Звезда Запада - Мартьянов Андрей Леонидович. Страница 38

– Помню. И что же?

– Так он, негодный, как из Мидгарда дёру дал, Асов убоявшись, как раз в Междумирье и обосновался. Сюда и носа не суёт, а паче того в Мидденгард, знает – и там и здесь делать ему нечего. Целое племя отпрысков своих гадостных наплодил и, почитай, почти пятую часть земель тамошних под собой держит. Он как раз Глердинга и сгубил...

Отец Целестин не выдержал такого потока загадок и, осторожно перебив Локи, спросил, кто же такой Нидхёгг. Имя было вроде знакомое, но где он его слышал – монах сказать не мог.

– Нидхёгг – сильный и грозный дух, что воплощён в образе Чёрного Дракона, – пояснил Один. – Его мощь и дарование к волшбе таковы, что он может принимать любое обличье. Чаще всего предстаёт он в виде человека или змея. Когда-то он жил здесь, но после последнего изменения мира мы, боги, все вместе изгнали его в Междумирье, ибо злоба Нидхёгга чернее его чешуи и людскому племени, от потрясений да бед не оправившемуся, он немало бы бед принёс.

– Во-во, – подхватил Локи, – Трудхейм как раз у него сейчас. И если даже Асы едва с Нидхёггом справились, то куда уж горстке смертных у него Чашу отобрать? Одно хорошо – пользоваться ею он не может, благо завет Сил на ней лежит, чтобы только рукам людей крови Элиндинговой Чаша подчинялась. Но уж стережёт он её будь здоров! И вам туда опять же соваться не надо. Нидхёгг только и ждёт, чтобы истинного владельца Чаши словить да себе подчинить...

– А зачем? – спросил Торир. Локи, видимо сетуя в душе на непроходимую тупость смертных, тяжко вздохнул и, подперев рукой подбородок, издевательски ласковым тоном ответствовал:

– Да чтобы Чашу работать заставить! Что ж тут непонятного? Вот попадёшь ты к нему в лапы, засадит он тебя в тёмную на хлеб да на воду, а то и бороду смолой вымажет и факелом ткнёт, коль упираться долго будешь. Как миленький к нему в услужение пойдёшь и будешь Врата отпирать куда надо и не надо! То-то Нидхёгг во всех мирах шороху наведёт! С него станется, если уж он Гарма-пса к себе сманил...

– Это твоего сыночка Фенрира, что ль? – вставила Гёндуль, отрывая от себя Гуннара, проявлявшего чрезмерное рвение и уже предложившего прогуляться по округе, явно надеясь на нечто большее, чем братские объятия.

– Дура! – огрызнулся Локи. – Фенрир мой – волк вполне приличный, только озлобился больно от жестокого обращения! Кто его на цепь посадил, спрашивается?

– Спрашивается, кто в греховной связи со Старухой из Железного Леса породил это убожество, всем богам на позор? – отпарировал Один. Локи вначале надулся, обидевшись, но потом продолжил:

– Гарм – это вам вовсе не Фенрир! Гарм – чудище каких поискать! Он некогда в этих местах обитал, в услужении у Потерявшего Имя. Тварь наигнуснейшая. Правда, по старости в маразм впал, но злости в нём ко всему сущему не убавилось. Всё вспоминает, как вход в Подземный мир охранял...

– В какой ещё подземный мир?! – Отец Целестин вспомнил слова Гладсхейма о том, что в Исландии есть прямые ходы туда, а если ещё сопоставить речи Локи и рассказы Хёгни про великанов огненных да разбавить всю эту мешанину вдолбленной в монастыре христианской мифологией, то картина получалась откровенно устрашающая. Даже если плюнуть на всех богов, духов и великанов с драконами скопом, в любом случае доброму католику слова об огненных подземельях ничего хорошего не сулят.

– Тот, кого кличут во всех мирах Потерявшим Имя или же Богом-великаном, в этих землях крепость свою держал. – Один посуровел лицом, ему было явно неприятно про это говорить. – Ещё во времена первого изменения мира Созидатели, видя гнусности и непотребства, им чинимые, вместе с ратями людей и иных народов изничтожили и крепость, и всех, кто, как думалось, был в ней, а Потерявший Имя сгинул навеки. Земли сии ушли под воду, но когда вновь были исторгнуты из глубин, оказалось, что часть духов и живых тварей из сонмища Потерявшего Имя всё это время обитали в подземельях крепости и, вернувшись в верхний мир, принялись за старое. Хорошо, хоть земля эта теперь островом стала и с краями другими не соприкасается, а то такое бы началось! Мы – духи, Асы – как могли боролись с наследством Духа Тьмы и преуспели в том: ныне многие из его порождений либо изничтожены, либо же изгнаны из Мидгарда. Но есть в подземельях сего острова и такие монстры, против которых бессильны боги – вы называете этих существ ётунами, огненными великанами. Ещё им имя было «сигелвар», что на одном из забытых ныне языков означает «сажа солнца». Спаслось их тогда немного, да и днём они не выбираются на поверхность, а когда всё же появляются – далеко от нор своих не отходят. Вот те подземелья Ётунхеймом и называют. Не пойму, конунг, зачем тебе понадобилось ломиться в обиталище ётунов – там смертным делать нечего... Ох, своенравны вы, люди!

