Нянька для олигарха - Мельникова Ирина Александровна. Страница 25

– Я вижу! – сказала она и отстранилась. Обращение на «ты» ее уже не удивляло. Яблочко от яблоньки недалеко падает. Но Надежде не хотелось спорить. Она устала, и разговаривать особо тоже не хотелось. Евгений на разговорах не настаивал, поэтому она простила ему фамильярность, возможно, еще потому, что они были когда-то знакомы и почти одного возраста. «Опять этот возраст!» – подумала она тоскливо. Впереди у этой девицы столько всего, а у нее все уже за плечами. Любовь, работа, молодость, которая ушла безвозвратно, и не вернуть ее уже никакими средствами современной косметологии...

Мысли текли неспешно, и грусть почему-то не выжимала слезы, и на душе было спокойно и мирно, хотя предстоящие дни ничего хорошего в этом плане не сулили. Сегодняшние, хотя нет, уже вчерашние события наводили на мысль, что это лишь увертюра, главное беспокойство впереди. Но это не огорчало ее. Похоже, она возвращалась к тем скоростям и ритмам, к которым привыкла за двадцать с лишним лет службы в милиции. И это ей нравилось.

Она не выдала Андрею, какие на самом деле чувства овладели ею. Возможность сразиться с сильным противником заставила кровь быстрее побежать по жилам. Судьба уготовила ей странный подарок. Карасев и Меньшиков. Двое близких ей мужчин сразу и в одном флаконе. Нет, не в одном! Они по разные стороны баррикад! Но обоим она должна доказать... Но что именно доказать: как жестоко они ошиблись, когда выбрали другую жизнь, других женщин? Только кто сказал, что они несчастливы со своими женщинами? И так ли уж нужны им эти доказательства? А ей самой, нужны ли они?

Конечно, присутствие Евгения ее волновало, но еще больше будоражила мысль о схватке с Карасевым. Эта извечная тяга доказать, победить, наказать живет в сердце обманутой женщины до тех пор, пока она не докажет, не победит, не накажет того, кто заставил ее испытать горе, унизил изменой, предал и оскорбил... И тогда ненависть уступит место равнодушию.

– Присаживайся, – Евгений опустился на деревянный диванчик по одну сторону стола с изрезанной любителями автографов столешницей.

Надежда присела по другую сторону.

– Ну, вот, словно дипломаты за столом переговоров! – усмехнулся Евгений и неожиданно вытащил из кармана спортивной куртки плоскую бутылку и сверток в промасленной бумаге. Все это водрузил на стол, осветил его фонариком и смахнул бейсболкой какой-то мусор.

Надежда молча наблюдала.

– Выпьем за встречу! – предложил Евгений, отвинчивая пробку с бутылки. – Водка – хорошая, не паленая. На себе не раз опробованная! Я вот бутерброды с бужениной прихватил. Великолепная закуска!

– Я не буду, – сказала Надежда. – Завтра много работы.

– Работы не бывает мало, особенно, если попадешь в зубы моему отпрыску. Одно не пойму, почему он так в тебя вцепился?

– Я сама этого не пойму. А если вас это сильно интересует, узнайте у Андрея. Честно сказать, я не представляю, чем буду заниматься. Две недели... Что за это время успеешь сделать? Или у вашего Андрея денег куры не клюют?

– Не обольщайся! Твои красивые глаза здесь ни при чем! Андрей явно что-то задумал. И ему нужен свежий человек, который не примелькался «Континенту». Видно, готовит Андрюша какой-то финт, о чем даже отцу не торопится сообщить. И рассчитывает как раз на две недели... А может, думает раззадорить тебя, и ты останешься в его команде. С людьми он умеет работать. Но меня удивляет, почему он ставку делает на женщину. Раньше он с ними не связывался.

– Об этом он мне не доложил, – сухо сказала Надежда, наблюдая, как Евгений достал из того же кармана два пластиковых стаканчика, расставил их друг против друга и вопросительно посмотрел на Надежду. – Ладно, налейте, – согласилась она. – Пять граммов, чтобы согреться.

– Замерзла, что ли? – Меньшиков плеснул водки в ее стаканчик и пододвинул ей один из бутербродов. Затем поднял свой стакан. – За встречу!

– За знакомство! – сказала она и сделала несколько быстрых глотков. Водка и впрямь была хорошего качества. Она даже не поперхнулась, но все-таки быстро заела ее бутербродом.

– А пить все-таки не научилась! – констатировал Евгений и лихо опрокинул содержимое стаканчика в рот. Но, в отличие от Надежды, закусывать не стал. И снова подлил в стаканчики.

– Все-все! Я – пас! – твердо сказала Надежда. – Довольно!

