Шипы и розы (Шепот роз) - Медейрос Тереза. Страница 80

Сабрина откинула голову к бездонному синему небу и принялась звать на помощь так пронзительно, что домочадцы Бельмонтов впоследствии клялись, будто бы ее крики были услышаны на полпути к Эдинбургу.

27

Когда часы на каминной полке гулко пробили два раза, Сабрина вздрогнула всем телом, вызвав удивленные взгляды Энид и тетушки Оноры. Они не могли понять необычного поведения больной, которая после завтрака настояла на том, чтобы ее сразу же усади ли в инвалидную коляску. По меньшей мере, странное желание при наличии в доме огромного числа удобных мягких кресел.

Не обращая внимания на встревоженных родственниц, Сабрина молча перевернула страницу с таким видом, будто вся ушла в чтение, хотя никак нельзя было назвать эту тощую книжицу занимательной. В последние дни классика давалась с трудом и пришлось прибегнуть к помощи Энид, снабжавшей кузину литературой сомнительного качества, но весьма волнующего содержания. Так Сабрина познакомилась с дальнейшими приключениями знаменитой миссис Мэри Тафт, которая внезапно перестала производить на свет многочисленных кроликов после того, как ей пригрозил сделать жуткую хирургическую операцию не менее знаменитый лондонский акушер, пользовавшийся, кстати, дурной славой. Теперь миссис Тафт ожидала приговора суда, который мог оказаться весьма жестоким.

Часы тем временем безжалостно отсчитывали минуту за минутой, Морган не появлялся, настроение падало, глаза устали от чтения. Сабрина принялась разглядывать свое отражение на сверкающей поверхности основания бронзового подсвечника, стоявшего рядом на венецианском столике, и осталась собой недовольна. Сделав вид, будто хочет почесать за ухом, незаметно для других высвободила прядь волос, стянутых на макушке в тугой узел, разомкнула стиснутые губы и постаралась смягчить суровое выражение лица.

Сейчас на нее смотрела совершенно незнакомая женщина, застенчивая, неуверенная в себе, губы чуть подрагивают, будто признавая ее беззащитность. В целом ничего общего с капризной, вечно недовольной больной, в любую секунду готовой наброситься на окружающих, обидеть их или оскорбить.

Что ж, неплохо. Осталось только расправить складки бледно-зеленого пеньюара, самого ее любимого, который Морган пока еще не видел и наверняка одобрит. Однако что-то он задерживается. Может, вообще не придет? Скорее всего в прошлый раз просто поддразнивал, как не раз делал в детстве. Казалось бы, вырос, возмужал, а как был несносным мальчишкой, так и остался. Во всяком случае, в лучшую сторону, похоже, не изменился.

На миг примолк перестук вязальных спиц, которыми безостановочно орудовала Энид, и прозвучал ее голос:

— Хочешь, я тебе почитаю вслух, дорогая?

— Нет, спасибо, — рассеянно обронила Сабрина. — Зачем тебе затрудняться, если со зрением у меня все в порядке?

Энид и герцогиня обменялись недоуменными взглядами.

В это время в комнату робко проскользнула горничная. Она шла на цыпочках, держа серебряный поднос с чашкой горячего шоколада. Руки горничной дрожали, и на ее лице застыло испуганное выражение, словно она ожидала, что в любую секунду дымящаяся чашка может полететь ей в лицо. Как только Сабрина молча взяла чашку, служанка облегченно вздохнула и повернулась к выходу.

— Беатриса! — негромко позвала больная.

Горничная застыла на месте, на ее щеках выступили красные пятна.

— Слушаю, мисс.

— Очень вкусно, — Сабрина мило улыбнулась ей. — Благодарю тебя.

Беатриса разинула рот, пораженная переменой в поведении молодой госпожи. До сих пор горничная считала племянницу хозяев дурнушкой, но сейчас, с красиво изогнутыми в улыбке губами и без обычной кислой мины на лице, она выглядела на редкость хорошенькой. Беа быстро сделала книксен и заспешила на кухню, чтобы как скорее поделиться своим открытием с остальными слугами.

Отставив чашку на столик, Сабрина слизнула с верхней губы полоску шоколада, как кошка, оторвавшаяся от блюдечка с молоком. Часы продолжали безжалостно отмерять минуту за минутой, время шло, и сердце, казалось, билось в одном ритме с маятником. Появилось опасение, что оно может остановиться, когда часы пробьют половину третьего.

