Сладкая месть - Мартин Кэт. Страница 52

Как и прежде, Рейн заранее осудил ее.

Джоселин охватила волна гнева и отчаяния. Боль и злость были так сильны, что ей стало дурно. Она была не в силах выговорить ни слова, она не могла заставить себя сказать правду, которой он все равно никогда не поверит.

Ей хотелось броситься на него, борясь с ужасной уверенностью, в которой до сих пор она отказывалась себе признаться: что бы она ни сказала и ни сделала, Рейн все равно ей не поверит. Ей казалось, что она умирает. Все в ней болело от беспомощности, от поражения и потери. Ее жизнь предстала перед ней как черный колодец без будущего, полный беспросветного отчаяния и горького одиночества.

— Ну же, дорогая Джо, я проехал тысячи миль, чтобы выслушать тебя. Мы оба знаем, что это сделала ты. Тебе осталось лишь объяснить, как ты все это задумала и организовала. Неужели в тебе не найдется мужества даже на то, чтобы опровергнуть мои слова или наконец сказать правду?

Она по-прежнему молчала. От гнева и унижения она утратила дар речи, она не могла даже думать в этот ужасный, мучительный момент. Она так долго ждала, она позволила себе надеяться, даже мечтать. А теперь все надежды были разрушены.

— Ты хочешь правды? — наконец выдавила Джо, собрав все свое мужество, хотя сердце ее разрывалось. — Правда в том, что я с самого начала тебя ненавидела. Я ждала, пока не увидела, что ты потерял бдительность, а потом заманила тебя в кабинет. А когда ты вошел, я вытащила пистолет из кармана юбки и выстрелила!

Боль в его глазах была велика, но она не могла сравниться с ее болью. Ей хотелось сделать ему больно, наказать его так, как он наказал ее.

— Ты ведь это хотел услышать? За этим ты пришел сюда? Ты хотел, чтобы я сказала, что пыталась тебя убить? Ну, теперь ты это услышал — а если ты дальше будешь меня мучить, я найду возможность сделать это снова!

В глазах Рейна блеснул гнев. Он подошел к ней, исполненный презрения, но Джоселин не сдавалась. Она была выше страха перед возмездием, выше того, что он собирается с ней сделать, какая бы расплата ее ни ожидала.

— Оставить тебя в покое? — усмехнулся он. — Ты этого хочешь? Не думаю. Не тогда, когда ты так смотришь на меня. Твой разум может желать мне смерти, но твое тело жаждет меня. Эта часть твоего плана вышла из-под контроля, да?

Рейн резко и горько рассмеялся.

— Ты хочешь, чтобы я оставил тебя в покое? А я думаю, ты хочешь, чтобы я был в тебе. Я думаю, что ты жаждешь меня с утра до ночи, как и я жажду тебя.

Он схватил ее за руки и привлек к себе.

— Ты дурак, если думаешь, что я хочу тебя. Я ненавижу тебя — вот каковы мои чувства!

— Разве?

Он попытался ее поцеловать, но Джоселин сопротивлялась и сумела освободиться. Полная негодования, она размахнулась и ударила его. Звук пощечины звонко отдался в тишине комнаты.

Сердце Джо затрепетало. Он сейчас так разгневан, что обязательно побьет ее.

— Я рад, что тебя не сломали, — сказал Рейн, потирая щеку. — Мне всегда это нравилось в тебе.

Несмотря на всю горечь, это признание удивило ее. Когда Рейн снова обнял ее, она даже не обратила внимания. Она ощутила под своими ладонями его мускулистую грудь, когда он запрокинул ее голову и страстно поцеловал, его губы обрушились на ее рот с жестокой силой. Она ожидала, что он причинит ей боль, что он станет кусать ее нежные губы, будет жестоким и грубым, чтобы наказать ее за пощечину и ужасные, гневные слова.

Но вместо этого его губы касались ее с ослепляющей страстностью. Казалось, он намеревался не брать, а заставить ее понять, что она хочет дать. Его прикосновение обжигало, требовало и не уступало, и Джоселин чувствовала его влекущую силу с каждым ударом сердца.

Объятия Рейна постепенно становились все сильнее. Она ощутила, как его мощное тело нажимает на ее лоно, груди и бедра. Его пальцы скользнули ей в волосы, заставляя откинуться назад еще больше, его поцелуй становился все глубже. Он легким нажимом заставил ее разомкнуть губы, языком лаская ее верхнюю губу, потом просунул язык ей в рот, чтобы сплести его с ее языком.

