Американское безумие - Мэрфи Уоррен. Страница 6

Помповое Ружье отбросил дубинку и потянулся к своей винтовке.

Это было ошибкой.

Не двигаясь с места, на котором стоял, и по-прежнему держа под мышкой рыбу-саблю, Римо подбросил охотника за преступниками метра на четыре в воздух. Ударившись животом о кузов машины, тот потерял сознание и медленно сполз с ее правого крыла.

Затем Римо протянул руку к парню с парализующей винтовкой. Одним движением острого как бритва ногтя ассасин разрезал его кевларовый бронежилет. Прежде чем охотник за преступниками успел дотянуться до рукоятки своего пистолета, Римо стиснул его тело таким жестом, каким выжимают мокрые носки.

— Мама! — заорал Тазер, со стуком падая на колени.

— Так кто я такой? — спросил его Римо.

— Ты гребаный маньяк!

— Кто?

В глазах Тазера появилось отчаяние.

— Подумай, подумай, — предложил ему Римо.

— Вы не Уильям Рэнсом, — прохрипел охотник за преступниками.

— Угадал. — Римо немного ослабил свою хватку. — Ну а кто же я все-таки?

Стиснув зубы в ожидании боли, человек с «тазером» в ужасе смотрел на него.

Римо улыбнулся.

— Я есть то, что есть.

— А?

— Это шутка. Не обращай внимания. А теперь пора бай-бай.

Прижав средний палец к большому, Римо аккуратно щелкнул Тазера по голове. Глаза охотника за преступниками тут же закрылись, все тело его обмякло. Римо осторожно опустил Тазера на землю и забрал у него свой бумажник.

В этот момент в дверях магазина появился Ы. Казалось, он был доволен видом поверженных тел, хотя, с другой стороны, у рыботорговца всегда был довольный вид.

— Приходите завтра, — по-английски сказал Ы. — У меня будет для мастера песчаный угорь. Очень свежий, без всяких паразитов. И бесплатно.

Насвистывая, Римо ушел. Когда он пересекал Олимпийский бульвар, послышался звук сирен приближающихся машин «скорой помощи». По отношению к его мелодии он явно звучал контрапунктом.

Дом, где проводили свой отпуск Римо и Чиун, находился в небольшом переулке всего в нескольких кварталах от магазина мистера Ы. Этот район города в свое время населяли последовательно сменявшие друг друга различные этнические группы — белые, черные и латиноамериканцы. Сейчас здесь жили в основном корейцы. Сам Римо предпочел бы проводить отпуск в Малибу или, на худой конец, в Санта-Монике. Лос-Анджелес выбрал Чиун. Следует заметить, что, хотя мастер Синанджу часто заявлял, будто наслаждается обществом своих соотечественников, на самом деле те, кто не родился и не проживал в рыбацкой деревушке Синанджу, не представляли для него особого интереса. Уроженец Сеула был примерно так же близок Чиуну, как и уроженец Намибии. Или Афганистана. Что касается Римо, то ему все разговоры Чиуна об удовольствии жить в окружении соотечественников казались особенно смехотворными в свете того факта, что за прошедшие десять дней мастер Синанджу вышел из дома всего один раз.

Римо свернул в узкий проход, который отделял друг от друга стоявшие в два ряда небольшие деревянные домики. Эти восемь бунгало были построены еще в тридцатые годы. Все домики были белого цвета, причем их явно бесчисленное количество раз перекрашивали, не снимая старого слоя краски — по всей поверхности стен бугрились бесчисленные неровности. Вдоль переулка стояли чахлые апельсиновые деревья. В духе времени каждая дверь была обита железом, а каждое окно забрано решетками.

Вставив ключ в замок, Римо услышал сквозь дверь неясные звуки шедшей по телевизору рекламной передачи. Хотя слов было не разобрать, Римо и без того знал, что рекламируются грузовики или пиво — продукция тех фирм, которые являются спонсорами передачи «Футбол в пятницу вечером». Открыв дверь, он вошел в прохладную, темную гостиную размером с почтовую марку. Комната казалась еще меньше из-за занимавшего всю заднюю стену проекционного телевизора. По настоянию Чиуна Римо в первый же день после приезда доставил сюда из местного прокатного пункта этот «Мицудзуки Мондайэл» с экраном в сто восемьдесят сантиметров по диагонали.

