатила Кет серебряную монетку – вдесятеро дороже, чем стоили ракушки.

– Это которая же? Королева Раковин, что ли?

– Черная Жемчужина, – важно ответила Кет. Самая знаменитая из всех, по словам Мерри. «Она из рода драконов, – рассказывала хозяйка таверны. – Первая Черная Жемчужина была королевой пиратов. От одного вестеросского принца у нее родилась дочь, которая выросла и тоже пошла в куртизанки. Так у них и пошло от матери к дочери. Что она тебе говорила, Кет?»

«Сказала, что купит три мидии, и спрашивает: есть ли у тебя, малютка, горячий соус?» – «Аты?» – «Соуса, говорю, нет, миледи. И я не малютка, меня зовут Кет. Надо бы и нам готовить горячий соус. Бегго вот готовит и продает в десять раз больше Бруско».

Доброму человеку Кет тоже рассказала о Черной Жемчужине, добавив, что настоящее ее имя – Беллегера Отерис. Это было одной из трех узнанных Кет новых вещей.

«Верно, – подтвердил жрец. – Ее мать звалась Беллонарой, но первая Черная Жемчужина тоже была Беллегера».

Кет не думала, однако, что команде «Резвой обезьяны» интересны имена куртизанок и тем более их матерей. Вместо этого она спросила, что нового в Семи Королевствах и как там война.

– Какая еще война? – засмеялся один. – Никакой войны у нас нету.

– Ни в Чаячьем городе, ни в Долине, – добавил другой. – Маленький лорд бережет нас, как прежде берегла его матушка.

Его матушка... Леди Долины приходилась Кет родной теткой.

– Значит, леди Лиза...

– Умерла, – подтвердил конопатый парень. – Ее убил собственный домашний певец.

Ну и пусть. У Кошки-Кет никогда не было тетки. Она покатила тачку дальше, подпрыгивая на булыжнике.

– Устрицы, мидии, крабы! – Она продала немного артели, разгружавшей большой винный баркас из Бора, и еще немного другой, чинившей мирийскую галею, потрепанную штормами.

Тагганаро, сидевший у причальной тумбы рядом с тюленьим королем Кассо, купил у нее мидий, а Кассо затявкал и дал ей пожать свой ласт.

– Иди работать ко мне, Кет, – в который раз завел Тагганаро, высасывая моллюсков из скорлупы. Он подыскивал себе напарника с тех пор, как Пьяная Дочка проткнула ножом руку Крошке Нарбо. – Я дам тебе больше, чем дает Бруско, и рыбой от тебя не будет вонять.

– Кассо нравится, как я пахну. – Тюлений король согласно тявкнул. – Как у Нарбо рука, не лучше?

– Три пальца не гнутся, – пожаловался Тагганаро между двумя мидиями. – Какой он карманник, если пальцами не владеет? Такой был мастер, а девку не сумел выбрать.

– Мерри говорит то же самое. – Кет нравился Крошка Нарбо, хотя он был вором. – Что же он будет делать теперь?

– Думает сесть на весло. Для этого и двух пальцев хватит, а Морскому Начальнику гребцы всегда требуются. Брось, Нарбо, говорю я ему. Море холодней девственницы и злей любой шлюхи. Лучше отрежь руку насовсем и ступай попрошайничать. Вот и Кассо так скажет – верно ведь, Кассо?

Тюлень тявкнул, и Кет, не сдержав улыбки, бросила ему одну мидию.

До «Счастливого порта» напротив «Корабля скоморохов» она добралась уже к концу дня. Лицедеи сидели на боку своего накренившегося судна, передавая друг дружке мех с вином, и спустились к ней за устрицами. Она спросила, как идут «Семь пьяных гребцов», и Жосс Хмурый грустно покачал головой.

– Квенс наконец-то застал Алакио в постели со Слу, Они подрались на бутафорских мечах, и в итоге у нас только пять гребцов.

– Недостаток гребцов надо восполнить усиленным пьянством, – заявил Мирмелло. – Я, к примеру, стараюсь.

– Возьмите шестым Крошку Нарбо, он как раз хочет пойти в гребцы, – посоветовала им Кет.

– Ступай-ка ты к Мерри, – сказал Жосс. – Ты же знаешь, какая она кислая делается без твоих устриц.

Мерри сидела в общей комнате и с закрытыми глазами слушала, как Дареон играет на лютне. Уна тут же заплетала в косу длинные золотистые волосы Ланны. Опять дурацкая любовная песня – Ланна только такие и просит. Из девушек она самая младшая, ей всего четырнадцать. Кет знала, что Мерри запрашивает за нее втрое больше, чем за других.

Какой все-таки Дареон нахал – сидит себе и бренчит как ни в чем не бывало, строя глазки Ланне. Девушки прозвали его черным певцом, но какой он теперь черный. Ворона, подзаработав деньжат своим пением, преобразилась в павлина. Сегодня на нем пурпурный плюшевый плащ, отороченный горностаем, камзол в белую и сиреневую полоску, разноцветные, как у брави, бриджи. У него есть еще и шелковый плащ, и бархатный, винно-красный, с парчовой отделкой. Черного на нем только и осталось, что сапоги. Кет слышала, как он говорил Ланне, что все остальное бросил в канал – хватит, мол, с него ночной тьмы.

Но ведь он брат Ночного Дозора, думала Кет, слушая, как дура-леди бросилась с дурацкой башни из-за того, что умер ее дурак-принц. Лучше бы она расправилась с теми, кто этого принца убил. А певцу место на Стене, здесь ему делать нечего. Когда он впервые появился в «Счастливом порту», Арья чуть не попросила его взять ее с собой в Восточный Дозор – но он сказал Бетани, что не собирается возвращаться. «Жесткие постели, соленая треска и бесконечные караулы – вот что такое Дозор. Кроме того, там не найти даже наполовину таких красивых, как ты, – как же мне покинуть тебя? » То же самое, слышала Кет, он говорил и Ланне, и одной девице в «Кошкином доме», и даже Соловушке, когда играл однажды в «Семи лампадах».

Жаль, что Кет не было здесь в ту ночь, когда толстяк ударил его. Девушки до сих пор над этим смеются. Уна говорит, тот парень краснел до ушей, стоило ей только к нему прикоснуться, но когда он начал безобразничать, Мерри велела выкинуть его вон и бросить в канал.

Кет стала вспоминать, как спасла толстого парня от Терро и Орбело, но тут пришла Морячка и сказала на общем языке Вестероса:

– Какая красивая песня. Он, должно быть, любимец богов, раз они наделили его таким голосом и таким красивым лицом.

Лицо красивое, а душа скверная, подумала Арья, но промолчала. Дареон тоже как-то женился на Морячке – она ложилась только со своими мужьями. Бывало, что за ночь в «Счастливом порту» справляли три свадьбы, а то и четыре. Обряд совершал то веселый, насквозь пропитанный вином жрец Эззелино, то Юстас, служивший когда-то в Заморской септе. Если ни жреца, ни септона под рукой не оказывалось, кто-нибудь приводил из «Корабля» лицедея. Мерри говорила, что у них получается даже лучше, чем у настоящих жрецов, особенно у Мирмелло.

Свадьбы праздновались шумно и весело, с обильными возлияниями. Если Кет случалось зайти в это время, Морячка требовала, чтобы ее новый муж купил устриц – они, мол, укрепляют мужскую силу. Она охотно смеялась, Морячка, но Кет всегда чувствовала в ней какую-то затаенную грусть.