– А я буду!

Евгений снова выпил и исподлобья посмотрел на Надежду.

– Рылом, что ли, для тебя не вышел, госпожа полковник? Вижу, не по нраву я тебе, в глаза не смотришь... Пить отказываешься...

– Пора возвращаться, – она посмотрела на часы.

– Подожди... – Меньшиков накрыл ее руку своей ладонью. – Не обижайся! Посиди немного... – И достал из кармана пачку сигарет. – Закуришь?

– Закурю!

Надежда взяла сигарету. Евгений поднес зажигалку. Затем закурил сам.

– А раньше не курила, – сказал он и, откинувшись на спинку диванчика, выдохнул струйку дыма. – Но это тебя не портит.

Надежда молча смотрела на него, ожидая продолжения.

Евгений вернулся в исходное положение и, положив локти на стол, пристально посмотрел на нее.

– Надя, это я! Женька Меньшиков! Неужели не узнала?

– И что? Я должна была броситься на твою грудь и зарыдать от счастья?

– Ну, могла бы обрадоваться! – Меньшиков пожал плечами. – Все-таки были когда-то знакомы...

– Не вижу повода для радости, – сказала Надежда и поднялась с диванчика. – Если хочешь, оставайся! А я пойду, надеюсь, что не заблужусь.

– Сядь! – неожиданно рявкнул Меньшиков и дернул за руку, принуждая сесть. – Конечно, я скотина, что не сказал тебе про невесту, но ведь я ничего тебе и не обещал. Ты была славненькая, добрая девочка. Но на таких, как ты, не женятся, если за спиной нет крепкого тыла. С такими женами один путь – в Забайкалье! В Борзе или в Оловянную!

– Я тебе давала повод думать, что хочу за тебя замуж? – вкрадчиво спросила Надежда. – Это в чем-то проявлялось?

– Но любая девчонка, если встречается с парнем, мечтает выскочить за него замуж, – непритворно удивился Меньшиков.

– Ты слишком хорошего о себе мнения, – Надежда неожиданно развеселилась. И этого самонадеянного, тупоголового типа она любила всю жизнь?.. – Учти, я неплохо провела время с тобой, но ты уехал, и я приняла это как должное. Я никогда не любила смазливых мужиков, которые заняты только собой и своей карьерой.

– А ты злая! – покачал головой Меньшиков. – А ведь, я думал, ты любила меня. И часто вспоминал тебя. Я ведь приезжал в Белогорск. И вахтерша сказала, что ты ушла с фабрики и поступила в школу милиции. Уехала в Саратов. Тогда я готов был все бросить и забрать тебя...

– В Забайкалье? – рассмеялась Надежда. – Сейчас-то зачем врешь? У тебя было теплое место в Москве, влиятельный тесть, жена-красавица... И вдруг решил все бросить ради жалкой деревенской девчонки вроде меня? Врешь ты все! Только не знаю, зачем?

– Я тоже так подумал, зачем? Жена-милиционер! Этого мне не хватало!

– И ты приехал в Саратов, чтобы сказать мне об этом? Что только жены-милиционера тебе не хватало? Почти пять лет прошло, и ты приехал, чтобы сообщить мне эту гадость? Долго же ты собирался!

– Но ты можешь понять, что я тебя помнил все пять лет, что мы не виделись. Не понимал, что происходит, но помнил, пытался узнать, где ты, что с тобой...

– Евгений Федорович, – строго сказала Надежда, – давайте раз и навсегда забудем то, что было. Я вам поводов не давала заподозрить меня в глубочайшей любви! Выйти за вас замуж не стремилась и встреч не искала. И не стоит оправдываться, вы ни в чем не виноваты. Я вас не осуждаю. Мне абсолютно безразлично, были ли у вас какие-то чувства ко мне, или вы их выдумали. Правда, одного не пойму, по какой причине? Хотите расположить к себе, рассиропить, заставить пускать слюни по поводу несостоявшейся любви? Не получится! Ностальгия и прочие ахи-вздохи не по адресу. Обратите свой взгляд на мать Андрея. Она этого больше достойна, чем ваша голубоглазая телка!

– Вера умерла шесть лет назад! Мы с ней дружили еще до того, как я познакомился с Аллой... и с тобой. – Евгений отвернулся и, заложив руки в карманы брюк, отошел от стола. Некоторое время он стоял молча, разглядывая сквозь решетку беседки озеро. Луна окончательно взошла над горизонтом, наполнив мир призрачными тенями. Над озером стлался низкий туман, лунная дорожка на воде едва просматривалась. Стало еще прохладнее, и Надежду не согревал даже свитер.