В погоне за призраком, или Испанское наследство - Марвел Питер. Страница 58

– Мастер Биллем Харт? – радостно спросил негр, старательно растягивая в улыбке большой рот. – Правда, мастер? У Слима для мастера письмо – от очень красивой мисс. Очень красивой!

Сердце Уильяма забилось, точно в лихорадке. Он порывисто шагнул вперед и схватил негра за плечо.

– Что?! Какое письмо? Откуда оно у тебя? Дай сюда!

– Мастер получит письмо! – подмигивая, сказал негр. – Оно издалека! Очень издалека! Слим спал в своей хижине. А негритянская почта его разбудила. Дала конверт и сказала: придет «Голова Медузы» – отдай письмо мастеру Биллему Харту... Слим долго ждал, смотрел «Медузу», ни одного дня не пропускал...

Уильям вытащил из кармана испанский реал и сунул его негру. Тот, сверкая бельмом, попробовал монету на зуб и, удовлетворившись результатом, полез за пазуху. Покопавшись, он извлек оттуда сложенный вчетверо засаленный лист бумаги, запечатанный сургучом. Уильям выхватил его и в нетерпении сломал печать.

Том Харди захохотал.

– Ждал бы и я письма от своей милой, да вот беда, ни она писать не умеет, ни я грамоте не обучен! Ха-ха-ха!

Уильям никогда прежде не видел почерка Элейны, но о том, что письмо от нее, догадался сразу. Прежде чем приступить к чтению, Уильям оглянулся по сторонам, но вокруг уже никого не было. Том Харди, весело насвистывая, шагал куда-то вдоль маленьких домиков сложенных из камня, а негр с бельмом бесследно растворился в толпе.

Уильям жадно впился в аккуратные строки.

«Мисс Элейна Абрабанель – мистеру Уильяму Харту

Бриджтаун, 5 ноября 1682 года от Р.Х.

Мой дорогой Уильям!

Если вы все-таки получите это письмо, то знайте, что я единственная, кто не поверил лживым слухам и клевете, которую распространяют о вас ваши недоброжелатели, и я по-прежнему уверена в вашем благородстве и душевной чистоте. Я каждый день молюсь за вас и прошу Господа избавить вас от незаслуженных страданий. Никто не знает, что с вами случилось и где вы сейчас, но я верю, что судьба будет милостива к нам обоим и не даст вам утонуть в морской пучине или погибнуть от рук злодеев. Говорят, будто «Голову Медузы» видели на острове Мартиника, поэтому я передала это письмо своей новой служанке. Моя камеристка, которую я привезла с собой, как мне кажется, более предана Хансену, чем мне, и я не могу ей вполне доверять. Но Салли, негритянка, которую любезно уступил мне губернатор, уверила меня, что ее сородичи смогут найти вас где угодно и доставят вам мое письмо. Оказывается, у них есть своя «почта», которая позволяет им обмениваться новостями на расстоянии в тысячи миль! Салли знает всех черных колдунов на острове, верит в переселение душ и вообще язычница, но я изо всех сил буду стараться спасти ее бедную душу, обратив ее ко Христу.

Господи, я только что перечитала эти строки и поняла, что пишу полную чепуху. Простите, Уильям, мне столько нужно было вам сказать, что я даже не знаю, с чего начать.

Если вы получили это письмо, знайте – мой отец ждет приезда своего друга Ван Дер Фельда, чтобы выдать меня за него замуж. Один наш корабль, следуя из Виллемстада в Антверпен, остановился здесь, чтобы загрузиться ромом и сахаром (который у англичан дешевле), и капитан передал моему отцу весточку от Ван Дер Фельда, который, к нашему несчастию (Господи, прости!), все же выбрался из венесуэльских дебрей. Как только его небольшая флотилия прибудет на Барбадос, должна состояться наша помолвка. Я осмелилась уведомить батюшку, что не желаю выходить замуж за нелюбимого и совершенно чужого мне человека, но отец сначала необычайно разгневался на меня, а затем назвал мои речи чепухой и заказал мне новое платье к предстоящей церемонии.

