Заманчивая мишень - Мэрфи Уоррен. Страница 15

— Нет на свете более мерзкой твари, чем ассасин.

Рыжеволосая женщина в очках поставила сумку на ноги Римо и уселась с ним рядом.

— Схватили того, кто стрелял? — спросила она. Национальная трагедия придала ей смелости заговорить с незнакомым мужчиной.

— Не слышал.

— Просто не верится, что мы лишились еще одного Президента.

Уильямс промолчал.

— Трус, — злобно произнесла женщина.

— Кто? — спросил Римо.

— Ассасин. Нет никого трусливее ассасинов. Что только заставляет человека становиться такой бездушной тварью?

— Откуда я знаю, — растерялся собеседник. — Возможно, он был профессионалом.

— Будто это оправдание, — фыркнула женщина. — Мерзавец и есть мерзавец.

— Послушайте, — сердито буркнул Римо, — мне сейчас не до этого!

Сочувственно потрепав Уильямса по руке, женщина попыталась его утешить:

— Я понимаю, вы расстроились. Все мы расстроены.

Римо встал и пересел на другое место. К нему снова кто-то подсел и поинтересовался новостями. Не отвечая, Уильямс снова пересел.

Впрочем, куда бы он ни садился, везде со злобным шипением произносили слово «ассасин».

Объявили посадку, и, когда самолет поднялся в воздух, Уильямс покинул свое кресло над крылом и сел на свободное в хвостовой части салона, чтобы не слышать этих несмолкаемых разговоров об ассасинах.

За двадцать с лишним лет работы в КЮРЕ у Римо возникали свои проблемы. Иногда казалось, что Америку невозможно спасти. Иногда за человека, сидевшего в Белом доме, не стоило сражаться.

Уильямс не раз чувствовал полное ко всему отвращение и уходил. Но всегда возвращался. Теперь он не сомневался, что дошел до последней черты.

Он отдал КЮРЕ много лет жизни. Это было время движения вперед.

Но к чему? Он об этом особенно не размышлял, но, глядя на проплывающий внизу пейзаж Флориды, задумался, в каком месте ему хотелось бы жить.

Единственная его профессия — если можно так сказать — быть ассасином. Римо ни за что не вернулся бы в полицию. Хорошо, конечно, ловить преступников, но мешает этому очень многое. Он не смог бы снова играть по правилам.

Уильямс уже свыкся со своей новой ролью. Строго говоря, он никогда не считал себя таким ассасином, как Ли Харви Освальд и Сирхан Сирхан. Они были психопатами-одиночками. Уильямс — профессионалом высшего класса.

Когда мастер Синанджу впервые сказал ему, что он овладевает искусством ассасина, Римо подумал не о Сирхан Сирхане. О Джеймсе Бонде. Спокойном, умелом человеке, который смело ввязывается в разные переделки и выходит из них победителем, разделываясь с преступниками.

Казалось, его определенно готовят именно к этому.

Поняв наконец, что мастер Синанджу — ассасин в традиционном смысле слова, Римо встревожился. Это слово он презирал с детства. Кеннеди. Мартин Лютер Кинг. Потом второй Кеннеди.

— Не хочу быть ассасином, — заявил он тогда Чиуну.

— Я предлагаю тебе весь мир, а ты отказываешься?

— Наотрез.

— Еще ни одному белому не предлагали овладеть Синанджу.

— Синанджу я принимаю. А от пояса ассасина отказываюсь.

— От пояса?! Синанджу не знает поясов. А отделять мастерство от результата нельзя. Ты овладел Синанджу. Значит, ты ассасин. Это гордая традиция.

— В этой стране нет. Здесь «ассасин» — бранное слово.

— Когда песни о твоих славных подвигах достигнут самых дальних уголков этой коснеющей в невежестве земли, оно станет возвышенным.

— Ты не слушаешь. Ассасины — это убийцы.

— Нет. Убийцы и есть убийцы. А ассасины — художники. Мы врачи, лечащие смертью. Если государство беспокоит какая-то проблема, мы удаляем ее, как раковую опухоль. Если правитель окружен интриганами и обманщиками, мы очищаем его замок.

— Ты говоришь, как дезинсектор, уничтожающий тараканов.

— Только вертикально ходящих, — согласился Чиун. — Существуют определенные мерки.

