В погоне за призраком, или Испанское наследство - Марвел Питер. Страница 46

Циклоп пренебрежительно махнул рукой.

– Не гасстгаивайтесь, пгошу вас! – ужасно картавя, сказал он. – Гасположение этого пгохвоста мы с вами сейчас вегнем. – Пират обернулся и зычно крикнул: – Эй, там, на камбузе! Тащи сюда гому и мяса, а это пгокисшее винцо можешь слить себе в глотку! Да поживее, а не то мои гебята живо подгумянят тебя на твоем же вегтеле! А на какое-то особенное уважение я, сэг, не пгетендую, – продолжил одноглазый, снова оборотившись к Уильяму. – Я, знаете ли, пигат, вольный ветег, так сказать. Шатаюсь по могям и потгошу зазевавшихся купцов и тогговцев. Одним словом, я из тех, для кого всегда найдется лишний пеньковый галстук.

Он ухмыльнулся, по-видимому чрезвычайно довольный произведенным эффектом. В его шутовском говоре Харт без труда разгадал замаскированный вызов. Выбрав столь панибратский тон, он как будто испытывал Уильяма: какой тон найдет дворянин по отношению к бандиту и бродяге? Харту подумалось, что, пожалуй, правильнее всего будет остановиться на уважительно-нейтральном. Ясно, что сей Полифем имел самое непосредственное отношение к захвату «Головы Медузы», но ведь, как оказалось, грабить там было просто нечего, и, по сути, вся предпринятая кампания заведомо была лишена всякого смысла. Можно сказать, что, когда пираты решили напасть на корабль, их, на счастье Харта, вело само Провидение. К тому же главная роль в этом нападении отводилась Черному Биллу. И вообще, как ни крути, Уильяму самому ничего не оставалось, как записаться в пираты. Судьба словно играла с ним в чет и нечет, и пока Харт явно проигрывал. Подумав об этом, Уильям решил и впредь разговаривать с треклятым детищем Нептуна, как с достойным человеком.

Вслух же он ответил нечто в том смысле, что виселицы гораздо чаще заслуживают многие из тех, кто обладает репутацей порядочных джентльменов. Почему-то в этот момент у него перед глазами стояла ханжески-слащавая физиономия Абрабанеля.

Неизвестно, какие ассоциации возникли у одноглазого, но в ответ на слова Уильяма он ухмыльнулся и дружески хлопнул его по плечу.

– Отлично сказано, мой юный дгуг! – заявил он. – Как говориться, ни убавить, ни пгибавить. То же самое мне самому постоянно приходит в голову. И газ уж наши мысли так совпали, то я хотел бы предложить джентльменам вегнуться на богг «Головы Медузы» – ведь они с этого когабля, не так ли?

Уильям подтвердил, что именно так дело и обстоит и что они сами подумывали об этом.

– Вот и чудненько! – Полифем хлопнул ладонью по столу и снова заорал: – Эй!

Кабатчик уже все понял и бежал, прижимая к груди пыльную бутылку.

Пират обвел стол приглашающим жестом.

– Угощайтесь, господа! Выпьем за новую команду «Головы Медузы», которая выйдет в моге с капитаном Веселым Диком – это меня так называют в этой части Мэйна, а значит, я и есть капитан! – довольный своей незамысловатой шуткой, он захохотал, приглашая всех остальных тоже присоединиться к веселью.

Уильям, наблюдая за циклопом и отмечая его цепкий и внимательный взгляд, пришел к выводу, что единственное око его нового знакомого куда умнее, чем его речи. Уильяму вдруг пришло в голову, что он уже где-то видел этого человека. Но как он ни напрягал память, та нипочем не хотела ему услужить, впрочем, может быть, все дело было в пальмовом вине и роме, от которого в мозгах Уильяма произошла настоящая сумятица. А тут еще пришлось добавить по кружке за знакомство с Веселым Диком и его морской братией.

Уильям еще некоторое время слышал, как плавно журчит причудливая речь Веселого Дика, прерываемая взрывами грубого смеха его команды, но потом и сын Нептуна, и береговые братья, и Джереми вдруг поплыли перед его глазами в причудливом хороводе, а в отяжелевших ногах разлилась томительная слабость, Уильям пару раз клюнул носом и, несмотря на все отчаянные попытки держаться на равных с Диком, рухнул в конце концов под дружный гогот береговых братьев на земляной пол вместе с табуретом. Правда, смеха он уже не услышал.

