День египетского мальчика - Матье Милица Эдвиновна. Страница 20

Сети хочется сказать молодому учителю, что все ученики очень любят его, а теперь Сети полюбил его еще сильнее. Но ничего этого сказать нельзя, и Сети тихо отходит от двери.

Ждать приходится недолго. Сети вскоре слышит веселые голоса, короткий разговор и смех на веранде, затем в дверях появляется Нахт и зовет его.

Сети выходит с братом на веранду. Он вежливо кланяется трем сверстникам Нахта и замечает, что Аменхотепа уже нет.

Товарищи Нахта весело здороваются с Сети, и все пятеро выходят на улицу, направляясь к центру города.

Солнце уже почти закатилось, и темнота быстро окутывает город.

— Слушай, Гори, за что это тебя сегодня после занятий так бранил учитель Райя? — спрашивает один из товарищей Нахта — невысокий, плотный Птахмес.

— В общем, бранил за дело! — весело отвечает Гори, стройный, тонкий юноша, одного роста с Нахтом. — Он мне велел написать наизусть «Поучение царя Аменемхета его сыну Сенусерту», а я в самом конце вставил две строки из «Жалоб Ипувера». Вот Райя и объяснял мне два часа, какой я осел!

Юноши весело смеются. Смеется и Сети. Оказывается, и такие большие ученики ошибаются и их бранят учителя!

Однако дальше разговор на некоторое время становится для Сети неинтересным, потому что юноши говорят о занятиях вавилонским языком, о котором Сети не имеет ни малейшего представления. Он только понимает, что этот язык лучше всех усваивает третий товарищ Нахта, Инени, который собирается после окончания школы стать переводчиком при управлении внешними сношениями.

— Нет, я не собираюсь выбирать себе должность, для которой надо так много дополнительно учиться, как ты, Инени, или как Нахт, который готов целыми ночами смотреть на небо, а все свободное время рисовать всякие звезды и высчитывать их движение! — беспечно говорит Гори. — Я учу ровно столько, сколько требует учитель. А потом отец устроит меня писцом в управление царскими виноградниками, и пойдет у меня спокойная и веселая жизнь!

— Вина вволю, а больше ничего и не надо? — насмешливо спрашивает Нахт. — Ну, а я как раз ни за что не хочу стать писцом какого-нибудь управления, как мой отец или отец Гори. Я хочу узнать все больше и больше, хочу находить все новые звезды на небе, новые пути на земле, новые рудники под землей!

— Согласен, Нахт, я тоже хотел бы этого, — говорит Птахмес.

Сети задумывается: а кем он хочет быть? Но прежде чем он успевает что-нибудь придумать, они уже подходят к воротам храма.

Предупрежденные привратники пропускают их.

Вот они на огромном дворе, со всех сторон обнесенном колоннадами. Юноши идут направо, проходят по боковой колоннаде и, войдя в небольшую дверь, начинают подниматься по каменным ступеням лестницы.

Сети немного робеет и старается держаться поближе к Нахту. Какая длинная лестница! Сети громко дышит, карабкаясь по крутым ступеням, и думает только о том, чтобы не запнуться и не упасть.

Внезапно лестница кончается, и они оказываются на крыше храма. То, что Сети видит перед собой, глубоко поражает его.

Далеко внизу лежит город, который кажется ему сейчас таким необычным, незнакомым. Он сначала совсем не может разобраться в лабиринте улиц и крыш, к тому же еще плохо различаемых в последнем отблеске почти угасшей зари.

Но вот исчезает и этот отблеск, и сразу же город тонет во мраке.

Сети поднимает голову. Небо уже совсем черное и все усеяно звездами. Когда же они появились? Как их много и какие они разные — большие и маленькие, очень яркие и чуть мерцающие! Знает ли кто-нибудь, сколько их?

Сети поворачивается к Нахту и тихо зовет его, а когда Нахт подходит, так же тихо спрашивает:

— Ты знаешь, сколько всего звезд на небе?

Нахт улыбается:

— Нет, не знаю, маленький, и никто этого не знает, потому что сосчитать их невозможно.

— А какие звезды ты знаешь? Где Нога Быка?

— А вон она! Видишь эти четыре большие звезды, а от них вправо еще три? Вот это и есть Нога Быка.

— Вот так, да? — Сети водит пальцем от звезды к звезде. — Вижу!.. Как интересно! Покажи еще что-нибудь.

