Нянька для олигарха - Мельникова Ирина Александровна. Страница 23

– Одним словом, профессионально вешает лапшу на уши?

– Конечно! Причем радужные перспективы рисуются исключительно для журналистов. Работяги в такие посулы особо не верят, знают эту мадам как облупленную, но им-то как раз и не давали слово. На следующий день во всех центральных газетах – от «Известий» до «Труда» – появляются соответствующие победные реляции: «Юридические владельцы восстанавливают нормальную работу комбината». Если учесть разницу во времени и что номера следующего дня формируются в основном к трем часам дня, можно предположить, что «ОсЭл» разместил в прессе заранее подготовленные тексты. Пока нам сообщили об этом, пока мы отошли от шока и вылетели в Северо-Ангарск, прошло некоторое время.

– На каком основании было свергнуто руководство?

– На основании решения суда, который восстановил Кубайкину в должности и одновременно запретил проводить совет директоров предприятия. Она вошла на комбинат в пятницу и тут же отправила тоже заранее заготовленные заявления на имя премьера, начальника УФСБ, министра внутренних дел, спикера Госдумы и Генерального прокурора. Свои действия она обосновала законами, судебными решениями и объяснила исключительно радением за интересы государства. О социально значимых целях тоже не забыла. Если судить по времени, когда было отправлено это заявление, в Москву оно не попало даже к концу рабочего дня. Негодяи учли даже пятичасовую разницу во времени. И получили два дня, чтобы изучить бумаги, которые они добыли в кабинетах старых директоров.

– И вы сдали им комбинат?

– Не сдали, но понесли большие потери. Конечно, мы были в шоке. Столько лет работали спокойно и таким масштабным, абсолютно незаконным нападкам никогда не подвергались. Собрали совет директоров «в изгнании», но пиарщики «ОсЭла» почему-то не придали этому значения. Затем прошляпили информацию о письме рабочих комбината на имя президента и председателя Федерального Собрания... А зря! Мы тоже пошли в атаку! Через две недели постановлением вышестоящих судов Санкт-Петербурга и Екатеринбурга были признаны незаконными решения региональных судов по искам миноритариев и оспорены полномочия нового руководства комбината. А еще через неделю арбитражный суд Северо-Ангарска признал действия судебных приставов незаконными.

– Молодцы! Оперативно сработали!

– Не совсем молодцы! Мы сработали по факту, а не на опережение, поэтому победа оказалась пиррова! Деренталь ушел с комбината, но с одним условием, что мы должны выкупить у него Усть-Тулимский лесокомбинат. Пришлось выкупить, с массой долгов, огромной кредиторской задолженностью, заплатить все долги «Иркутск-энерго»... Влетел он нам в копеечку... Ослина вонючая! – Андрей выругался и снова закурил. – Фарцовка паскудная! Как когда-то часами-трусами с лэйблами приторговывал, так себя и в бизнесе ведет. Купил, продал, навар в карман... Купил, продал...

– Но они не оставили надежды поглотить вас. Смотри... – И Надежда прочитала еще один вопрос корреспондента газеты: – «И тем не менее покупка каких активов, помимо „Сайбириан Палп“, сделала бы „Континент“ крупной лесной корпорацией? Вы еще к чему-то присматриваетесь, ведете переговоры? Может быть, есть что-то интересное в списке приватизации на следующий год?» – то есть они по-прежнему к вам присматриваются?

– Конечно, это довольно дешевый трюк, свисток, чтобы привлечь к себе внимание, чтобы поверили в их состоятельность, но кое-какую гадость они нам готовят. В этом я стопроцентно уверен. Завтра Стас тебе обо всем доложит, а я не буду испытывать твое терпение.

– И кто этот таинственный Стас, про которого ты мне уже в десятый раз говоришь?

– Не обольщайся, у него жена три дня назад родила, поэтому сегодня он у меня отпросился. А завтра увидишь во всей красе. Глазки не строй, бесполезно! Стас из нас самый стойкий семьянин.

– Так ты женат?

– Да ну тебя! – засмеялся Андрей. – Я еще молодой, не нагулялся, а как женишься, сразу на цепь посадят! Жениться всегда успею! А то насмотрелся я на батину семейную жизнь, воротит – дальше некуда. – Он неожиданно подмигнул Надежде. – А то давай с твоей дочкой познакомлюсь! Хотя нет! – он комично вытаращил глаза. – Не надо мне жены-милиционера. Она же не на цепь, она сразу на нары посадит.

