Нефритовые четки - Акунин Борис. Страница 54

Раздался громкий звук, будто лопнула банка или бутылка.

На газету, на колени Фандорину посыпалась стеклянная крошка.

Грохот, треск, истошный вопль паровозного гудка – и все это одновременно.

Эраст Петрович поднял глаза и увидел в окне, прямо посередке, дырку, от которой лучиками расходились трещины.

Рядом немедленно появилась вторая, третья, и стекло со звоном вылетело из рамы на пол.

Выстрелов было не слышно – все звуки заглушал рев паровоза.

Вскочив, Фандорин метнулся к окну.

Увидел, что параллельно ходу поезда скачут какие-то всадники в шляпах, с черными лицами, и стреляют по вагону из ружей.

По щеке словно мазнуло огненным пальцем – пуля пролетела в каком-нибудь полудюйме, и Эраст Петрович бросился на ковер.

В голове стремительно проносились обрывки мыслей.

Что за чертовщина! Кто это такие? Что им надо? Если индейцы, то почему в шляпах? И потом, индейцы краснокожие, а у всадников лица черные! Негры, что ли?

Он перекатился по полу к соседнему окну, еще целому, выглянул.

Никакие это не негры. Просто нижняя половина лиц закрыта черными платками.

Железнодорожные налетчики, вот кто это. Про них часто пишут в газетах. Останавливают состав, грабят пассажиров, подрывают динамитом почтовый вагон и потом уходят в прерию – ищи ветра в поле.

Конные – их было не меньше дюжины – уже поровнялись с вагоном. Они скакали быстрее поезда, а треклятый паровоз некстати начал сбавлять ход.

Впереди, обогнав остальных, несся человек на рослом белом коне. Увидев в окне пассажира, разбойник выстрелил из винтовки – Фандорин еле успел отшатнуться.

Пули крушили все вокруг: звонко разлетались зеркала, на столике лопнула китайская ваза, жалобно пискнула диванная пружина.

Двигаясь то перебежками, то ползком, Эраст Петрович переместился в столовую. Там неистовствовала какая-то вакханалия разрушения. Прямо у ног бухнулась сбитая с гвоздя картина. Стол был засыпан осколками посуды, из простреленного чайника, фыркая паром, вытекала вода.

Еще бросок, и Фандорин оказался в ванной, откуда неслись странные звуки, несколько похожие на колокольный благовест: беннь! беннь!

На полу, раскинув руки, лежал недвижный стюард. Его крахмальная манишка алела россыпью кровавых пятен.

Японца видно не было.

– Маса! – отчаянно закричал Фандорин. – Ты жив?

– Я здесь, господин.

Из-за бортика ванны высунулась стриженная ежиком голова и тут же снова спряталась, потому что о бронзу ударила очередная пуля: беннь!

– Куда ты засунул саквояж? Там мой револьвер!

Но что проку от «герсталя» в подобном положении? Далековато для прицельной стрельбы, да и разве прицелишься, когда так трясет?

А поезд, вместо того чтоб подбавить пара и оторваться от преследователей, ехал все медленней.

Передний всадник угрожающе помахал машинисту кулаком, в ответ паровоз пугливо скрежетнул тормозами.

– Так дело не пойдет, – пробормотал Фандорин, морщась при визге пули, отрикошетившей от ванной. – Маса, добудь настоящее оружие! В пассажирском есть винтовки.

Японец легко выпрыгнул из бронзовой купели, обрызгав господина водой, и зашлепал через столовую, круглый и упругий, как мяч.

Фандорин же кинулся в противоположном направлении, к паровозу.

На выходе из вагона в шею Эрасту Петровичу впилась щепка красного дерева, отлетевшая от продырявленной двери. Выдернув занозу и с досадой потрогав запачканный кровью воротничок, Фандорин прикинул расстояние до кабины машиниста.

Нужно было преодолеть засыпанный углем тендер – всего-то десяток ярдов. Но в костюме Ланцетти по углю!

Конец колебаниям положила очередная пуля, вдребезги расколотившая фонарь над головой у щеголя. Всадник на белом коне палил в него из «винчестера», несясь быстрой рысью прямо под насыпью.

Эраст Петрович рыбкой нырнул в угольную крошку. Железные борта тендера служили отличным укрытием.

