Зеленые ворота - Мейсснер Януш. Страница 14

— Как это? Ты бросишь их в беде?

Мартен кивнул.

— Мы должны как можно скорее прибыть на левый фланг королевской эскадры под Олероном, — с нажимом сказал он. — Правда, наш адмирал не надеется нас там увидеть, но…

— Не надеется? Почему?

— Поскольку рассчитывает, что мы наткнемся на эскорт, который сейчас расправляется с Поиньяром и его компаньонами. Понимаешь? Он пожертвовал нами, чтобы выиграть время и ослабить силы Торреса. Но цель эта так или иначе уже достигнута. Мы не сможем спасти тех трех дураков, но можем пригодиться там, где нас не ждут — на главной сцене. Посмотри: Лику видимо думает точно также.

Гаспар Лику ставил все свои кливера, чтобы не отставать от «Зефира»;»Ля Бель» следовала измененным курсом, почти в фордевинд, что давало около десяти узлов хода.

— Если ветер не ослабнет, а я надеюсь, что скорее усилится, то ещё сегодня ночью мы будем на месте, — добавил Мартен. — Не думаю, что когда-нибудь нам суждено увидеть «Морского змея» досточтимого капитана Тонно и «Берко» Симона Поиньяра…Но — если откровенно — я этим не слишком огорчен.

ГЛАВА IV

Морское сражение под Олероном не принесло решающей победы ни одной из сторон, хотя и французы, и испанцы приписывали её себе. Объективно можно утверждать, что Торрес оказался лучшим тактиком, чем мсье де Клиссон. И мог бы одержать полную победу над своим противником, если бы не внезапное вмешательство двух корсарских парусников, которые помешали ему захватить флагманский корабль «Виктуар»с французским адмиралом на борту, и если бы не буря, разбушевавшаяся под конец сражения. В результате этой бури испанцы потеряли больше кораблей, чем французы, которые вовремя укрылись в проливе д'Антиох под прикрытием острова д'Олерон и в порту Ла-Рошель.

Во всяком случае оно не стало решающей битвой, о которой мечтал Август де Клиссон. Его предположения о концентрации всех испанских кораблей между д'Олероном — Ле Саблес — д'Олонью оправдались только частично, а в запланированной атаке ему не хватило эскадры «Нант», которая, борясь со встречным ветром, опоздала на несколько часов.

В итоге французы избежали поражения, но не сумели прорвать испанскую блокаду, им удалось лишь на некоторое время её ослабить — и то благодаря удачному стечению обстоятельств.

Что касается капитанов двух корсарских кораблей, то появившись на арене битвы и тут же кинувшись на помощь «Виктуару», они понятия не имели, что «спасают честь Франции и жизнь командующего Западным флотом» — как позднее доносил мсье де Бетюну в доверительном рапорте его верный слуга Турвиль, комендант порта и твердыни Ла-Рошель. Тем не менее изложение событий мсье де Турвилем отличалось явной беспристрастностью в отличие от хвалебной реляции адмирала де Клиссона, который исключительно себе приписывал «разгром главных сил испанцев под Олероном», ни единым словом не вспоминая о подвигах «Зефира»и «Ля Бель».

Оба эти корабля оказались в огне сражения уже в его заключительной фазе, незадолго перед бурей, которая шла по их следам с юго-запада.

«Тогда могло показаться, — писал мсье де Турвиль, — что нас ожидает неизбежное поражение. Тяжелые каравеллы Торреса вторглись между наших линейных кораблей, разрезав флотилию» Бордо» надвое, в то время как испанские фрегаты окружили флотилию «Ла-Рошель»с северо-запада, откуда напрасно ожидали прибытия эскадры «Нант». Мсье де Клиссон держал адмиральский флаг на корабле «Виктуар» под командованием капитана Людовика де Марго, лично известного Вашему превосходительству. Вместо того, однако, чтобы использовать этот корабль надлежащим образом, для чего не раз предоставлялся случай, он так долго тянул с решениями, пока сам не был обстрелян каравеллой «Монтесума», а затем и атакован двумя крупными двухпалубными фрегатами «Сан Кристобаль»и «Аарон». Залпы с «Монтесумы» повредили руль «Виктуара», огнем фрегатов была сбита гротмачта, возник пожар в кормовой надстройке, после чего «Аарон» сцепился с флагманским кораблем, чтобы взять его на абордаж.