Но в этот момент в коридоре послышался сочный мужской баритон, и сердце вновь забилось учащенно. Сабрина уронила книжку, вновь схватила и поднесла к глазам, не сознавая, что держит книгу вверх ногами, посматривая поверх нее, как дядюшка Вилли вводит в гостиную Моргана, дружески похлопывая по спине, как будто они были знакомы всю жизнь. Сабрина вздрогнула, опасаясь, что подобная близость этих двух мужчин ничего хорошего ей не предвещает.

Предводитель Макдоннеллов вновь искусно разыгрывал роль джентльмена, стремившегося принять участие в судьбе молодой страдалицы. Вначале он рассыпался в комплиментах по адресу хозяйки дома, и тетушка Онора засветилась и засияла, как девица, впервые попавшая на бал, затем расхвалил вязанье Энид. Но когда Морган попытался сразить своим обаянием Сабрину, та спряталась за книгой, страстно желая оказаться невидимкой.

Морган склонился, чтобы поднести ее руку к губам, и книга тотчас прошелестела страницами, падая на пол.

Он скользнул губами по пальцам Сабрины, одновременно дразняще коснувшись их кончиком языка. Сабрина отдернула руку, будто ее обожгли, и зло взглянула на мужа. А он смотрел на нее с выражением столь глубокой печали во взоре, что даже женщина с каменным сердцем должна была бы сжалиться и преисполниться сочувствием.

— Ах, дорогая мисс Камерон! Боюсь, я забыл предупредить, что вам следовало одеться для улицы. Сегодня мы с вами отправляемся в дальнюю прогулку.

Сабрина в ужасе уставилась на мужа, понимая, что он не шутит. Только этого не хватало! На нее будут озираться все кому не лень, тыкать в ее сторону пальцами, насмехаться и перешептываться, скрывая злорадные усмешки. И каждый будет неизбежно задаваться одним и тем же вопросом: «Зачем такой великолепный мужчина тратит время на калеку?»

— Нет, — отрезала Сабрина, как если бы Морган предложил отправиться на луну. — Я никогда не выезжаю на прогулки.

— Теперь будете выезжать. — Он приятно улыбался, но, судя по выражению глаз, был абсолютно непреклонен. Сабрина живо представила себе, как со временем найдут в сточной канаве ее изуродованный труп, и содрогнулась. — Я подожду, пока вы оденетесь. — Склонившись к уху Сабрины, он прибавил шепотом: — Конечно, если вы не предпочитаете, чтобы я помог вам одеться.

Эти слова возродили в памяти картины прошлого: загорелые руки помогают снять корсет, обнажается нежная белая кожа; нижние юбки, шурша, спадают к ногам; горячие губы касаются бедра, одновременно ловкие пальцы снимают кружевные подвязки… Сабрина попыталась одернуть себя, подивившись тому, что на ум приходят сцены раздевания, а не одевания.

Строгий голос тетушки Оноры ворвался в ее воспоминания:

— …совершенно неприлично без компаньонки.

Морган выпрямился и одарил хозяйку дома сверкающей улыбкой:

— Пустяки. Убежден, что леди Маклеод будет счастлива сопровождать нас. Она вдова и будущая мать, и ее репутация абсолютно безупречна.

У дядюшки Вилли нервно задергалась щека. Тик одолевал его каждый раз, когда случалось сталкиваться с рассуждениями Моргана, имевшими многозначительный подтекст.

— Ну разумеется, уважаемый друг, если вы так уверены, то…

Неожиданно вмешалась Энид, проявив нехарактерную для нее готовность к самопожертвованию. Она отложила вязанье, взялась за спинку инвалидного кресла и покатила его к двери.

— Если граф соблаговолит подождать нас, я помогу кузине одеться.

Все проигнорировали жалобный вопль Сабрины:

— Но я никуда не хочу с ним ехать! Он же сумасшедший!

Сабрина хмуро помалкивала, пока вокруг нее суетилась кузина, пустившая в ход все свое искусство, чтобы одеть и причесать подругу наилучшим образом. Энид даже поцеловала ее в холодную щеку, прежде чем передать в руки врага.

— Иуда! — прошипела Сабрина, адресуясь к кузине, когда инвалидная коляска, направляемая Морганом, покатила к боковой двери, распахнутой расплывшимся в улыбке ливрейным лакеем.