Острова междумирья - Арчер Вадим. Страница 57

К неудовольствию Дагона, они подошли с наветренной стороны. Маг пересел на другую сторону костра, где вонь ощущалась меньше, и налил себе вторую кружку настоя. Ему было нечего опасаться, что трупогрызы донесут об его присутствии в башню, потому что у них не было ни памяти, ни способностей к членораздельной речи, ни элементарной сообразительности. Единственное, что от него требовалось, чтобы сохранить свое посещение в тайне – это оставить их целыми. Дагон счел это немалой уступкой обстоятельствам, потому что вонючая шайка, топчущаяся по границе круга, изрядно портила ему пикник.

Вскоре после полуночи к костру явился Поки с бьющейся мышью в когтях. Сычик был магическим творением, но не был нежитью, поэтому он без труда проник через поставленный вокруг стоянки барьер и начал летать над магом. Дагон подставил сычику банку, и тот выпустил туда свою добычу. Мышь закружила по стеклянному дну, то и дело вставая розовыми лапками на стенку и норовя выскочить наружу, но Дагон прикрыл горлышко банки ладонью, а затем накрепко обвязал его платком. Чтобы острые зубки мыши не прогрызли ткань, он закрепил платок заклинанием прочности и только после этого опустил банку обратно в суму.

Отправив сычика на место слежки, маг начал собираться в обратный путь. Можно было бы заночевать у костра и дождаться ухода трупогрызов, но их вонь успела так надоесть Дагону, что ему не хотелось и минуты лишней задерживаться здесь. Решив не мелочиться с расходом ингредиентов, он подошел к внутренней границе круга и швырнул по щепотке порошка в каждую из вонючих морд. Трупогрызы потрусили прочь, отряхиваясь на бегу и издавая ужасный зубовный скрежет. Вскоре они исчезли в темноте, а маг снял защитный барьер и потушил костер. Затем он вскинул сумку на плечо и зашагал вдоль океанского побережья обратно в Асфасту.

Из-за высокого и отвесного берега, которым нагорье обрывалось на полоску пляжа, Дагон не мог видеть местность наверху. Иначе он увидел бы там крестьянина, шагающего вдоль обрыва во встречном направлении. Вскоре тот спустился в лощину с ручьем, бросил сумку невдалеке от потухшего костровища и тоже начал разводить костер, чтобы устроиться на ночлег. Самый обычный крестьянин – если, конечно, не учитывать того, что ни один настоящий крестьянин не устроится на ночлег в окрестностях башни Могрифа.

В последнее время Гестарт пребывал в отвратительном настроении. Скоро должен был вернуться Могриф, а у него было немало причин опасаться гнева учителя. Самым неприятным было то, что сейф учителя был взломан и оттуда пропали амулеты. Пожалуй, было даже неплохо, что башню посетили те двое налетчиков – можно было свалить взлом на них и не рассказывать учителю о Къянте.

Первое время Гестарт надеялся, что амулеты появятся в продаже, и хотел выкупить их, но грабители, видимо, не собирались продавать их. Поскольку они были светлыми магами, Могриф, может, и не станет обращаться к ним за объяснениями по поводу кражи. Но, возможно, он все-таки начнет разыскивать свои амулеты, и тогда выяснится, что все началось с того, что его ученик залез к Ринальфу и стащил коллекцию изделий артифактора.

Но как еще получить эти ценные образчики светлой магии – исцеляющие, охранные, восстанавливающие – если Ринальф никогда в жизни не продаст их темному магу? И не обменяет на амулеты темной магии, потому что для чего ему все эти вспомогательные орудия некромантии и вызова всевозможной темной силы? Не исключено, что Могриф согласился бы признать этот вынужденный обмен выгодным, если бы защитный амулет и усилитель остались здесь, а из сейфа не пропало бы устройство вызова сгустка Тьмы, но теперь ущерб был налицо.

С рассыпавшимися из сейфа бумагами было еще хуже. Те из них, которые были написаны на алайни, Гестарт разложил согласно тексту, другие, на языке мудрости, он не мог рассортировать, поэтому просто собрал их в стопку и положил сверху. Трудно было сказать, что оттуда стащила Къянта и как учитель отнесется к тому, что его ученик, пусть даже вынужденно, прочитал некоторые из его бумаг.

