Конец игры - Мэрфи Уоррен. Страница 14

Римо ничего не понял, но посмотрел на цифры. Пятая и седьмая цифры были нули, что означало, что русские не делают ничего, догадался он, и что Нью-Йорк по-прежнему стоит на месте.

— Ну и какая от всего этого польза? — спросил Римо.

— Ну, вообще-то мы получили контроль пока еще не над всеми данными. Понимаете, мы этим занимаемся в чисто исследовательских целях — чтобы выяснить, как далеко простираются возможности компьютеров. Но Харолд — это тот парень, который только что вышел, — он полагает, что сможет глубоко внедриться в систему компьютеров Военно-воздушных Сил и заставить их нанести ракетный удар, если он этого захочет.

— Будем надеяться, что никто его не сведет с ума, — заметил Римо. — Надеюсь, он найдет что покурить на улице.

На экране вдруг бешено и беспорядочно замелькали буквы и цифры.

— Что происходит? — удивился Римо.

Он заметил, что пятая цифра — активность русских — подскочила до девяти.

— О Боже! — ахнула Памела.

— Что происходит? — повторил Римо.

— По-моему, русские нанесли по нам ядерный удар, — сообщила Памела.

Седьмая цифра — состояние города Нью-Йорка тоже перескочила с нуля на девять.

Римо ткнул в эту цифру.

— А это что значит?

— Это значит, что мы только что были уничтожены в результате ядерного удара, — поведала Памела.

— А это не так плохо, как я раньше думал, — сказал Римо. — Я ничего не чувствую.

— Наверное, в систему закралась ошибка. Цифра девять означает полное уничтожение, — сообщила Памела.

— Значит, компьютер ошибся, — сказал Римо. — Ну что ж, на то он и глупая машина.

Третья и четвертая цифры на экране сменились.

— А это что означает? — спросил Римо.

— Это означает, что Командование стратегической авиации получило сообщение об этом мнимом нападении и теперь занимается проверкой.

Третья цифра снова вернулась к нулю.

Римо сказал:

— Это означает, что они все проверили и беспокоиться не о чем.

Памела кивнула.

— Но посмотрите на четвертую цифру, — сказала она.

Это была цифра девять.

— А это что означает? — спросил Римо.

— Это означает, что где-то в Соединенных Штатах есть ракетная база, и ее командование полагает, что все мы уничтожены. И, вероятно, они собираются нанести по русским ответный ракетный удар. — Она отвернулась от экрана и посмотрела на Римо. — По-моему, началась Третья мировая война.

— Вот приключение на мою задницу, — заметил Римо.

Но Памела Трашвелл его не слышала. Она подумала о Ливерпуле, своем родном Ливерпуле, о том, что ее родная Англия взлетела на воздух в огне ядерной войны. Она подумала о десятках миллионов гибнущих людей, и тогда — вероятно, это была типично британская инстинктивная реакция на мировую войну — она потянулась к молнии на брюках Римо.

Подполковник Армбрюстер Нейсмит заступил на дежурство в своем бункере ровно в восемь часов утра, за несколько секунд до этого припарковав один из двух своих «мерседесов» перед зданием штаба базы.

Было около полудня, когда ему приказали уничтожить все в России к востоку от Москвы и к западу от Владивостока. Чтобы сделать это, ему достаточно было повернуть ключ. Он повернет один ключ, его первый заместитель повернет другой, совершенно независимый, потом он подождет окончательного подтверждения, а потом нажмет на кнопку.

— Тревога вполне похожа на настоящую, — заметил Нейсмит.

— Это не тревога, — возразил его первый зам. — Нью-Йорк уничтожен. Полное разрушение.

— Надеюсь, это несерьезно, — сказал Нейсмит.

— Сэр?

— Ну, мы ведь не знаем точно, начало ли это войны. Этого мы не знаем.

— Это сигнал «Браво Красные», — заявил первый зам. — Мы должны повернуть наши ключи.

— Не надо спешить, — ответил Нейсмит.

— Ситуация требует немедленных действий, — настаивал первый. — Мы должны привести в действие все средства.

— Да знаю я, черт побери! Я ведь командир.

— Так чего же мы ждем?

