Паломничество жонглера - Аренев Владимир. Страница 39

Невыносимая, всеохватная боль пронзила вдруг его тело. И тогда он закричал сам, распадаясь на куски, как распадался сейчас (…когда? когда — «сейчас»?!.) на куски «Кинатит».

В мире, разноцветном, полном одной только боли, которая тем не менее норовила расслоиться, распасться на составляющие (вот боль душевная, вот телесная — вам какую?) — в мире этом не было места для человека, ибо не в силах человек вынести такое — и остаться самим собой.

Или только тогда и остаешься — человеком?

Иссканру было не до размышлений и философствований. Он хотел лишь одного (…без «сейчас» — теперь он всегда хотел этого!..) — смерти! забвения!! покоя!!!

Он коснулся щекой стенки гроба и ощутил влагу. Доски плакали, сочились слезами, в ушах стоял звон — и значит, уже скоро. Либо закончится воздух, либо треснут стенки, либо…

Мощный толчок снова закружил лодку, и лишь пару биений сердца спустя Иссканр понял, что раньше он падал, а теперь возносится. Вернее, его возносят.

Кто?

Зачем?

Неужели, чтобы снова низвергнуть?!

Он застонал — и доски вокруг отозвались треском, им тоже было больно, они тоже едва-едва выдерживали, еще немного — и…

— Вы нервничаете, Фейсал.

— А? Верно, ваше величество, я нервничаю. Простите меня, сегодня… необычный день.

Господин «уши, глаза и прочие испытующие органы державы» поднялся из кресла и заходил по комнате: от стола к камину, от камина к окну, от окна — снова к столу, король наблюдал за ним со смешанным чувством любопытства и раздражения. У него хватало забот, и новая — судя по поведению господина Фейсала, довольно серьезная, — не радовала Суиттара Двенадцатого. Его вообще мало что радовало в последнее время, этого немолодого уже человека с отсутствующим взглядом. Целители-чародеи считали подобный взгляд одним из признаков болезни «игурасми исисикио», что в переводе с языка пралюдей означало «усталость души». И не нужно было проходить специальные ступени чародейского обучения, чтобы понять ее причины, достаточно знать о том, что происходит в Иншгурре в самом деле.

И господин Фейсал, и Суиттар Двенадцатый знали.

Но в данном случае этого было мало.

— Так что ваша племянница? — напомнил король. — Вы обещали рассказать, для чего ей понадобились мои гвардейцы — точнее, понадобились ей и вам.

— Вы же помните, ваше величество: покойный Н'Адер был весьма образованным человеком. И в захребетные походы он ездил не за богатствами и не за славой.

— Да, дураком он не был, — пробормотал Суиттар Двенадцатый.

— Мой зять, — продолжал господин Фейсал, — ездил за знаниями. Ему не позволили стать чародеем, однако есть другие пути…

— Эти пути приводят на костер!

— Если идти по ним, громко топая. Но покойный граф был мудрым человеком. К тому же он не занимался заклинанием зандробов или изготовлением огненных браслетов… во всяком случае, мне об этом ничего не известно, — добавил он со значением. — Однако Н'Адер привез из-за Хребта нескольких тайнангинцев и множество свитков. Более того, вернувшись из последнего похода, граф начал частенько путешествовать по Иншгурре и занимался… скажем так, не вполне обычными расспросами и поисками.

— Поисками кого?

— Поисками чего, ваше величество. Поисками истины разумеется.

— Значит, он мог быть нам полезен, — медленно произнес Суиттар, прикрывая глаза. — Но он мертв.

— Но он оставил завещание, ваше величество. А перед смертью, насколько мне известно, он разговаривал со своей дочерью. Очень долго разговаривал. И теперь она, согласно завещанию, должна отправиться в паломничество к ллусимскому Храму Первой Книги.

— Когда «теперь»?

— Немедленно.

Король вскинулся, как гончая, услышавшая далекий мяв кошки:

— Именно сейчас, когда через полмесяца состоится встреча Собора Двадцати Четырех?!

— Думаю, ваше величество, они успеют как раз к началу Собора, — кивнул господин Фепсал.

— «Они»? — недовольно переспросил король. — Н'Адер завещал ей взять кого-то с собой?

— Да, нескольких человек. Но меня, признаться, волнует только один из них. Вы слышали когда-нибудь такое имя: Кайнор из Мьекра?

