Исповедь Зеленого Пламени - Мазова Наталия Михайловна. Страница 21

— Хорошо хоть с тобой все обошлось, — я снимаю чайник с плиты и завариваю чай Имме и латаровую кору с душицей — себе. — А еще что-нибудь можешь рассказать про Маэстину?

— А ты можешь увидеться с ней, если тебе надо, — Имма отхлебывает чаю и тут же, ойкнув, втягивает воздух — обожглась.

— Как? Она же, как я понимаю, видеть меня теперь не желает…

— А в Ордене завтра праздник какой-то или бал. Маэстина на него с Алкуа-э-Гиллит напросилась…

Черный с золотом вихрь в центре зала — нолла хиссиэ, восемь пар. Совсем еще юные мальчики и девочки, лет шестнадцати или семнадцати, но танец их — не старательность учеников, а безудержное вольное веселье, дарующее наслаждение. Плащи мальчишек расшиты золотым узором, у девочек в волосах жемчужные нити, разлетающиеся в прыжках юбки вспыхивают изнутри алым… Как я хотела бы быть среди них, о госпожа моя Скиталица! Разве можно усидеть на месте, когда звучит такая музыка! И еще жалею безумно, что рядом со мною нет Пэгги с ее заразительным восторгом…

У Учеников — свои балы, которые старшие чуть высокомерно называют «детскими праздниками». Те, кто носит трилистник, частые гости на таких балах, но именно гости, никак не хозяева. Так что я сижу среди зрителей и отчаянно завидую танцующим. Среди них — Чочия, моя ученица из соискателей (учу я ее, конечно, не танцу — тут она сама могла бы меня кое-чему поучить — а искусству Слова). Сейчас она танцует с красивым мальчишкой, чьи каштановые волосы собраны в хвост, и даже не глядит в мою сторону. Она молода и счастлива, ей нет нужды знать, есть ли сейчас в зале ее наставница!

Почти все Мастера Ордена прошли через эту пору бесшабашного вагантства — но я совсем другое дело. Я-то никогда не была Ученицей…

Перевожу взгляд на музыкантов. Их трое — двое мальчишек с гитарами, тоже в черном, и белокурая девушка с флейтой. Платье на ней серебристое на голубом чехле, сквозь прозрачную юбку хорошо видны стройные ноги. На вид эта девушка вряд ли старше танцоров, но это только на вид — Тинэтин Лиура, в Братстве более известная как Тин, стала ученицей Лайгалдэ около восьмисот лет назад. Мне еще ни разу не довелось с нею разговаривать, но неужели дочь Зеленого Пламени не способна узнать свою сестру, причастную Воде?

Реше — всегда наособицу. Во всех известных мне культурах править может божество любой стихии — Огня, Камня, Ветра… но не Воды. Хозяин же Воды равен по силе Высшему, господину мира, однако не лезет в его дела, властвуя в отведенных пределах… По крайней мере, Тинка этой тенденции вполне подвержена. Свойство воды — принимать ту форму, которая ее вмещает. Свойство Тинки — легко и просто сходиться с абсолютно любым человеком, вызывать доверие с первого взгляда. Этика — ее стихия, как моя — понимание возможностей, как сила и пространство — для Ярри, мысль — для Тали и бег времени — для Мадлон… И все-таки она не похожа ни на одну из нас. Это мы выгребаем грязь из мироздания, она же делает ту же работу в каждой отдельной душе — в любой, какая подвернется, но всегда индивидуально. Ее работа — везде, всегда, в каждую минуту во всяком месте, и это ее призывают те, кто в молитвах своих поминает Жрицу Утешительницу.

А сейчас вот она стоит и с сосредоточенным лицом ведет на серебряной флейте мелодию ноллы. Вот кому бы еще позволили Ученики Ордена аккомпанировать их танцу на своей суверенной территории?

И тут среди зрителей, толпящихся вокруг, я замечаю Маэстину — она смотрит на танец, разинув рот от восхищения. Вот где ты мне попалась, паршивка! Я тихонько встаю с почетного гостевого места и, стараясь не привлекать излишнего внимания, ввинчиваюсь в толпу…

Танец кончился — мальчишки, взмахнув плащами, замерли в изящном поклоне перед своими дамами. Аплодисменты, естественно, бешеные.

— А теперь ты танцуй для нас, Кристина! — выкрикивает кто-то из девчонок, едва ли не Чочия.

— С удовольствием, — голос Тинки тих и приветлив, она никогда не ломается в таких случаях. — Только пусть моим партнером будет Торант.