— Я ничего не жду. Я хочу убедиться, что мы поступаем правильно. Ладно. Нью-Йорка больше нет. Это, конечно, трагедия. Но начало ли это военных действий? Может быть, нашим ответом будет эмбарго на поставки зерна. Может быть, наша команда не поедет на Олимпиаду. Мы не знаем. Мы же не принимаем решения. Итак, мы потеряли Нью-Йорк. Многие страны в истории теряли свои города. Нам не следует поступать опрометчиво. Мы всегда можем направить жесткую ноту по этому поводу.

— Я думаю, дело зашло намного дальше, сэр, — сказал первый заместитель. — У меня есть мой ключ. Я вижу приказ. Я вижу ваш ключ. Свой ключ я вставил, но не могу повернуть его до тех пор, пока вы не повернете свой, сэр.

— Я здесь не для того, чтобы совершать полоумные поступки, — твердо заявил Нейсмит. — Я занимаю ответственный пост, и я намерен исполнить свой долг.

— Приказ — вставить ключ, — твердил свое первый.

— Я вижу.

— Ну, и?

— Я это сделаю. Вот, я делаю это.

Подполковник Нейсмит снял ключ с цепочки, висевшей у него на шее, и вставил его в специальное гнездо. Потом посмотрел на зеленый экран. В бункере было жарко, в нем набралось довольно много народа. Нью-Йорк разрушен. Бостон взлетел на воздух. Атланта охвачена пламенем. На экране снова вспыхнула и замигала команда «Браво Красные».

Потом на экране появилось новое сообщение.

Оно гласило, что если Нейсмит немедленно не повернет ключ, то он будет объявлен нарушившим приказ. И тут подлинный ужас военной службы дохнул Армбрюстеру Нейсмиту прямо в лицо: если Америка переживет ядерную войну, ему предстоит лишиться пенсии.

А может быть, что-то и похуже.

Нейсмиту хотелось выбежать из бункера, забраться в свой «мерседес» и уехать куда-нибудь, лучше всего в аэропорт, а потом — в свой особняк на одном из Карибских островов.

Предупреждение о санкциях за нарушение приказа снова замигало на экране. Первый заместитель уже собрался вынуть свой ключ и сообщить в штаб командования, что бункер бездействует из-за того, что столкнулся с кадровыми проблемами. Но тут вдруг Нейсмит вставил свой ключ в гнездо и повернул его.

Ракеты были готовы взлететь. Нейсмит вымученно улыбнулся. Его подчиненные посмотрели на него, каждый со своего поста. Во взгляде первого зама сквозило подозрение.

— Вы ужасно долго медлили, сэр.

— Мне не хотелось торопить события.

— Да, сэр, — сказал первый.

Но в своем блокноте сделал пометку, что подполковник должен пройти «Психо-семь», недельное психотерапевтическое обследование для персонала ракетных баз с целью удалить все, кроме базовой ванили. «Базовая ваниль» — так на армейском жаргоне именовался идеальный тип офицера, служащего на ракетной базе. Во-первых, он никогда не должен паниковать. Во-вторых, он никогда не должен паниковать. В-третьих, он никогда не должен паниковать.

Прочие семь требований были идентичны. Идеальный офицер-ракетчик — это такой человек, который при наступлении конца света не забудет проверить, заперта ли входная дверь. Они все были счастливо женаты, у них неплохие счета в банке, уютные дома, относительно новые — два года — машины американского производства, которые они чинят сами, один-два ребенка, пьют они в меру, никаких проблем с пищеварением, и большинство из них бросает курить, получив заключение своего лечащего врача.

Об Армбрюстере Нейсмите всегда говорили, что он не только запрет дверь при наступлении конца света, но и аккуратно сохранит ключ на тот случай, если род человеческий снова возродится.

Краткий вывод — это был не такой человек, который станет медлить, если надо нанести ракетный удар. Это не такой человек, который будет дрожать, ожидая приказа «Огонь».

Он видел, что его подчиненные смотрят на него.

— В конце концов, это всего лишь Нью-Йорк, — произнес он.

— А также Бостон и Атланта, — добавил первый заместитель.

— Ну, если вам нравится придираться по мелочам...

Крестьяне, подумал про себя Нейсмит. Еще несколько месяцев тому назад он вел бы себя точно так же, как и они, с их уставным бельем, уставными ботинками, простенькими автомобилями, женами в ситцевых платьях и бифштексами с кукурузой на обед. Наслаждался ли кто-либо из них когда-нибудь великолепным суфле, вином с настоящим букетом, утром на Карибском побережье тогда, когда в Дейтоне штат Огайо, идет снег?