Большая охота - Мартьянов Андрей Леонидович. Страница 37

С час назад Франческо подкладывал кусочки угля в приткнувшуюся в углу жаровню, но сейчас комнату наполнило иное тепло – исходившее от девицы де Транкавель. Молодой человек с трудом сглотнул – в горле пересохло. Нужно было что-то сказать, объяснить Бьянке, что он испытывал в последние дни, хотя бы узнать, откуда она взялась… но слова исчезали, таяли снегом на солнце… комната плыла, и средоточием водоворота оставались огромные, блестящие, угольно-черные зрачки, в которых так хотелось утонуть.

«Она меня околдовала, – пронеслась на задворках рассудка последняя здравая мысль. – Приворожила… Ну и пусть… Я ни о чем не буду сожалеть…»

Словно во сне Франческо протянул руки и осторожно коснулся шершавой выделанной замши колета Бланки. Что-то слегка укололо его в кончики пальцев – не больно, однако чувствительно. Девушка сделала шаг, оказавшись в его объятиях, с готовностью запрокидывая голову и прикрывая глаза. Ее дыхание сделалось быстрым и прерывистым, руки торопливо искали застежку ремня, комкали рубашку, требуя поскорее избавиться от мешающей одежды. Мужской наряд Бланки придавал игре головокружительный привкус порочности, а кожа ее была горячей и нежной, как драгоценный шелк…

– Все равно, все равно… – еле слышно бормотала она в кратких паузах между страстными поцелуями. – Жаль, что не дома, но все равно… Пусть ты… Это я тебя выбрала, я сама, не они…

Узкая кровать недовольно скрипнула, принимая два сплетенных воедино тела. Мельком Франческо еще успел подумать, достаточно ли толстые здесь стены, чтобы приглушить издаваемые ими звуки. Еще не хватало, чтобы в комнату заглянул кто-нибудь из попутчиков… Хотя как они войдут, он же заложил засов…

Губы Бланки – теплые и имевшие слабый привкус дикого меда – отыскали его собственные, надолго прильнув к ним и надежно заставив позабыть о любых других соображениях. Поцелуй ошеломил юношу, Франческо застонал, чувствуя, как по всему телу пробегает крупная дрожь, а ладони соскальзывают вниз, ложась на упругие ягодицы девушки. Сидевшая верхом Бланка вскинулась, резким движением обоих рук отбрасывая с лица мешающие волосы и обхватывая ногами бедра молодого человека, не то сдавленно ахнула, не то подавила готовый сорваться вскрик, и восхитительно медленно подалась вперед.

Она оказалась девицей. Причем такой, о которой можно только мечтать.

– Была девица, да вся вышла, – говоривший со вкусом прищелкнул языком и прищурился, отчего и без того узкие глазки маслянисто заблестели. – Эх, где мои годы молодые…

Он небрежно взмахнул короткопалой ладонью, размазав расплывшуюся по струганным доскам винную лужицу. Мгновение назад отблески свечей создавали в винном озерце призрачный образ слившихся воедино влюбленных.

– Потаскушка чертова. Убью ее, – глухо прорычал один из созерцателей. – Ее и его. Разыщу и убью.

Второй непрошеный свидетель чужой страсти предпочел держать свое мнение при себе. Гиллем де Бланшфор знал, что хозяева Ренна давно мечтают окончательно объединить два родственных семейства – свое и Бланшфоров из Фортэна. Во исполнение этого замысла сестрица Идуанна вышла замуж за Рамона Транкавеля, ему самому прочили младшую представительницу Бешеного Семейства. Гиллема никогда не интересовали женщины, но в одном он был точно уверен: лучше взять в жены пантеру из Берберии, нежели Бланку де Транкавель. Он не раз твердил Рамону: за девчонкой нужен глаз да глаз. И что же, к нему прислушались? Нет! Вот и пожинайте плоды своей непредусмотрительности! Бланка спит в одной постели с безродным проходимцем – весьма симпатичным, надо признать, – и ее уж точно теперь не назовешь невинной девицей.

– На кой она нам сдалась – мертвая? – риторически вопросил восседавший за колченогим столом субъект – приземистый толстяк с упитанной физиономией, украшенной рыжеватой острой бородой и выражением жизнерадостного нахальства. – Возись потом, воскрешай, и неизвестно, получится ли еще. Что касается мальчишки… – он пощелкал пальцами и не договорил.