– Оставь мою дочь в покое, – рассердилась Надежда, – ты мизинца ее не стоишь!

– Ну, сейчас заклюешь, как клушка за цыпленка, – рассмеялся Андрей. Надежда поняла, что он ее дразнит. Возможно, помогает тем самым избавиться от сонливости. Все-таки она плохо спала ночью, а день выдался суматошный. Она снова опустила взгляд в газету, но Андрей забрал ее и вернул в папку.

– Остальное уже неинтересно, пустое бахвальство! Все рассчитано на публику, авось кто-то купится и поверит, что «Континент Вуд Инвест» – это звучит круто!

– Так! Очень весело! – Надежда поднялась с кресла и прошлась по комнате, чтобы размять затекшие мышцы. Минуло три часа с тех пор, как они с Андреем вошли в кабинет. За окнами окончательно стемнело, а она даже не заметила этого. Она остановилась напротив Андрея, отметив про себя, что лицо у него осунулось. Видимо, этот день тоже был нелегким для него.

– Кажется, для меня кое-что вырисовывается. В вашем болоте поселился новый крокодил, огромадный и ненасытный, по фамилии Стечкин, за спиной которого и вовсе Деренталь...

– Да, крокодильчик был маленьким и слабым, пока не подружился с Деренталем. Но за два года вырос в приличную скотину, – раздраженно произнес Андрей. – Как ты поняла, он бы не кинулся в атаку, если бы не поддержка «ОсЭла». К тому же на их сторону переметнулся Рубан, бывший наш акционер. Товарищ он скользкий, но банкир хороший, и как только понял, что нас прессуют, быстро слинял. Ему принадлежали сорок процентов акций «Сайбириан Палп». Два года назад он вышел из состава учредителей и добровольно продал нам свой пакет. Наша стратегия, видите ли, показалась ему неубедительной. Но я думаю, он уже тогда готовил запасной аэродром. В 2000 году аудиторы оценили компанию в четыреста миллионов долларов, из них Рубан получил свою долю. А через год в связи с тем, что мы активно заработали с инвестиционными институтами, капитал вырос. Мы снова провели аудит, и оказалось, что мы стоим уже шестьсот миллионов «зеленых». Рубан почувствовал себя обманутым и вслух заявил о своем союзе с Деренталем. До этого Деренталь делал только попытки влезть в лесной бизнес.

– Успешные попытки?

– Не совсем! Поэтому он и принялся за поиски союзников. И Стечкин со своей конторой подвернулся как нельзя кстати. Ты не смотри, что он так ловко заливает про миллионы и миллиарды. В компании всего двенадцать штатных сотрудников. Но зарплату свою они отрабатывают, будь здоров.

– Наверняка Рубан пришел к Деренталю не с пустыми руками. Вероятно, сдал какую-то информацию. Ведь он хорошо ориентировался в лесном бизнесе?

– Само собой, не с пустыми. Ведь под его контролем была Центральная регистрационная компания в Питере, которая вела наши реестры. Он владел полной информацией о состоянии дел в «Сайбириан Палп».

– И что дальше? – спросила Надежда.

– А дальше под «крышу» к ним перешел Стечкин. Он попросил помощи у Деренталя, чтобы войти на тот самый Усть-Тулимский ЛПК, который нам пришлось купить у Деренталя. Там заправлял старый противник Осипа – криминальный авторитет Леонид Чернавый. И Деренталь не упустил случая вставить ему клизму с гвоздями.

– Андрей, – сказала тихо Надежда, – «клизма с гвоздями» плохо сочетается со стажировкой в Торонто.

Андрей на мгновение опешил, явно не понимая, что она имеет в виду, затем помрачнел.

– Это я еще культурно выражаюсь и, заметь, ни разу не выругался матом. Только иносказательно! Щажу твои нежные уши.

– Вероятно, это продлится недолго, – улыбнулась Надежда.

– А это уж как масть пойдет. Мое изящное канадское образование перпендикулярно неизящному российскому воспитанию. Так что мирись, если вылетит нечто родное, непечатное.

Надежда развела руками и преувеличенно тяжко вздохнула.