На экране метровые пивные бутылки танцевали макарену. В занавешенной комнате перед телевизором сидел одетый в длинное шелковое кимоно маленький человечек с лицом, похожим на желтую изюмину, а рядом с ним лежали пульт дистанционного управления и раскрытая на соответствующей странице программа передач. Лишь немногие знали, что этот человек является самым опасным на земле киллером.

— С тех пор как я ушел, ты даже не сдвинулся с места, — пожаловался Римо.

Из рукава кимоно появилась худая рука. Приложив палец к губам, мастер Синанджу призвал своего непочтительного ученика к молчанию и принялся в неверном свете телевизора просматривать глянцевые, многокрасочные страницы журнала.

— Неужели ты снова читаешь эту чудовищную чепуху? — сказал Римо. — Разве ты не видишь, что это все замаскированная реклама передач? Весь журнал состоит из таких статей.

— Только дурак станет ругать кошку за то, что она вылизывает себя сзади, — прижав к сердцу «ТВ Байбл» [4], — сказал Чиун.

С этим спорить было невозможно, так что Римо не стал и пытаться.

Пройдя в крошечную кухню, он выложил на стол рыбу-саблю и поставил на газовую плиту кастрюлю с жасминовым рисом. Из динамиков «Мондиэл» загремела до боли знакомая мелодия, и Римо высунул голову в гостиную.

Под хриплый рев фанфар и водопад фейерверка по телевизору начиналась передача «Футбол в пятницу вечером». Вот на экране столкнулись между собой огромные футбольные шлемы — оранжевый «Л.А. Райотс» с багрово-красным «Мэн Лобстерз» — и тут же разлетелись на мириады сверкающих осколков, из которых через мгновение возникла тройная «картинка» с изображениями сидящих на стадионе телекомментаторов. Под каждым изображением красовалось соответствующее имя — как будто кто-то не знал, кто такие Чанк, Сэл и Фредди. Чанк, который когда-то был линейным нападающим, теперь стал особо красноречивым комментатором. Сэл отличался сдержанностью в оценках, а Фредди считался королем статистики. Все трое были одеты в темно-синие спортивные куртки, однако на этом все их сходство и кончалось, поскольку Сэл и Фредди могли бы использовать одежду Чанка в качестве двухместной палатки.

По мнению Римо, давняя склонность Чиуна к пустым зрелищам перешла в новую, гораздо более худшую стадию. Верховный мастер Синанджу стал футбольным фанатом. Хотя его понимание тонкостей игры оставляло желать лучшего, тем не менее Чиун явно заболел спортивной лихорадкой.

— Сегодня вечером вас ждет кое-что интересное, ребята, — говорил Сэл. — Это будет действительно напряженный матч между двумя лучшими командами лиги...

— Пожалуй, это еще слабо сказано, — добавил Чанк. — Если вы мне не верите, посмотрите запись, которую мы сделали во время разминки. Друг друга ненавидят даже талисманы команд.

На экране появились багрово-красный омар с одной клешней и нечто, напоминающее собаку. Схватка за мяч перешла в потасовку, и оба символа команд, сцепившись, покатились по искусственному газону.

— Старый Лути-койот и вправду уступает Когтю, — сказал Фредди.

— Всех здесь охватило нехорошее предчувствие, ребята, — сказал Сэл, когда камера вновь переключилась на комментаторскую кабину, — от массажистов до старших тренеров. Как я уже говорил, сегодня нас ждет нечто особенное.

Наступила рекламная пауза: на экране полутонные пикапы танцевали макарену.

— Ты не замечал, что эти типы каждый раз перед началом встречи обещают напряженный матч? — сказал Римо. — А потом у них игра всегда захватывает дух. Какого черта ты все это смотришь? Здесь меньше сюрпризов, чем даже в «телемагазине».

— Я делаю это ради тебя, — сказал Чиун.

— Да неужели?

— Я уже давно бескорыстно забочусь о том, чтобы ты становился лучше, — добавил Чиун. — Я приношу множество жертв ради того, чтобы ты был готов принять от меня мантию Верховного мастера, когда я уйду из этой жизни.

— Но как же, скажи на милость, «Футбол в пятницу вечером» может помочь мне стать лучшим ассасином?