Ушибаясь локтями и коленями о куски антрацита, Фандорин в полминуты добрался до кабины и, чертыхаясь, с грохотом спрыгнул на чугунный пол за спиной у машиниста и кочегара.

Те завопили от ужаса и дружно вскинули руки.

– Не стреляйте! – срывающимся голосом крикнул чумазый кочегар. – Мы тормозим, но это не так быстро!

– Я тебе заторможу! – рявкнул Эраст Петрович, сам похожий на кочегара. – А ну пару!

Он увидел на боку у машиниста кобуру и вырвал из нее револьвер – слава Богу, длинноствольный.

Кочегар, как заведенный, принялся кидать в топку уголь, машинист всем телом навалился на рычаг, и поезд, словно споткнувшийся, но удержавшийся на ногах конь, рванулся вперед.

Высунувшись наружу, Фандорин стал целиться в ближайшего разбойника. Тот пригнулся, спрятавшись за шею коня. Выстрел – мимо. Еще один – опять неудачно. Проклятая тряска!

Эраст Петрович взялся за рукоятку обеими руками.

Рванув дверь и оказавшись внутри, Маса увидел, что все лежат на полу, прикрыв головы руками. Отстреливаться никто даже не пытается. Очевидно, поэтому и бандиты сюда не стреляли – во всяком случае, все стекла были целы.

Зато орали в вагоне так, будто их всех уже изрешетили и собираются добивать.

Язык американцев Маса знал не очень хорошо – люди этой страны разговаривали так, будто рот у них вечно набит бататовой кашей, однако слова «Black Scarfs! Black Scarfs! [13]» разобрал, их повторяли на все лады.

Понятно. Это про разбойников, которые замотали свои лица.

А одна женщина (старая и некрасивая), обернувшись на голого Масу, еще закричала: «Injuns!»

Вот дура, не может отличить индейца от японца. Но фандоринскому камердинеру сейчас было не до глупостей.

Он увидел в руке у залезшего под лавку пассажира «винчестер» и потянул оружие к себе.

– Прошу извинить. Очень надо.

Упрямец вцепился, и ни в какую.

– Don't! Please! They'll kill us all!

Лицо белое, губы трясутся. Пришлось его два раза стукнуть, лишь тогда отдал.

Второе ружье (хороший «ремингтон» солидного калибра) обнаружилось на багажной полке, там же патронташ.

Вооружившись, Маса выскочил из вагона на сцепную площадку и выпалил разом с обеих рук. Это было ошибкой. Во-первых, ни в кого не попал, во-вторых, отдачей чуть не скинуло под насыпь.

Тогда отложил тяжелый «ремингтон», заставил себя не думать о визжащих вокруг пулях и приложился к «винчестеру». Главное было слиться с вагоном в одно целое, почувствовать себя частью поезда.

Повел ствол за всадником, как на утиной охоте. Мягко нажал спуск.

Очень хороший выстрел – лошадь поскакала дальше, а человек в черном платке покатился в траву.

Интересно было опробовать и «ремингтон».

Поезд дернулся, поехал быстрее. Всадники сначала будто застыли на месте, потом стали понемногу отставать. Целиться было удобно.

Ба-бах!

Ну и отдача! Зато бандит грохнулся вместе с конем. Хорошо стрелять из 50-го калибра.

Японцу приглянулся человек на белом коне. Тут Маса немножко поторопился – только шляпу сбил.

А больше пострелять не получилось.

Обесшляпленный всадник натянул поводья, подняв своего белого на дыбы, закричал что-то, замахал рукой, и все остальные тоже враз повернули лошадей. Разогнавшийся поезд моментально оставил банду позади.

– Кровавый ад! – передернулся кочегар, доставая из кармана бутылку и жадно прикладываясь к горлышку. – Не верю… Отстали!

Машинист боязливо высунулся, глядя через плечо Фандорина.

– У вас м-мушка сбита, – вернул ему «кольт» Эраст Петрович, недовольный тем, что промазал. – Кто были эти люди?

– Банда «Черные Платки». В прошлом месяце они ограбили курьерский поезд «Юнайтед Трансконтинентал». Убили почтальона и взяли мешок с серебряной монетой. Про них рассказывают, что они никогда не открывают лиц. Даже друг перед другом.

В голосе железнодорожника звучали страх и восхищение.

– Если это правда, то, наверное, они совсем м-молоды. Интересничают. – Фандорин пожал плечами. – Все время быть в платке, должно быть, очень утомительно.