— А что, если он находится под присмотром ассасина? — с вызовом спросил Римо.

— Кто?

— Не важно кто.

— Очень даже важно. Если за человеком следит ассасин из соперничающего дома, например, неуклюжий ниндзя или какой-нибудь подлый отравитель, мы уничтожим эту тварь.

— А если он под присмотром мастера Синанджу?

При этом вопросе Чиун засиял.

— Тогда этот человек заслуживает смерти.

— Почему?

— Потому что нанял негодную охрану для своего трона, а его враги наняли самую лучшую. Нас.

— Другими словами, мы работаем на тех, кто платит больше?

— Нет, на самые богатые троны. Они заслуживают самого лучшего. Все остальные заслуживают презрения за то, что наняли не нас, и смерти, если к нам обратились их враги.

— Похоже на шантаж.

Чиун пожал плечами.

— Ты будешь смотреть на это по-иному, когда научишься дышать всем телом.

Римо научился, раскрепостив тем самым неиспользуемые участки мозга. Стал мастером Синанджу, обладающим ловкостью, силой и быстротой, о чем обычные люди знают только по комиксам.

Со временем Уильямс стал понимать Чиуна, последнего мастера Синанджу, и пятитысячелетнюю традицию Дома Синанджу, который отдал лучших своих представителей на службу тронам древнего мира, чтобы деревушка на берегу скалистой бухты в западной Корее не знала голода. Особенно дети.

Однако Римо никогда не считал себя таким ассасином, как те сумасброды, что убивают президентов.

Но в самолете, летевшем на север, в Вашингтон, Уильямс задумался. Если он перестанет служить Америке, не уйдет ли со службы и Чиун? А если уйдет не сделает ли он Римо единственным наследником деревни, не заставит ли работать на другое государство?

И что ему тогда, соглашаться? А если это государство отдаст приказ уничтожить Президента Соединенных Штатов?

Все сводилось к одному простому вопросу: что, в сущности, представляет собой Римо Уильямс?

Вопрос этот в последнее время беспокоил Римо все больше и больше.

Все началось с командировки в Тибет, где он пережил самый острый приступ парамнезии. Раньше в Тибете Римо не бывал. Чиун, много лет считая Уильямса перевоплощением индусского бога Шивы Разрушающего, утверждал, что он просто вспоминает свою древнюю родину.

Потом Римо посетил могилу со своим именем на надгробии. Там ему явилась некая призрачная женщина и велела искать ее захоронение. Дала несколько таинственных ключей для поиска и пообещала, что, найдя ее могилу, он узнает, кто его отец.

Уильямс, впервые увидевший призрак матери у собственной могилы, родителей не знал. Только этот поиск и удерживал его теперь в КЮРЕ. Смит обещал ему помочь. Но поскольку компьютеры Фолкрофта утратили значительную часть информации, поиски обещали быть долгими.

Куда бы они ни привели, Римо вознамерился довести дело до конца. А потом он подумает о своем будущем. Если только оно возможно.

Когда самолет пошел на посадку над Вашингтонским национальным аэропортом, зоркие глаза Уильямса разглядели бело-синий «Боинг-747» с большой президентской печатью на фюзеляже. С убитым президентом на борту он подлетал к военно-воздушной базе в Эндрюсе. Римо вспомнился тот холодный ноябрьский день шестьдесят третьего, когда убитого Президента доставили в столицу на похороны, и почему-то очень расстроился.

Потом в динамиках салона послышался голос командира экипажа:

— Белый дом объявил, что Президент Соединенных Штатов с минуты на минуту приземлится на базе ВВС в Эндрюсе и что находится он в добром здравии. Не знаю, что все это значит, но, пожалуй, приму хорошую весть за чистую монету.

В салоне раздались стихийные аплодисменты.

Сидевший в хвосте Римо недоумевал. И он, и вся Америка видели, как в голову Президента попала пуля.

Глава 9

Когда самолет «ВВС-1» оторвался от взлетной полосы и над океаном повернул к югу, глава наряда секретной службы Белого дома позволил себе прослезиться.

Это был рослый человек с широкими плечами регбиста-полузащитника, его бугристое, туго обтянутое кожей лицо без летных очков дышало силой, в них — неукротимостью. Он служил при трех Президентах и ни разу не потерял ни единого. До сих пор.