Талисман Белой Волчицы - Мельникова Ирина Александровна. Страница 79

Анфиса? Вряд ли! Хотя, без всякого сомнения, она знала о проделках Столетова. И клеймо отдала Алексею, и наводку на Тригера сделала тоже, видно, по просьбе бухгалтера. Возможно, он заплатил ей за это. И кажется, дал ей не слишком точную установку, потому что она сообщила, что у Тригера следует искать золото, а нашли клейма. Тут два варианта: или Анфиса знала о делах Столетова постольку-поскольку, или жулики в последний момент пожадничали и вместо золота подложили под дверной косяк клейма. Что тоже было достаточно лихо и грозило бы Тригеру крупными неприятностями, будь он жив. Но Тригер был мертв, и тем самым преступники рассчитывали увести расследование в сторону, а то и вовсе завести дело в тупик.

Теперь Степан! На кой ляд ему надо было прикидываться китайцем и ехать в Североеланск, чтобы наняться в услужение к купцу Кретову? Вовсе не потому, что поставил себе цель жениться на непутевой купеческой дочке, чтобы прибрать к рукам миллионные капиталы ее папеньки. Поначалу у него и в мыслях этого не было, а были другие тайные причины оказаться в тот день во дворе Никодима Корнеевича разутым и раздетым. И вряд ли он рассчитывал на внимание Анфисы. Просто ему повезло, что эта оторва остановила на нем свой взгляд... Вероятно, мысль подчинить ее себе, полностью подавить ее волю родилась позднее, отсюда опиум и побои... Но эта связь явно тяготит Анфису, и не зря она сдала Алексею Гурана и предлагала убить Степана. Она, кажется, поняла, в какую яму катится, и потому хотела бы избавиться от него. Но боится своего рикшу и не знает к тому же, как освободиться от опиумной зависимости.

Степку тоже, несомненно, она со Столетовым познакомила. И это сходится по времени с началом нападений на обозы, появлением якобы древних слитков, а чуть позже – фальшивых червонцев. Степка с помощью Тобурчина вполне мог грабить обозы и даже баржу, но что касается поджога парохода... Вряд ли это дело рук головорезов Тобурчина. Слишком уж далеко Тесинск и его табор от Североеланска. Но ведь, имея деньги, любую голытьбу на такое дело сговорить можно!

Дальше что касается подметных писем. Бесспорно, их писал человек образованный, с устоявшимся, почти каллиграфическим почерком. Степка, тем более Гуран, на такие подвиги не способны, вряд ли они пару слов без ошибок изобразят. Столетов тоже отпадает. Алексей видел его почерк. Ничего общего с тем, кто выводил подметные послания: мелкий как бисер, буковка к буковке... И точку он ставит обычную, а не идеальный по форме кружок... И это опять же подтверждает, что во главе гнусной шайки стоит человек незаурядный. И как они с Иваном ни бились, как ни старался Егор, им пока еще и на йоту не удалось проникнуть в его замыслы. Вполне возможно, он все-таки нуждается в деньгах, отсюда эти махинации с золотыми слитками и монетами и требованием денег с Никодима Кретова. Но он должен понимать, что подобная добыча денег чревата большими неприятностями в случае, если купец обратится в полицию. Или, зная упрямый характер Никодима, он был уверен, что в полицию тот как раз и не пойдет?

Алексей потер виски. Голова распухла от версий и логических построений. Хотелось бы обсудить эти проблемы один на один с Иваном, но тот до сих пор все еще что-то втолковывал Михаилу, который слушал его с крайне расстроенным выражением лица.

Что ж, придется вернуться все к тем же баранам! Этот неизвестный им пока главарь шайки, без всякого сомнения, хорошо знает Кретова, его привычки, характер, способен даже просчитывать его поступки. Неужто все-таки Анфиса? Может, он ошибается, принимая ее за тупую и ограниченную девицу, а на самом деле это – хитрая, изощренная тварь, которая по какой-то причине решила объявить войну своему родителю. И эта причина скорее всего в деньгах, потому что она нуждается в них, хотя и в меньшем количестве, чем Степка. Они нужны ей на ежедневную выпивку и опиум, а Никодим явно ограничивает ее в средствах. Но даже при подобном раскладе Анфиса на главаря никак не тянет.