Суиттар пожал плечами:

— Кажется, нет.

— А Рыжий Гвоздь?

— Конечно, слышал! Это легендарный поэт-жонглер, верно?

— Верно, ваше величество. Так вот, его настоящее имя — Кайнор из Мьекра, и он не такой уж легендарный. Именно за ним моя племянница и посылала гвардейцев. И именно Рыжий Гвоздь, согласно завещанию покойного графа, должен сопровождать ее в паломничество.

— Не понимаю…

— Я тоже, ваше величество. Но вот что любопытно: в последние годы Н'Адер проявлял повышенный интерес к культу Запретной Книги. — И он добавил свое любимое: — Насколько мне известно.

Король поднял на господина Фейсала усталый, но от этого не менее пристальный взгляд:

— Если память мне не изменяет, вы говорили, что культ — всего лишь удобная игра для тех, из кого необходимо «выпустить пар недовольства». цитирую ваши слова, между прочим.

— Я польщен, ваше величество. Да, я говорил именно так. Культ — всего лишь игра. Культ, но не Книга — и вы это знаете, ваше величество. — Он едва не добавил «насколько мне известно», но вовремя прикусил язык. Хотя ему действительно было доподлинно известно, что король является тайным сторонником и патроном культа, причем из соображений, о которых упомянул Фейсал. Для Суиттара Двенадцатого культ был единственным способом хоть как-то уравновесить крепнущее влияние Сатьякаловой церкви; точнее, мираж такой возможности, а в действительности — всего лишь мальчишечий жест неповиновения, вызов тем, кто намного сильнее его. Ибо Церковь давно уже намного сильнее Короны.

— Итак, к чему всё это? — раздраженно спросил Суиттар.

— К тому, что граф вполне мог вывезти из-за Хребта какие-либо свидетельства о прошлых временах. Не исключено, что даже свитки с фрагментами «He-Бытия», — (король вздрогнул, ибо никому не дозволено было произносить название Запретной Книги; вздрогнул — но смолчал), — и с более полными фрагментами. Если так можно выразиться, изначальными. А возможно, действительно с полным текстом. Он мог знать о Носителях. О том, по каким признакам отличить их. И граф вполне мог, ваше величество, решить собрать Носителей. Собрать в «не-бытпйном» смысле этого слова.

— Зачем?!

— Меня сейчас волнуют не причины, которые могли бы подвигнуть Н'Адера на столь… решительный поступок. Не причины — а то, что происходит в Ллаургине вот уже… года два, если не ошибаюсь.

— О чем вы, Фейсал?

— Об участившихся сообщениях по поводу странных происшествий: то у северного побережья, то у подножий Хребта, то в Трюньиле…

— Что за «странные происшествия»?

— Да вот, например… — Господин Фейсал прищурился, словно припоминая (хотя король не сомневался, что его собеседник помнит текст наизусть), — некие селяне в окрестностях Тайдона обнаружили перо невероятно больших размеров, очень похожее на то, что хранится в монастыре Надежного Гнезда, посвященного Цапле Разящей. Увы, местный жрец счел нужным отобрать и сжечь перо. Или вот свидетельство из портовых районов Сна-Тонра, где рыбаки утверждают, что видели в море некий предмет огромных размеров, похожий на акулий плавник. Их много, таких сообщений, поверьте мне.

— Но вы говорите «два года». Если бы зверобоги решили низойти в Ллаургин Отсеченный… — Суиттар медленно покачал головой. — Нет, я не верю в это.

— Я и не прошу верить, ваше величество. Я бы и сам предпочел не верить, но правда остается правдой. Хоть время порой искажает ее, равно как портит и куда более материальные вещи. Я читал древние хроники, ваше величество. Мы привыкли думать, что зверобоги нисходят в Тха за единый миг, но это не так. Во всяком случае, на сей раз это не так, — добавил господин Фейсал, чуть поразмыслив.

— И что теперь? — спросил его (не мог не спросить!) Суиттар Двенадцатый.

— Теперь я задаю себе только один вопрос: что привлекло их внимание к Ллаургину? Чего нам ждать? И не сомневайтесь, когда я узнаю ответ, я сделаю всё, чтобы внимание зверобогов оказалось не таким пристальным, как в прошлые Нисхождения, ваше величество.