Александра – наказание господне - Мельникова Ирина Александровна. Страница 44

– Madame! – несколько неуверенно произнес Адашев.

– Excusez-moi, prince! Je suis mademoiselle! Мадемуазель Александра Полынцева.

– Мадемуазель Александра, – Верменич почувствовал, что друг слегка нервничает. – У вас отличные рекомендации, у меня нет повода не доверять им, но... – князь, неожиданно стушевавшись, растерянно оглянулся на приятеля, однако тот старательно раскуривал трубку. – Дело в том, что я решил отказаться от услуг женщин-гувернанток. Мне сейчас нужен человек, который приучил бы моих сыновей к дисциплине и порядку. Через несколько лет им отправляться в Морской корпус, я хочу их видеть настоящими офицерами, а не изнеженными хлыщами, способными лишь на целование дамских ручек и шарканье по паркету... Увы! – Адашев развел руками. Хмель рассеялся, и он снова был в состоянии здраво мыслить. Гувернантка молча воззрилась на него, дожидаясь продолжения. Кирилл смутился. Он, оказывается, до сих пор не предложил ей сесть. – Прошу вас! – Князь показал на кресло рядом с Верменичем и виновато улыбнулся. – Простите, что не сделал этого с самого начала.

Гувернантка, кончиками пальцев приподняв юбки, опустилась в кресло. Павел посмотрел на Адашева, но тот, занятый своими мыслями, похоже, не заметил, что мадемуазель сделала это с грацией царственной особы, привычно занявшей свое место на троне.

– К сожалению, в пределах нашей губернии такового сыскать не удалось. – Кирилл подошел к окну. Ветер разошелся не на шутку, и сад сердито шумел, а снег на сугробах швыряло длинными шлейфами в разные стороны.

Князь спиной ощущал взгляд учительницы. Странная робость и беспокойство, охватившие его с момента ее внезапного появления на пороге кабинета, усиливались. Пауза затянулась, Адашев, резко оттолкнувшись от подоконника, снова подошел к столу. Положив руки на высокую спинку кресла, он оглядел выпрямившуюся под его взглядом гувернантку.

– Через пару месяцев я уезжаю в Петербург и там надеюсь отыскать толкового учителя.

– Получается, месяца два-три ваши сыновья будут бить баклуши?

– Выходит так, но я постараюсь сократить этот срок.

Круглые стекла очков мадемуазель Александры отразили всплеск огня в камине, и князю показалось, что взорвался заряд шрапнели и, кажется, слегка его контузил.

– Смею вас просить, ваша светлость, позволить мне заниматься с вашими сыновьями, пока вы не найдете более достойного учителя. – Мадемуазель поднялась с кресла. – За это время я постараюсь не причинить вреда мальчикам, как вы того опасаетесь, и смогу найти себе хорошее место.

Павел заметил волнение гостьи. Она нервно теребила в руках маленький кружевной платочек, но голос ее не дрогнул, и головы перед князем она не опустила. Верменич неожиданно почувствовал странную симпатию к этой незнакомой, похожей на огородное чучело барышне. Ей, видно, несладко приходится в жизни, но помимо недюжинного характера в ней ощущалось несомненное достоинство и то необъяснимое свойство женской натуры, сводящее мужчин с ума, которое французы окрестили словом «шарм».

– Ну что ж! – Адашев задумчиво посмотрел на гувернантку. – Возможно, это наилучший выход в данный момент. Учтите, мало кто выдерживает и такой срок. Предупреждаю, сыновья у меня трудные, но нытья и жалоб я не выношу. Если вы согласны встретиться с испытаниями за то жалованье, что я плачу учителям, добро пожаловать ко мне в дом...

– Благодарю вас, ваша светлость! Я не боюсь трудностей, с детства приучена справляться с ними.

– Что ж, Бог вам в помощь! – знакомая Павлу скептическая усмешка заиграла на княжеских устах. – Посмотрим, на сколько дней хватит вашего пыла, мадемуазель Александра, перед отъездом я намерен провести строгий экзамен и проверить, как хорошо мои сыновья усвоили те знания, коими вы их собираетесь наделить. Да, – спохватился вдруг он. – Перед вашим появлением мы с моим другом спорили о том, в каком году и в каком сражении впервые участвовал ваш тезка Александр Македонский?

– В августе 338 года до Рождества Христова в битве при Херонее. – Учительница обвела мужчин невозмутимым взглядом. – Что вас еще интересует, князь?

– Спасибо! Более ничего! – Адашев несколько оторопел, а Саша со злорадством подумала, что это уже не первое очко, которое ей удалось сегодня отыграть. Не зря провела она два дня в отцовской библиотеке в окружении многотомной «Истории цивилизации», готовясь к провокационным вопросам, которые так любит задавать этот привереда на экзаменах. Ничего, первое препятствие пройдено, но завтра встреча с сыновьями князя... Как она сложится?

– Прекрасно! – Адашев уже справился с потрясением. Впервые он получил столь быстрый и правильный ответ на один из смертельных для учительской репутации вопросов и был немного уязвлен этим обстоятельством. – Весьма и весьма похвально! Надеюсь, что и в других науках вы преуспели не меньше.

Стоило мадемуазель покинуть кабинет, как Павел Верменич, выступавший пока в роли наблюдателя, залился смехом:

– Ну, какова голубица, а? Словно с кукушкиного яйца срисована, но гонору! Здорово она тебя, Кирюша, стреножила с Алексашкой Македонским! Смотрю, даже протрезвел, mon cher ami!

– Это ни о чем не говорит! Девице с подобной внешностью ничего не остается, кроме как интересоваться древней историей.

– Тут ты ошибаешься! Знал я несколько таких же конопатых дамочек, ох и горячи они в любви, княже, особенно если с зелеными глазами. Ты случайно не заметил, какие у нее глаза?

– Только и дел у меня, как на нее заглядываться! – недовольно процедил князь, закуривший сигару. Сильно затянувшись, выпустил струю дыма в потолок и задумчиво добавил: – Вероятно, я совершил ошибку, когда согласился взять ее гувернанткой. Представляю, что за скандал разразится завтра после ее встречи с Ильей и Андрюшкой, хотя у меня появится повод выдрать этих джентльменов.

– Лучше не загадывать! По себе знаю, что ни к чему хорошему это не приводит. Но чует мое сердце, Кирилл, эта особа настроена весьма решительно и намерена продержаться здесь до нового учителя. Готов поспорить на свою лучшую борзую, что она с этим справится.

– На мой взгляд, это слишком опрометчивое заявление! – усмехнулся Адашев. – Но пари принимается. Против твоей борзой ставлю набор курительных трубок. По моим наблюдениям, ты давненько к ним приглядываешься.