Его поцелуй был сильным и требовательным, но при этом его губы удивительно нежно касались ее. Он сильно прижал ее к себе, но его руки ласково гладили ее спину и бедра.

Она ощутила его напряженный член, вспомнила, каковы ее ощущения, когда он входит в нее, и вся покрылась жарким потом.

Рейн был лед и пламень, нежность и неистовство обжигающая самозабвенность и леденящий самоконтроль. Он прибегал ко всем известным ему приемам, пробуждая все ее затаенные эмоции, разжигая болезненное влечение к нему, за которое он так насмехался над ней и которому она больше была не в силах противиться. Ее охватила волна жара, обжигающе горячая и невероятно восхитительная. Мурашки пробежали по ее лону, в крови бешено закрутились тысячи искр.

У Джо все закружилось перед глазами, она утонула в волшебстве, которое он вызвал к жизни, ее чувства были в смятении, ее тело во власти страсти и неистовства, пока разум еще тщетно пытался противостоять силе желания. Она поняла, что прижимается к Рейну, тихо гортанно постанывая, вплетая пальцы ему в волосы. Ей не следовало позволять ему выиграть эту полную ненависти игру, но почему-то теперь ей все это стало безразлично. Ненависти больше не было, что бы ни было прежде между ними, все исчезло. Остался только этот мучительный жар увлекавшей их обоих страсти, с которой ни один из них не был в силах справиться.

Она ощутила, как руки Рейна коснулись ее спины, как он начал расстегивать пуговицы на платье. И вот он уже стянул одежду с ее плеч, обхватил руками ее груди.

— Скажи, что ты хочешь меня, — потребовал он, терзая ее соски, заставляя их болеть и набухать, заставляя ее желать его так сильно, что она вся дрожала. — Скажи же. Скажи, что именно это тебе и нужно.

Она глотнула и прижалась к нему, ее губы разомкнулись, готовые к новому дождю поцелуев, ее тело напряглось от желания, увлажнилось и с болью жаждало разрешения.

— Ну, скажи же это, Джо. Скажи, что у меня есть то, чего ты хочешь, и я позабочусь, чтобы ты это получила.

От него слегка пахло бренди и табаком, пылью, кожей и мужчиной.

— Господи, — простонала она, чувствуя прикосновение его рук к своей груди, потом — влажный жар его рта, когда он взял губами ее напряженный сосок. Он запрокинул её на своей руке, чтобы удобнее было сосать, в низу ее живота запульсировал невероятный жар, между ее ног горел влажный огонь.

— Скажи, Джо, — он снова вернулся к ее рту, поймал ее верхнюю губу и нежно потянул. — У меня есть то, что тебе нужно, и мы оба это знаем.

Рейн терзал ее грудь, обводя пальцем розовый круг, распространяя влагу, оставшуюся после прикосновения его губ, заставляя огонь пробегать по ее жилам. Потом он обнял ее крепче, и его рука двинулась вниз, его пальцы коснулись женского жара, горевшего между ее ног.

— Ты же хочешь меня, Джо, сознайся. Она глотнула и прижалась к его руке.

— Я… я хочу тебя.

— Да… так же, как я хочу тебя, — на мгновение он отстранился, вглядываясь в ее лицо. — Даже когда я ненавижу тебя, я хочу тебя. Иногда мне кажется, что я буду хотеть тебя до последнего своего вздоха.

Джоселин застонала, когда его губы снова коснулись ее рта. Она горела от желания, она совсем потеряла власть над собой. Ее охватил такой жар и такая боль, что она едва заметила, как он развернул ее и опустил так, что ее локти оперлись о скамью. Все, что она ощущала, это были обхватившие ее руки, ласкавшие грудь, его губы, касавшиеся ее шеи, его язык, скользнувший ей в ухо.

Она не обратила внимания и когда он задрал ее розовую юбку, обернув ее вокруг талии, поднял и подол ее рубашки, когда расстегнул свои штаны.

Джо заметила, как его, твердый как камень, Член коснулся ее ягодиц, она ни с чем не смогла спутать эту шелковистую твердость. То, что он овладел ею таким образом, было его наказанием, поняла она, но ее желание поглотило обиду и унижение.

— Раздвинь же ноги, Джоселин.

И она послушалась слепо, не думая ни о чем, мечтая лишь о его прикосновении, отчаянно желая его. Она ощутила, как его рука коснулась изгиба ее ягодиц, пробуя нежность ее кожи. Его пальцы опустились между полушариями, раздвинули лепестки влагалища и скользнули глубоко в нее.