Очнулся Уильям на свежем воздухе и обнаружил, что сидит на земле, прислонившись спиной к пальме. Рядом в пыли валялась его шляпа, а над его головой вились мясистые мухи, от укусов которых кожа на лице зудела и кровоточила. Вечернее солнце, багровеющее как расплавленный металл, балансировало над линией моря. Воды бухты были словно охвачены пламенем, и золотисто-алые сполохи заката переливались в волнах, лениво набегающих на потемневший песок. Мачты и ванты корабля, стоявшего невдалеке на якоре с убранными парусами, казалось, тоже были охвачены огнем.

Картина была отчасти фантасмагорическая, и ощущения, которые Уильям в этот момент испытывал, тоже было трудно с чем-то сравнить.

– Проклятие, – произнес Уильям, дотрагиваясь до затылка. – Такое ощущение, что Фортуне из всех моих органов более всех приглянулась голова и теперь она, подобно суденту-медикусу, ставит над ней различные испытания. Всем подавай мою голову, и негры, и джентльмены – все прикладывают к ней свою руку.

Уильям издал глухой стон и попытался сесть поудобнее. Ветер переменился и теперь дул с берега, приятно овевая его несчастные, разбитые от драки и беготни члены.

– Интересно, кто это дотащил меня почти до самой воды? Неужели пираты были столь любезны, что позаботились о моем бесчувственном теле? Но отчего они бросили меня на берегу, вместо того чтобы поднять на борт? – Уильям прекрасно знал, что с помощью крепких напитков многие капитаны набирали себе матросов, а короли – солдат. – Так почему же я так и не попал на корабль? – задумался Уильям, ощущая, как во рту с трудом ворочается пересохший язык. – Воды бы попить, а не этого проклятого рома. – Страшно сказать, но такой компании неповешенных мошенников, какими являются эти веселые джентльмены, достаточно, чтобы привести в изумление берегового человека.

Вдруг он услышал, как совсем рядом под чьими-то шагами заскрипел песок. Уильям с трудом повернул голову, надеясь увидеть Джереми, который, должно быть, терпеливо дожидался, когда очухается его загулявший товарищ.

Но вместо Джереми он увидел незнакомого мужчину, который не спеша приблизился к нему и остановился всего в паре шагов. Встретившись взглядом с Уильямом, он снял шляпу и вежливо поклонился.

– Миль пардон, шевалье Роберт Амбулен к вашим услугам! – произнес он с легким французским акцентом. – Прошу извинить меня за мою дерзость, но я лишь хочу засвидетельствовать свое восхищение той отвагой, которую вы и ваш товарищ проявили на моих глазах, смело вступив в схватку с этими грязными скотами.

Несколько секунд Уильям находился в замешательстве, но потом в голове у него прояснилось, и до него дошло, что перед ним тот самый незнакомец, который спас его днем от ножа индейца.

– Так это были вы, сударь? Мне очень жаль, но...

– Вы нанесли великолепный удар! – перебил Уильяма господин Амбулен. – Позвольте узнать, где вы научились подобному туше, сэр?..

– Сэр Уильям Харт, эсквайр, – поспешил представиться Уильям, только теперь разглядев как следует своего спасителя. На вид ему было лет двадцать пять, лицо его, с правильными чертами лица, имело несколько мечтательное выражение, а голубые глаза смотрели на удивление открыто и простодушно. – Я ваш должник, сударь, и, Бог тому свидетель, я вам крайне признателен. Несмотря на то что я чистокровный англичанин, приему, что так вас поразил, меня научил ваш соотечественник, шевалье де Фуа. Он давал мне уроки фехтования, – со всей возможной учтивостью продолжил Уильям, пытаясь подняться и водрузить на голову пыльную шляпу, на которой явственно виднелся отпечаток чей-то ноги.

– Пожалуй, если вы не возражаете, я присяду с вами, – заявил шевалье, прерывая тщетные попытки Харта принять вертикальное положение и усаживаясь прямо на песок. – Однако вы оказались способным учеником! Я получил истинное наслаждение и очень рад, что смог быть вам полезным.

– Простите, господин Амбулен, но позвольте в свою очередь поинтересоваться, почему вы вступились за меня? Ведь вы меня даже не знали, к тому же я – англичанин.