И в какой расклад вписывается тогда тот человек, который похож на Михаила Кретова? Конечно, и на пароходе, и у амбаров его видели рано утром, при тусклом свете, в суматохе... Если б это было один раз, можно было признать, что свидетели обознались. Но дважды и в разных местах... И кажется, они не ошибаются. Этот человек существует на самом деле. Возможно, он даже родственник Кретовых, если похож на Михаила. Но только с какой стати ему мстить Никодиму, зачем ему нужно очернять Михаила, затевать многослойную комбинацию, определенно рисковать жизнью, втягивая в свою затею многих людей, в том числе откровенно разбойного пошиба? Что это? Обида? Зависть? Месть?

И здесь напрашивается другой – вполне закономерный вопрос, о котором только что упомянул Иван. И немудрено, потому что именно об эту закавыку они то и дело спотыкаются. Преступники знали, что Михаил отправился на озеро один, значит, алиби в этом случае почти недоказуемо, но зачем тогда нужно было ставить самострел на тропе? Михаила однозначно хотели убить, но, с другой стороны, кому нужно было обозначить его появление у амбаров за несколько минут до пожара? Получается какой-то замкнутый круг. И прав Иван, что последняя версия Алексея и вовсе не вписывается в ситуацию, может, еще и потому, что главные участники этого действа так до сих пор и не обозначены...

Копыта лошадей дробно застучали по брусчатке. Алексей снова выглянул в окно. Вот они и в Тесинске. Минут через десять он встретится с Машей и Владимиром Константиновичем. Он рассеянно взирал на проплывающие мимо здания и торговые ряды Базарной площади. Теперь его голова была занята совершенно другими мыслями: обрадуется ли ему Маша? И сумеет ли он заслужить ее прощение? И хотя эти вопросы отвлекли его от служебных проблем, но глаза моментально засекли знакомую фигуру:

– Смотри, Иван, тот старец, про которого я рассказывал. Раскольник со скита. И собачонка определенно его. Интересно: что он забыл в Тесинске? Приехал мирским духом подышать?

Иван перегнулся в его сторону, для чего ему пришлось опереться о колени Михаила.

– Ничего, и вправду дюжий мужик, – сделал свой вывод о старце Вавилов. – И кажется, кого-то выглядывает. Смотри, смотри, головой вертит и шею тянет! Точно! Выглядывает! – выкрикнул радостно Иван и шлепнул Алексея по плечу. После чего и вовсе перебрался на колени к нему и к купцу. Высунув голову в окно, он с интересом наблюдал за происходящим на Базарной площади, почти загородив обзор своим соседям по карете. Поэтому о том, как разворачиваются события, они могли судить только по его комментариям: – Ага! Заметил, кажется, кого-то. Развернулся и двинулся вдоль рядов. Интересно, к кому это он направляется? Неужто к Драпову? – Он повернул лицо к Михаилу. – А ну-ка, Михаил Корнеич, посмотрите, не ваш ли это дружок на базаре отирается?

Тот тоже потянулся к окну и произнес удивленно:

– И верно, Федька! Только с какой стати ему с этим лешаком встречаться?

– А сейчас мы это узнаем. – Иван быстро снял сюртук и шляпу и приказал Алексею: – Скидывай Ермашкино добро!

– Сикпен? Зачем? Он же грязный, – не понял его Алексей.

– Тем лучше, – с нетерпением произнес Иван, – давай живее, а то они смоются.

Алексей снял сикпен и протянул его Ивану. Одеваясь, тот торопливо пояснял:

– Федька меня в сюртуке несколько раз видел, а на сикпен да еще с чужого плеча, вряд ли внимание обратит. – Он быстро сбросил штиблеты и притопнул босой ногой. – Ну что, похож на босяка?

Михаил лишь озадаченно покачал головой, а Алексей одобрительно кивнул.

Иван взлохматил волосы, провел пятерней по верху кареты, а затем себя по лицу, оставив грязные полосы на лбу и щеках.

– Ну теперь, в самый раз! – Он весело улыбнулся и махнул им рукой. – Бывайте пока! Попробую догнать их! – И спрыгнул на ходу с кареты.

– Останови лошадей! – приказал Михаил кучеру.

Тот выполнил приказание, и они принялись наблюдать за передвижениями Ивана в толпе. Поддерживая сикпен, подол которого болтался у него чуть ли не на пятках, Иван сновал между рядами, пробовал семечки и кедровые орехи, приценялся к хомутам и сапогам, а сам все ближе и ближе подбирался к Протасию. Старец шел сквозь толпу, как крейсерский корабль, раздвигая людей широким плечом и не обращая внимания на призывные возгласы торговцев. Его войлочный капелюх был виден издалека и не давал потерять его из виду.