Один из мальчишек, с серебряным медальоном на шее, церемонно подает ей руку. Снова звучит музыка, на этот раз медленная, и пара начинает что-то величавое… но тут я достигаю цели и безжалостно смыкаю пальцы на запястье Маэстины.

— Ветвей и воды тебе, сестричка, — ядовито шепчу я ей в самое ухо. — Спешу тебя обрадовать — ваш скорпионник у Влединесс разнесли-таки, что уже давно пора было сделать, а Арлетт Айотти задержана за подделку гражданства в Сутях Города.

— И я даже знаю, кто этому помог, — голос Маэстины без труда перекрывает музыку. Я поспешно зажимаю ей рот и волоку прочь из зала:

— А вот об этом мы сейчас поговорим наедине и подробно.

В дверях оборачиваюсь в последний раз — Тинка, поднявшись на цыпочки, грациозно вскидывает руки над головой… Боги мои, что за жизнь у меня такая собачья — вечно приходится уходить в самый красивый момент!

— А ты тоже хороша, солнышко! Как вспомнила адрес — сразу кинулась к Линде и настучала! Долг исполнила! Это за то, что мы с Эвераром тебя посреди улицы подобрали, отвели к хорошим людям жить…

— А кто вам еду все эти дни готовил?! — не выдержав, взвивается Имма. — Я здесь, между прочим, по делу, а вы с Эвераром только и умеете, что пиво на кухне пить! Деса тебя иначе и не называет, как «эта новая Эверарова…» в общем, неприличная женщина! И выгнала бы давно, если бы Алкуа-э-Гиллит не заступалась!

Набережная Реки по случаю праздника полна гуляющего народа, поэтому на громкие вопли нашей троицы то и дело кто-нибудь оборачивается. Забавное, небось, зрелище, если взглянуть со стороны — мы с Иммой с двух сторон висим на Маэстине, как собаки-лайки у медведя на штанах. (Меня трудно назвать маленькой — во мне метр семьдесят, — но Маэстина выше меня почти на голову и значительно шире в плечах. А про Имму и говорить нечего.)

— Заладила — «настучала, настучала», — произношу я раздраженно. — Мы тебе что, барабашки — стучать?! Еще раз повторяю: там не было никакого выноса. Всего лишь глобальная проверка регистрации, причем без далеко идущих последствий. А то, что вы решили перебраться к девчонкам из Ордена, — это, прошу прощения, ваши личные половые трудности. Или ты Удо совсем за дурака держишь? Думаешь, Стражи про эти ваши прибежища вольных ушельцев без меня ничего не знают? Кстати, Закон Башни гласит, что отсутствие регистрации является основанием для высылки только в трех случаях: противоправный поступок, доказанные занятия черной магией и аргументированная просьба кого-то из близких!

— И чем же ты свою просьбу аргументируешь? — Маэстина смотрит на нас с видом предельной оскорбленности.

— Да хотя бы закрытым счетом в Национальном Банке Ругиланда! Сколько у тебя там лежало — одиннадцать тысяч? И всего за каких-то полгода от них и следа не осталось! И вообще, по ругианским законам — а без регистрации ты находишься в их ведении! — ты еще несовершеннолетняя, и я, как старшая родственница, за тебя отвечаю. Поэтому у тебя остались последние пять минут на выбор: либо ты идешь в Круг Света, либо я вот прямо на лестнице сдаю тебя Стражам, а они, в свою очередь, — твоему папеньке. Но мешком дерьма на моей шее и моей совести ты больше висеть не будешь! Понятно?

Мы уже поднимаемся по узенькой асфальтированной тропинке, огибая Башню справа, со стороны парка.

— Понятно? — еще раз переспрашиваю я и гляжу на Маэстину, ожидая нового взрыва оскорблений в свой и Иммин адрес — но вместо этого встречаюсь с ней взглядом и вижу в ее глазах самый неподдельный страх.

— Слушайте, — выговаривает она тихо, — вы можете убить меня прямо здесь, на месте, можете сдать хоть Стражам, хоть в нашу полицию, но я все равно до смерти боюсь этого Круга Света! Вот мы еще только подходим к вашей Башне, а у меня уже голова начинает болеть, и от страха коленки трясутся! Может быть, для вас там и благо, а для меня — зло!

— Значит, ты предпочитаешь разговор с Леопольдом Ковенски? — уточняю я.

— В том-то и дело, что не предпочитаю. Ты же знаешь нашего отца…