Сладкая месть - Мартин Кэт. Страница 50

— Но не бойся — порку, которую ты заслуживаешь, ты получишь не от меня. А что касается времени, проведенного тобой в моей постели, то мне странно было бы об этом сожалеть, потому что ты явно получила от этого удовольствие. И я не буду обещать, что этого не повторится.

Взгляд его темных глаз скользнул по ней, его губы изогнулись в насмешливой жестокой улыбке.

— Советую тебе побыстрее вернуться к твоим цветам, дорогая, или это произойдет прямо здесь. Мне ничего так не хочется, как прижать тебя к этому столу, раздвинуть твои длинные красивые ноги и овладеть твоим вероломным телом.

Джо вскрикнула, подхватила юбки, развернулась и, с трудом подавляя рыдания, кинулась к двери. Ее сердце бешено колотилось от ужаса перед тем гневом, который она увидела в его глазах — или это был блеск желания?

Дрожа всем телом, она бежала до самого огорода. На другом конце длинного прямоугольника земли Чита с Пауло стояли в тени пальмы, где она и оставила их, направляясь к Рейну. Джо остановилась, лишь услышав тихий смех подруги. Ей потребовалось немало усилий, чтобы подавить свои эмоции. Пауло улыбался каким-то словам Читы, его черные глаза смеялись.

Джоселин заметила его интерес к красивой испанке почти сразу, а Чита не осталась равнодушной к гордой мужественности Пауло. Увидев их вместе, счастливых и улыбающихся, Джоселин вдруг ощутила неожиданную болезненную зависть.

Когда-то и они с Рейном так смеялись. Когда-то и они были счастливы. Это не могло бы продолжаться вечно, но она никогда не предполагала, что конец может оказаться таким. Джо отвернулась и устало пошла назад, к цветочным клумбам перед домом.

С каждым днем ненависть Рейна, казалось, росла вместо того, чтобы ослабевать. Он доверял ей все меньше. И все больше презирал ее. Одно ее присутствие выводило его из себя. Как она могла надеяться, что он поймет ее?

Перспективы становились все мрачнее. Джо делала все возможное, чтобы избегать Рейна. В редкие их встречи виконт выглядел безразличным, его взгляд оставался холодным и насмешливым. Хотя он дни напролет работал как безумный, доводя себя до истощения, вечерами он сидел без сна, поглощая гораздо больше алкоголя, чем следовало.

Джоселин слышала, как он бродит по кабинету, как поднимается по лестнице к себе в комнату перед рассветом, плохо держась на ногах. Его поведение очень беспокоило ее — слишком хорошо помнила Джо судьбу своего отца. Из-за выпивки сэр Генри стал мрачным и беспечным, печальным и лишенным жизни задолго до того, как умер в тот роковой вечер.

В глубине души Джоселин была не в силах вынести мысль, что Рейн тратит свою жизнь таким образом, но что она могла поделать?

К вечеру следующего дня прибыли саженцы кофе. Вся Фернамбуковая долина возбужденно бурлила, когда запряженная двумя лошадьми тяжело груженая подвода въехала во двор.

Все работники собрались вокруг, чтобы посмотреть на ее содержимое: тяжелые мешки с семенами, крепкие маленькие саженцы с острыми темно-зелеными листочками и странной формы черенки, которым предстояло стать благодатью или проклятьем для прекрасной старой плантации.

Джоселин обнаружила, что этот ажиотаж захватил ее не меньше, чем остальных. В своем новом муслиновом платье персикового цвета — одном из простеньких, но милых платьев, которые она сама сшила из привезенной Рейном материи, — Джо вышла из дома, чтобы присоединиться к толпе, поджидавшей повозки. Рейн ехал во главе колонны, его большие руки с легкостью управляли парой гнедых лошадей, навостривших уши, едва они сделали последний поворот на дороге, ведущей к дому.

Джоселин не могла не восхититься тем, каким высоким и ладным выглядел Рейн, каким невероятно красивым он казался в этот момент. Работа на воздухе, похоже, доставляла ему удовольствие — Джо прежде не могла этого даже предполагать. Его энергия и решимость были безграничны. Она и не подозревала об этой стороне его натуры, и теперь не могла отрицать, как это ей нравилось. Он был внимателен к работникам, интересовался их благополучием, всегда готов помочь, какой бы сложной — и какой бы неприятной — ни была работа. Честно говоря, похоже, что красавец виконт был гораздо больше мужчиной, чем ей когда-либо казалось.