– А отчего Асы против великанов ничего поделать не могут? – Торир старался обойти неприятную тему. Попрёки самого Одина кого хочешь приведут в смущение. Один же задумчиво пригладил правой рукой волосы, но всё же дал ответ:

– Ётуны – они ведь тоже духи, да и не слабейшие отнюдь. Некогда они первыми среди слуг Потерявшего Имя числились, повелителю своему не за страх службу неся. Мы, Асы и Ваны, да родичи наши – вот Гёндуль возьми хотя б – тварям огненным в мир широкий выйти не даём, зло чинить не дозволяя. И то ладно.

– Ничего, – встрял Локи, – как миры разделятся навеки, так и ётунам крышка вместе с вами всеми. Они тоже силу с обликом телесным потеряют, как и ты, Один. Только у тебя-то путь назад есть. Хватит тут рассусоливать, решайся: остаёшься или...

Речи его прервал звук сочной затрещины и немедленно последовавшие стоны Гуннара. Германец, похоже, слегка переборщил – Гёндуль, рассердившись, едва не снесла ему полчерепа ударом могучей ручищи. Гуннар на четвереньках отползал от поднявшейся на ноги валькирии, пронзавшей его свирепым взглядом.

– Мал ещё, чтоб такие вещи мне говорить, щенок! – пророкотала своим гулким басом дева. – Ща как...

И она занесла ногу, чтобы дать Гуннару пинка. Прочие начали было опасаться за его жизнь, но Гуннар каким-то лягушачьим прыжком отскочил за спину Одину, и намечавшийся удар пропал втуне. Гёндуль, потеряв равновесие, грузно плюхнулась на камень, ворча сквозь зубы что-то непозволительное представительнице прекрасного пола. Локи ехидно ухмыльнулся, косясь на выглядывавшего из-за плеча Одина Гуннара, на чьём лице явно были написаны удивление и обида. И что она взъелась, а?! Ведь ничего такого и не сказал... Сама же первая начала!

Гёндуль, поправив съехавший на ухо шлем, смачно харкнула в огонь, всем своим видом воплощая оскорблённую непорочность.

– Ладно, полечу я, что ли, и так засиделась, а дел невпроворот ещё.

– Никуда ты не полетишь! – заявил Один. – Вот сейчас с конунгом договорю, и уйти мне надо будет. А ты ночь с ними проведёшь, от опасности охранишь, если что. Сама знаешь, места тут какие...

И действительно, отец Целестин только сейчас заметил, что прошёл уже не один час и дело к вечеру близится. Похоже, в Скага-фьорд до темноты вернуться никак не выйдет.

– Как уйдёшь? – набросился на бога монах. – А мы? Сам же говорил, что ётуны эти вокруг ходят!

– Вот потому Гёндуль с вами оставляю. Ничего, она и за себя постоять сможет, и вас от опасности какой огородит. Только сами на рожон не лезьте. Ход в Ётунхейм отсюда далеко, хорошо, хоть до тех мест вы не добрались. Великаны стараются на открытых местах даже ночью не появляться.

Гёндуль попыталась что-то возразить, но Один, прикрикнув на неё, положил конец всем рассуждениям. Валькирия, смерив грозным взглядом притихшего Гуннара, уселась поудобнее, привалившись спиной к гигантскому валуну, и стала обозревать хищным взором остальных, очевидно выбирая новую жертву. Гудмунд шёпотом спросил германца, что же он такое сказал дивной воительнице. Услышав ответ, побледнел и зажмурился от ужаса. Гуннар только хихикнул.

– Вот что я вам ещё сказать хочу, – продолжил Один, сердито глядя то на Гёндуль, то на Гуннара, – Трудхейм, как сами вы понять могли, раздобыть сложно, если не невозможно. Отправлю я кое-кого в Междумирье, чтоб дело прояснить, вы же пока на запад идите. Там ещё раз встретимся, и тогда всё, что узнаю, вам открою. Пока же лишних вопросов не задавайте.