— А вот посмотри сюда. Опять семь звезд, видишь? Только они ближе друг к другу, чем в Ноге Быка. Это Бегемотиха. А за ней — Крокодил.

Нахт показывает Сети самые заметные звезды и невольно увлекается, рассказывая о них.

Внезапно в темноте загорается небольшой огонек светильника, второй, третий. Это Птахмес зажигает их, приготавливая все нужное для занятий.

Сети оборачивается на свет и рядом с Птахмесом видит стоящий на высокой подставке странный сосуд — круглый, но суживающийся книзу.

Несмотря на слабое пламя светильника, Сети все-таки замечает, что стенки сосуда покрыты иероглифами. Он подходит ближе и слышит легкое журчание, как будто откуда-то льется тонкая струя воды. Сети вглядывается: действительно, снизу из сосуда вытекает вода, падая в особую чашу.

— Нахт, что это такое? Почему льется вода? Что, в нем дырка?

— Нет, это отверстие сделано нарочно, — отвечает Нахт. — Это часы.

— Как — часы?

— Очень просто, водяные часы. Ты ведь умеешь узнавать время днем по солнечным часам? Но ведь ночью солнца нет. Значит, и солнечные часы уже не годятся для ночи. Вот поэтому и были придуманы другие часы, водяные. Подойди к ним и загляни внутрь.

Сети заглядывает в сосуд. На его внутренней стенке вырезаны какие-то точки. Нахт объясняет мальчику, что вода вытекает из сосуда постепенно, а точки сделаны на тех местах, где оказывается уровень воды через каждый час. Таким образом, заглянув в сосуд и посмотрев на точки, всегда можно сразу же узнать, который час.

— А почему сосуд не ровный, почему он книзу суживается? — спрашивает Сети.

— Потому что если он был бы ровный, то чем меньше в нем оставалось бы воды, тем медленнее бы она вытекала, и тогда нельзя было бы узнать правильное время. Вот уже около четырехсот лет, как один человек, по имени Аменемхет, изобрел такие часы, и с тех пор ими пользуются во всем Египте.

К Нахту подходит Птахмес и, протягивая ему какие-то вещи, говорит:

— Вот тебе отвес и дощечка, Нахт! Давай выберем себе места, пока еще не пришли жрецы и учитель.

— Хорошо, — отвечает Нахт и берет у Птахмеса принесенные им предметы.

— Что это такое? — спрашивает Сети.

— Сейчас увидишь. Иди за нами и смотри!

Нахт и Птахмес смотрят на небо, о чем-то советуются и наконец садятся друг против друга.

— Мы должны сидеть с Птахмесом так, чтобы от моего глаза через его голову шла как будто прямая линия к Бегемотихе. Понимаешь, Сети? — объясняет Нахт брату, продолжая вглядываться в звезды.

Сети садится рядом с Нахтом. Тот держит в одной руке расщепленную дощечку, а в другой палочку, к концу которой нитью привязано грузило. Это и есть отвес. Нахт смотрит в щелку дощечки. Он держит отвес так, что через щелочку можно видеть нить этого отвеса, нить такого же отвеса, что держит Птахмес, и крайнюю звезду Бегемотихи [21].

— Подвинься немного вправо, Птахмес, — говорит Нахт. — Вот хорошо. Теперь я знаю, что за тобой — север, а за мною — юг. Тут и будем потом сидеть. Положим здесь наши отвесы и поставим светильники. Тогда мы сразу же найдем наши места, когда придет учитель.

— Хорошо. А вот, кажется, он уже идет!

Юноши быстро оборачиваются и склоняются в поклоне. Сети прячется в самый темный угол и тоже низко кланяется.

Когда он поднимает голову, то видит, что на крышу вошли несколько человек. Здесь и учитель Нахта — Райя, высокий, худощавый писец лет пятидесяти, и его помощник Неферхотеп, и группа жрецов. К своей большой радости, Сети замечает и знакомую фигуру старого Ани.

Из своего уголка Сети видит, как садятся Нахт и Птахмес, а недалеко от них — Инени и Гори, как учитель Райя и Неферхотеп проверяют, правильно ли они сидят; мальчик видит, как молча, такими же парами рассаживаются жрецы.

Один только Ани не садится; он подходит к широкой каменной ограде, окружающей крышу, и, опираясь на нее, устремляет взгляд в небо.

вернуться

21

Созвездие Бегемотихи называется теперь созвездием Малой Медведицы; ее крайняя звезда — Полярная звезда.