Дети непогоды - Марушкин Павел Олегович. Страница 15

— А почему у него имя такое странное?

— Чем же странное? Вполне нормальное имя. У него и внешность соответствующая: большой, чёрный, мохнатый…

— Мохнатый?!

— Ну да. Он же обезьянец.

— Я тебе, наверное, уже надоел с расспросами. Но все-таки скажи, кто такие обезьянцы? Помнится, ты и этих… Летающих пиратов так же обзывал.

— Всё верно, они тоже обезьянцы. Правда, несколько другого вида. Ты знаешь вообще, что такое Вторая Магическая?

— Ну, была такая война между магами, очень большая война, но очень давно.

— Не так уж и давно в общем. Так вот: маги не просто воевали между собой. Они создавали огромные армии, целые народы, предназначенные для войны. Да, парень, у них был размах! И как-то раз кому-то из магов пришла в голову идея не создавать их с нуля, а заколдовывать стаи обезьян, чтобы они воевали на их стороне. Дело тоже не простое, но Великим Магам и не такое по плечу. Вот так и появились на свет обезьянцы.

С одной стороны, разумные, с другой — прекрасно приспособленные к жизни в Лесу и очень сильные. Великие Маги все сгинули в той войне, а создания их живут до сих пор. Некоторые пиратствуют — у всех обезьянцев очень цепкие руки и ноги, и они хорошо управляются там, где надо лазать по канатам. Да и бойцы не из последних; только дисциплины у них маловато. Ну а другие вполне неплохо устроились в Бэбилоне. Кстати, те пираты, что напали на нас, скорее всего, происходят от павианов и шимпанзе. А у Громилы предком была горилла.

Всё это Иннот объяснял, уже шагая по улице. Хлюпик чувствовал усталость; кроме того, страшно хотелось курить. Но табак приходилось экономить: Иннот сказал, что зелье это редкое и достать его даже в Вавилоне нелегко. Прохожие немилосердно толкались, и в какой-то момент Хлюпик почувствовал, что рука одного из них явно ощупывает мешок. Иннот вдруг, словно почувствовав что-то, резко обернулся и уставился тому прямо в глаза. Прохожий стушевался и отстал.

— Не зевай, парень, не зевай, — сквозь зубы пропел Иннот. — И не отставай, иди ко мне вплотную.

Хлюпик потерял счёт пройденным улицам и еле волочил ноги, когда, наконец, они вошли в какой-то дом и поднялись наверх. По-видимому, все каюкеры предпочитают жить под самой крышей, флегматично подумал Хлюпик, когда они остановились на последней лестничной площадке перед железной, крашенной коричневой краской дверью.

Куки сбросил с плеча мешок и изо всех сил заколотил в неё кулаками. Грохот ударов, казалось, разнёсся по всему дому. Подождав немного, он приложил ухо к щели между дверью и косяком и прислушался.

— Музыку поставил, — огорчённо сказал он. — С одной стороны, хорошо — значит, он дома…

И Иннот снова принялся колотить в дверь. Наконец, оттуда глухо спросили:

— Кто там?

— Это я, Иннот!!! — завопил, надсаживаясь, Иннот.

Дверь открылась, и Хлюпик со страхом посмотрел вверх. Громила был невероятно высоким, почти вдвое выше самого Хлюпика, и весь порос длинной угольно-чёрной шерстью. Одежды на нём не было вовсе, если не считать ярко-красных плавок.

— Ты бы глазок в дверь вставил, что ли! — поприветствовал друга Иннот, подхватывая узлы.

— Да ну, блажь какая! В них всё равно ничего не видать толком. — Хозяин посторонился, пропуская гостей. — Ну, здравствуй, что ли, мелкий! Я уж, грешным делом, подумал, тебе каюк устроили твои недруги!

— Каюк не каюк, а квартиру обнесли.

— Ты спасибо скажи, что сам жив остался, — хмыкнул Громила. — Хотите пива?

— А то!

Хлюпик огляделся. Жилище Громилы ничем не напоминало квартиру Иннота. Оно представляло собой одно большущее помещение — то ли планировка здесь изначально была такая, то ли хозяин счёл за лучшее снести стены, чтобы не мешали. Изнутри дверь была просто утыкана крючками — и на каждом висела пара перчаток из толстенной кожи. «Ну да, он же обезьянец — зачем ему сандалии!» — подумал Хлюпик. Пол устилал огромный мохнатый белый ковёр — ноги утопали в нём по щиколотку. Хлюпик прикинул, какого размера должен был быть зверь, с которого содрали эту шкуру, и с уважением посмотрел на Громилу. Несколько шкафчиков и буржуйского вида диванов приютились вдоль стен. Перед каждым диваном стоял небольшой низенький столик, уставленный разноцветными бутылками. На полу возле одного из них валялся цветной журнал. Хлюпик машинально бросил взгляд на раскрытую страницу и, густо покраснев, поспешно отвернулся.