— Как волнующе, правда? — сказала Кончита, присоединяясь к Джо. Пауло был рядом с ней.

— Да. Ради Рейна я надеюсь, что ему все удастся.

— И ты способна говорить так после всего, что он с тобой сделал? После всех своих страданий?

Джоселин пожала плечами.

— Он уверен, что я виновна. Было время, когда я относилась к нему почти так же.

— Леди, леди! — Джоселин почувствовала, что кто-то потянул ее за подол. — Подними меня, я тоже хочу видеть!

Это были Туни и Майк, дети работников, с которыми Джо познакомилась сразу по приезде: симпатичные ребятишки, один — низенький толстячок, другой — худенький, Туни было три, Майку — четыре.

Джоселин подняла круглолицего малыша и поставила на бедро. Пауло усадил Майка на свои широкие плечи.

Майк вцепился в густые черные волосы Пауло, чтобы не упасть.

— Полегче, moco [21], лучше поменьше дергайся, тогда не упадешь.

Малыш улыбнулся от уха до уха.

— Мне отсюда здорово видно. Пауло улыбнулся в ответ.

— Масса! Масса! — улыбаясь, маленький Тони помахал Рейну рукой.

Когда Рейн понял, откуда слышатся эти крики, он тоже улыбнулся и помахал в ответ, но потом увидел, что малыша держит Джо. Что-то промелькнуло при этом у него в глазах, что-то, чему Джоселин и через сто лет не сумела бы найти названия, но это перевернуло ее сердце. Их взгляды ненадолго встретились, потом Рейн отвел глаза. Джо оцепенела, от потрясения у нее сдавило горло.

Она следила за движениями Рейна, направлявшегося к одной из повозок, где рядом с темнокожим кучером сидел полный лысый человечек в очках и в фиолетовом фраке.

— Эй! Внимание! — Толпа, уже и так начавшая успокаиваться, замерла от этого приказа. — Мы все тяжко трудились ради этого дня. Ни один из вас не отлынивал от работы. Мы очистили поля и взрыхлили землю, готовясь к этому дню. И вот он настал. Прибыли саженцы, а вместе с ними и этот человек. Его зовут Бертран Шрютенберг. Он поможет нам выращивать кофе.

Датчанин, решила Джо, оглядывая щеголеватого человечка. Может, с Явы. Никто лучше их не разбирается в кофе.

— Я надеюсь, что вы будете слушаться его указаний почти как моих. Если мы все будем делать так, как он скажет, и будем продолжать трудиться так же тяжело, как прежде, нам ничто не сможет помешать. По-моему, у нас есть все шансы на успех.

Работники повеселели, и Джоселин поняла, как они уважают человека, взявшего в свои руки их пришедшую в упадок плантацию.

И она тоже испытывала к нему уважение — горестное, разрывающее сердце уважение.

— Леди, леди! Опустите меня.

Джоселин засмеялась.

— Уже насмотрелся? — она опустила мальчугана на землю. — Вот что я тебе скажу: у Гвен на кухне есть сахарный тростник. Почему бы нам не сходить за ним?

Малыш радостно улыбнулся.

— И для Майка возьмем?

— Конечно, и для Майка тоже. Ты сможешь отнести ему.

Туни кивнул и схватил Джо за руку. Бросив последний взгляд на Рейна, который уже принялся за разгрузку повозок под пальмовым навесом, прежде служившим сахарным складом, Джоселин направилась на кухню.

Несмотря на то что рядом с ней смеялся и болтал без умолку Туни, у Джо из головы не выходила нежность, которую она заметила в глазах Рейна, когда тот увидел ребенка у нее на руках. О чем он подумал? И как сделать так, чтобы он снова посмотрел на нее таким взглядом?

Следующие десять дней Рейн работал рядом с Бретом Шрютенбергом от рассвета до заката. Пробуя разные методы выращивания, один участок свежевспаханной земли они засеяли, на другом посадили годовалые саженцы, на третьем — черенки от веток взрослых деревьев.

Это был титанический труд, но он доставлял Рейну радость, и с каждым днем в нем крепла уверенность, что его план удастся. Он так привык к долгим трудовым дням, что забыл, что не все приспособлены к такому режиму. Наконец бодрый датчанин настолько спал с лица, что Рейну пришлось замедлить свой темп.