И еще эти мыши, которые развелись в башне во время отсутствия учителя и теперь шныряли по ней даже днем. В последние дни Гестарт чуть ли не ежедневно натыкался на них в различных комнатах. Несколько раз он видел мышь в главной лаборатории – то на полу, то на полках, а однажды эта наглая тварь даже выскочила из ящика лабораторного стола, где хранились рабочие записи. Он вспугивал мышь в кабинете учителя, видел ночью в коридорах, замечал, как она пробегала по складу с сырьем для опытов, наверняка привлеченная туда запахом разложения.

С мышами нужно было что-то делать, и Гестарт купил в лавке любимцев гугленя, надеясь, что тот переловит всех грызунов в башне. Гуглень, однако, и не подумал ловить их. Мало того, он отказался признать Гестарта хозяином и начал кусаться, поэтому пришлось вернуть его в лавку. Гестарт купил и разложил по башне мышиную отраву, но хитрые мыши и не притронулись к опасному угощению. Он поставил мышеловку – но та уже вторую неделю стояла безнадежно пустой и заброшенной, а мыши по-прежнему шныряли по башне.

Гестарт прекрасно сознавал, что его учитель не из этих мягкотелых и снисходительных приверженцев чистого огня, что он будет спрашивать со своего ученика со всей строгостью, какая только присуща темным магам – и с опаской поглядывал на индикаторный амулет в кабинете Могрифа, насыщенный рубиновый цвет которого свидетельствовал о том, что его учитель жив и в полном здравии. Чтобы смягчить гнев учителя, Гестарт старался содержать в полном порядке все порученные дела – регулярно записывал в рабочую тетрадь текущее положение светил и подновлял стаю охранных зомби.

Сегодняшней ночью он проснулся от шума, который подняли эти зомби – тупые, примитивные и недолговечные существа, с изготовления которых начиналось обучение некроманта. Движущей силой трупогрызов были низшие темные сущности, вызываемые учениками в трупы мелких подонков. Трупы использовались без дополнительной обработки и постепенно сгнивали, поэтому в обязанности Гестарта входило постоянно подновлять количество этой свиты, слоняющейся по ночам в окрестностях башни.

Эта разновидность нежити использовала труп только как механическую опору, не имея человеческих органов чувств. Однако, трупогрызы обладали примитивными ощущениями, имевшимися у вызванной в труп сущности, и могли ориентироваться с их помощью в окружающем пространстве. Они имели подобие слуха и зрения, хотя и совершенно иной природы, чем человеческая, а также чутье на людей – и безошибочно находили их, если те оказывались поблизости.

Они были слишком глупы, чтобы выполнять что-то осмысленное, и Могриф держал их в основном для охраны башни и окрестностей. Они бродили в зоне влияния зомби-амулета, не позволявшего им разбредаться слишком далеко, и по ночам в открытые окошки нередко доносился вой трупогрыза, случайно подошедшего к утесу. Учитель говорил Гестарту, что их активность зависит от положения светил, но еще не рассказывал, в чем эта зависимость выражается.

Этой ночью светила наверняка стояли как-то особенно, потому что трупогрызы устроили под башней настоящий концерт. Проснувшись от их воплей в первый раз, Гестарт даже встревожился. Он разбудил Хибиша и сделал на нем круг над окрестностями утеса, чтобы посмотреть, что там случилось, но не обнаружил ничего примечательного. Тогда он прогнал трупогрызов, чтобы не мешали спать, но эти безмозглые твари снова вернулись под утес и раскричались.

Второй раз Гестарт не стал беспокоить улдара, он просто вышел на край утеса, чтобы пригрозить им магической пыткой. Благодаря ночному зрению, которое некроманты развивают у себя с помощью специальных заклинаний и снадобий, он неплохо видел и в кромешной тьме. Заглянув за край утеса вниз, он увидел, что трупогрызы гоняются за каким-то лысым и татутированным существом в лохмотьях, сквозь которые виднелась бурая кожа, принадлежащем, по всей видимости, к человеческой расе.

Магическое зрение Гестарта было еще нетренированным, но не настолько, чтобы он не сумел определить, что это существо родственно темному огню. Однако, это была не упругая темная мощь, свойственная асфрийским некромантам, а рыхлая и сырая первобытная магия. Существо было нездешним, и оно случайно или умышленно забрело в окрестности башни – но в Асфасте бывало множество нездешних существ. Факт появления одного из них здесь не был до такой степени чрезвычайным, чтобы доискиваться особых объяснений. Асфрийская магия была широко известна в мирах, и кто-то из темных магов-иномирцев, наслушавшись рассказов о ней, вполне мог явиться сюда, чтобы подсмотреть или украсть что-нибудь.