Недавно на остров прибыла вдова нашего соотечественника, очень красивая женщина лет двадцати восьми, госпожа Аделаида Ванбъерскен. Кажется, она намерена обосноваться здесь и поэтому очень интересуется здешними нравами и обычаями. По секрету она рассказала мне, что она и ее покойный муж много вытерпели за свою веру от французских католиков и даже сюда ее привез, как какую-то преступницу, военный корабль. Мисс Аделаида полагает, что французам жаль расставаться с ее деньгами, и поэтому она мечтает прибегнуть к покровительству англичан. Она очень красивая, у нее удивительные зеленые глаза и белоснежная кожа, которую так чудно подчеркивают черные волосы. У нее самые лучшие манеры и платья на острове, несмотря на то что они, по выражению губернаторши, не вполне «в духе времени», а стало быть, не утопают в лентах и кружевах, не так усыпаны драгоценностями и не столь увесисты , как туалеты бриджтаунских леди. Глядя на миссис Аделаиду, я невольно проникаюсь завистью, оттого что я лишена такого изящества, что я не умею быть столь элегантной и остроумной, как она. Миссис Аделаида очень добра и старается улучшить мой французский выговор, развлекая меня новостями из Франции, которая ныне стала столицей всего того, что ваши, Уильям, соотечественники-англичане назвали бы «glamour» и «glance». Мы с ней очень сблизились и поверяем друг другу наши тайны. Как и я, она очень несчастлива, и мы находим утешение в беседах друг с другом.

Когда я рассказала госпоже Аделаиде о нашем путешествии, та была потрясена чудесным спасением сэра Фрэнсиса. Кстати, совершенно случайно мы узнали, что у него действительно есть свой дом на другом конце города, – однажды, сгорая от любопытства, я велела рабам проследить за ним, и, несмотря на все уловки и предосторожности сэра Фрэнсиса, мне это удалось! Кстати, хотелось бы знать, зачем этому англичанину такая таинственность, – дом у него самый обычный, хоть и расположен по другую сторону знаменитого бамбукового моста, построенного еще индейцами и давшего название этой местной Пальмире.

Милый Уильям! Я готова бесконечно повторять ваше имя, ведь, когда я шепчу его, мне кажется, что незримая нить соединяет мое сердце с вашим. Жаль только, что бумага, которой я в спешке доверяю себя, весьма ограниченна, что не позволяет мне делиться с вами всеми моими мыслями и чувствами. Итак, если в вашем сердце еще есть хоть капля любви к несчастной Элейне – возвращайтесь скорее. Умоляю вас, Уильям, придумайте что-нибудь и спасите меня от брака с нелюбимым мной человеком. Молю Бога, чтобы письмо попало к вам в руки, и верю, что Он не оставит нас Своей милостью.

Вечно ваша Элейна».

Конечно, сия эпистола, возможно, и не была начертана с соблюдением всех правил хорошего тона, но она оказала на молодого человека то самое действие, ради которого и писалась. Уильям впал в исступление и был готов немедленно бежать куда-то и любой ценой спасать свое счастье и любовь. Рассудительность, и без того мало ему свойственная, в этот момент окончательно покинула его. Мысль о том, что где-то за сотни миль отсюда решалась его судьба, а он бездействует, повергла его в отчаянье. Спрятав на груди драгоценное письмо, он, перепрыгивая через разложенные прямо на земле фрукты, опрокидывая стоящие на его путь корзины и расталкивая загораживающих ему дорогу людей, помчался обратно на пристань в полной уверенности, что «Голова Медузы» тут же поставит паруса и возьмет курс на Барбадос. Ему повезло: когда он, задыхаясь от быстрого бега, оказался на причале, одна из шлюпок с «Медузы», тяжело груженная бочками с соленым мясом черепах, как раз отваливала от берега, едва не черпая воду бортом. Пристроиться на нее не было уже никакой возможности, но один из матросов, видя, как торопится второй помощник капитана попасть на борт, выпрыгнул с банки прямо в воду, уступив ему свое место. Так Уильям отправился на корабль, а сей добрый самаритянин с великим удовольствием причалил к ближайшей таверне, где и вознаградил себя сполна за этот добрый поступок.

Едва только шлюпка ткнулась носом в борт, как Уильям, лихорадочно вскарабкавшись на палубу по веревочной лестнице, тут же бросился искать капитана. Он даже в точности не представлял себе, что он ему скажет и как объяснит ему необходимость плыть на явную смерть.