Капитан Марго во главе немногочисленного уцелевшего экипажа защищал его с истинным героизмом, но получив несколько ранений под натиском обладавших подавляющим перевесом врагов вынужден был отступить в носовую надстройку. Испанцам однако удалось поджечь и этот последний рубеж обороны, так что ситуация стала просто безнадежной.

В ту трагическую минуту, когда казалось, что никто не сможет спасти жизнь адмирала де Клиссона, на выручку пришел известный корсар Ян Мартен, командир галеона «Зефир». Этот небольшой корабль, вооруженный двадцатью пушками, появился в самое время у другого борта «Виктуара»и полсотни моряков из его команды вторглись на палубу, уже захваченную испанцами. Когда отважная атака корсаров обратила испанскую пехоту в паническое бегство, другой корсарский корабль, «Ля Бель», открыл прицельный огонь по «Аарону», и вскоре потопил этот фрегат.

Хотел бы подчеркнуть, — добавлял в заключение мсье де Турвиль, — что на борту «Зефира» находилась во время битвы молодая женщина, которая, — насколько мне известно, — особенно дорога капитану Мартену. Ее присутствие и опасности, которым она подвергалась, не удержали его однако от героического вмешательства в защиту чести Франции и жизни командующего Западным флотом.»

Далее в своем подробном донесении комендант Ла-Рошели описывал ужасную бурю, которая бушевала у западного побережья Пуату, Сентоня и Медока, и довольно беспристрастно утверждал, что четыре испанских корабля были выброшены на берег, а три других затонули в открытом море исключительно благодаря разгулу стихии. Совместными усилиями флотилии» Бордо»и «Ла-Рошель» сумели потопить два фрегата и каравеллу, а «Ля Бель» — один фрегат. Кроме того, огнем французской артиллерии были повреждены ещё несколько испанских кораблей, которые однако остались на плаву.

Потери французского Западного флота составили шесть кораблей, из них два линейных галеона. Как позже оказалось, испанский эскорт, высланный адмиралом Торресом навстречу конвою, плывшему из Сан Себастьяна, потопил неподалеку от Аркахона ещё три французских корсарских парусника, не заполучив правда транспортных судов, которые те успели поджечь.

Генрих IV выехал с «малым двором» на короткий отдых в наследственное королевство Беарн. В тамошних лесах он собирался поохотиться на оленей и дичь, а потом по совету Дю Плесси-Морнея навестить своих верных гугенотов в Бордо и ЛаРошели, чтобы убедить их, что нисколько не забыл про их заслуги, хотя формально и короновался как верный сын римско-католической церкви.

Он хотел, чтобы эта поездка обошлась без особого шума, поскольку и так уже фанатичные пасквилянты старались повсеместно распространить мнение, что акт коронации в Сен-Дени был только ловким обманом. Но с другой стороны приходилось считаться с миллионами приверженцев Кальвина, которые до сих пор напрасно ожидали обещанного уравнивания в правах с католиками. Он хотел успокоить их и потихоньку заверить, что готовит эдикт, властью которого вскоре будет дарована полная свобода совести и вероисповеданий.

По этой причине двор — или скорее королевская свита — состояла почти исключительно из мужчин; даже мадам д'Эстре пришлось на этот раз остаться дома.

Кроме неизменного д'Арманьяка короля сопровождали: приятель и наперсник, губернатор острова Олерон, Теодор Агриппа д'Обиньи, Максимилиан де Бетюн и ещё несколько десятков дворян и придворных, и среди них граф Оливье де Бланкфор. Последний не принадлежал к ближнему кругу придворных, но оказался там случайно, прибыв в Париж в тот момент, когда Генрих IV готовился к отъезду.

Граф намеревался претендовать на издавна вакантный пост губернатора Перигора и потому счел, что лучше будет присоединиться к королевской свите, тем более рассчитывая на известную поддержку суперинтенданта финансов, дальнего своего кузена, мсье де Бетюна.

Когда небольшой обоз задержался в Лиможе, чтобы по дороге посетить недавно введенные в действие суконные мануфактуры, фабрики стекла и эмалей, к мсье де Бетюну прибыли два гонца, поначалу отправленные в Париж — один от адмирала де Клиссона, другой — от командора де Турвиля. Оба гнали во весь опор, везя два разных донесения, которые суперинтендант финансов прочитал с одинаковым интересом, снабдил более или менее остроумными комментариями и вручил королю.