Хозяин между тем достал откуда-то упаковку жестяных банок и, отделив две, ловко кинул их друзьям. Хлюпик с недоумением рассматривал пойманный предмет.

— Делай, как я. — Иннот подцепил какую-то штуковину на банке и со щелчком открыл её.

Хлюпик последовал его примеру. Жидкость показалась ему невероятно противной на вкус, да ещё горько-жгучие пузырьки неприятно кололи нёбо. Смоукер аккуратно поставил ёмкость на столик.

— Слушай, а ванну у тебя принять можно? А то мы, понимаешь, с дороги… — говорил между тем Иннот.

Громила широко развёл ладони.

— Мой дом — твой дом, старина.

— Да, кстати. Я же вас не представил. Это — Громила, а это — Хлю, серьёзный малый из племени смоукеров. Приехал развязать Третью Магическую. Шучу, конечно.

Хлюпик шаркнул ножкой. Громила осторожно похлопал его по плечу.

— Друзья моих друзей — мои друзья. А чего ты пиво не пьёшь?

— Непривычное оно какое-то…

Громила хохотнул:

— Ничего, поживёшь в Биг Бэби — привыкнешь!

— У тебя полотенца есть в доме? — крикнул откуда-то Иннот.

— Пошарь в корзине, там у меня чистые, — откликнулся Громила. — Слушай, парень, не сгоняешь пока за пивом? А то у меня сегодня вечеринка намечается, а осталась только неполная упаковка. Надо ещё хотя бы парочку взять.

— Э-э… Я схожу, конечно — если ты скажешь куда.

Громила хлопнул себя ладонью по лбу. Звук получился громким.

— Ах да, ты же здесь новичок! Вот, смотри, — он увлёк Хлюпика к окну. — Видишь, там река? А вон за тем домом — отсюда не видно — через неё есть мост. Вот под этим мостом продаётся хороший сорт — «Двойное Золотое». Возьми пару упаковок. Только в таких вот банках, а если «Золотого» нет, возьми «Речного бандита», только не тёмного, а светлого. Идёт?

— Идёт. — Хлюпик ничего не понял из слов Громилы, но про себя решил, что просто возьмёт такие же банки, как и у него.

— Подожди, я дам тебе что-нибудь накинуть. На, держи. — И он протянул Хлюпику кусок белой ткани.

Тот с недоумением осмотрел его.

— Да ты просто завернись, вот так, — Громила показал. — Сейчас какую-нибудь застёжку найдём.

— Не надо. — Хлюпик полез в поясную сумочку и достал свой талисман. — У меня вот что есть.

— О, клёвая штука! — Громила покрутил звёздочку в пальцах.

В его громадных лапах она казалась совсем маленькой.

— Возьми там мелочь на столике. На пиво с лихвой должно хватить, — обезьянец махнул лапой.

Хлюпик сгрёб горсть монеток и ещё раз украдкой бросил взгляд на лежащий на полу глянцевый журнал. Впервые в жизни ему страстно захотелось присвоить чужую вещь…

Когда благоухающий мылом и одеколоном Иннот вышел из ванной, на ходу вытирая шевелюру мохнатым полотенцем, Громила возлежал на диване и, прикрыв глаза, вслушивался в ритмичные басы. Магнитофон помаргивал разноцветными огоньками.

— А где Хлю? — озадаченно спросил Иннот.

— За пивом побежал, — небрежно сказал Громила. Иннот подпрыгнул.

— За пивом!!! И ты пустил его одного!!!

— А что такое? — Громила удивлённо посмотрел на Иннота.

— Да он же… Ему же… Он же только из Леса, балда!

— Э-э… Но ты же сам сказал, что парнишка серьёзный! Вот я и подумал… — эту фразу он договаривал уже в спину Инноту.

Тот, вихрем вылетев из квартиры, побежал вниз.

Хлюпик бодро вышел из подъезда и двинулся вдоль набережной, ловко уворачиваясь от встречных прохожих. Теперь, когда он никуда не спешил, можно было рассмотреть их получше. Все люди здесь были закутаны в разнообразные, ярких расцветок одежды. Рядом с ними Хлюпик чувствовал себя почти раздетым — и это несмотря на то, что кусок ткани, наброшенный на плечи наподобие плаща и скреплённый красной звёздочкой, казался ему явно излишним. В Вавилоне было тепло, даже жарко, куда жарче, чем в Лесу, — тут ведь не было дающих тень листьев. Лица встречных вавилонян поразили Хлюпика каким-то странным, неуловимым общим выражением усталой озабоченности, словно каждого поджидало где-то тяжёлое и неприятное дело.