Судя по скромному, но добротному одеянию, говорливый толстячок относился к торговому сословию, занимая там не последнее место – владелец какой-нибудь мастерской, а то и цеховой старшина. Отзывался рыжебородый на диковинно звучащее имечко «мэтр Калькодис», а сюда, в уединенный охотничий домик, затаившийся среди холмов, прибыл на породистом испанском муле, обвешанном побрякушками и колокольчиками. Сейчас мул скучал над кормушкой под навесом у коновязи, а Гиллем старался не задумываться над двумя вопросами. Во-первых, откуда мэтру известно их местонахождение? Второе: как он сумел так быстро сюда добраться, если, по собственному утверждению, на днях гостил в Нормандии?

Появления господина Калькодиса всегда сопровождались странностями. А как же иначе, если почтенный щекастый торговец – доверенное лицо небезызвестного мессира де Гонтара? Мэтр доставлял в Ренн книги и редкостные вещицы, дополнявшие собрание Рамона, вел с наследником фамилии долгие философические беседы и пару раз даже оказывал помощь в проведении очередного ритуала в Санктуарии. Гиллему он не нравился – несмотря на бьющее через край показное добродушие и готовность оказать любую услугу. Из-под ухмыляющейся от уха до уха довольной физиономии мэтра, как из-под аляповатой карнавальной личины, скалилось иное создание – опасное и коварное.

Но сегодня визит мэтра Калькодиса придал тухлому жизненному положению некоторую надежду.

Они торчали в этой хижине вторые сутки – после того как сломя голову умчались из Ренн-ле-Шато. К нынешнему вечеру группа беглецов, первоначально составлявшая около двух десятков человек, истаяла до полудюжины. Крысы бежали с корабля – то и дело кто-то выскальзывал по неотложному делу за дверь и более не возвращался, а вскоре доносился удаляющийся перестук копыт. Гиллем и сам ударился бы в бега, только куда? Домой? Не очень-то ему там обрадуются – после стольких с трудом замятых скандалов, коим он послужил причиной. В Тулузу? А что там делать, без гроша в кармане? Все из-за Идуанны! Если бы у нее хватило ума вовремя остановиться, перестать зудеть Рамону в уши о том, каких высот он вскоре достигнет, перестать подталкивать к краю пропасти… Что с нее возьмешь – женщина, суетная и бестолковая.

Гиллем со злорадством представлял, каково теперь сестрице – одной, в обществе Тьерри. Впрочем, он вряд ли ей что-то сделает. Выскажет свое нелестное мнение да и отправит в Фортэн либо же в какую-нибудь женскую обитель. Еще и охрану даст, паладин без страха и упрека. Сестрица вышла сухой из воды – она-то в Ренн-ле-Шато, где тепло и уютно, а он здесь, в продуваемой осенними ветрами халупе! Отрезанное ухо нещадно болит, запасов провизии – с мышкину слезку, в качестве общества – спятивший сюзерен.

Впрочем, к Рамону постепенно возвращался рассудок – или то, что его заменяло. Он уже перестал грозиться, что возьмет Ренн штурмом, разнесет по камешку, а братца вздернет на дымящихся руинах. С огромным трудом Гиллему удалось внушить давнему другу и покровителю мысль о том, что мчаться в Безье к мессиру Бертрану бессмысленно и даже опасно. Вряд ли господину Ренна понравится красочная повесть о том, как его старший сын опозорился в присутствии служителей Церкви, дополненная известием об убийстве монаха пред лицом епископа Олибы. Да, сам по себе Олиба трус и слизняк, но если он пожалуется в Рим?..

Рамон нехотя согласился и замолчал. Он молчал уже полдня, равнодушно глядя в затянутое мутным пузырем окошко и раскачиваясь взад-вперед. Гиллем не знал, что делать. Предоставить Рамона его собственной судьбе? Боязно – слишком многое их связывает. Что он, Гиллем из Фортэна, представляет собой без поддержки Рамона? Обладателя дурной славы содомита, с которым даже собственная семья не желает знаться? Подождать, вдруг Рамон придет в себя и придумает какой-нибудь выход? Вернуться в Ренн, положившись на милость Тьерри? Нет, Транкавель-средний его недолюбливает, сразу вышвырнет за дверь.

…Вот тут-то в обитель скорби и ввалился пышущий бодростью мэтр Калькодис, с порога огорошив наследника Ренна вестью о том, что его любимая младшая сестренка более не является невинной девицей. Мгновенно избывший молчание Рамон взревел, что мэтр лжец, каких еще земля не видывала, на что ухмыляющийся толстяк наглядно показал, чем именно и с кем сейчас занята Бланка-Терезия-Маргарита-Катрин де Транкавель.