Паломничество жонглера - Аренев Владимир. Страница 40

Король только кивнул в ответ.

— Если вам нужна будет моя помощь…

— Благодарю вас, ваше величество! Непременно воспользуюсь ею.

«А также, — добавил мысленно господин Фейсал, — кое-какими тузами, которые остались у меня в рукаве. Например, „легендарным жонглером“ из Мьекра, вызвавшим столь сильный интерес покойного Н'Адера. Непременно воспользуюсь, ваше величество… и надеюсь, воспользуюсь правильно.

Иначе, боюсь, нас всех ожидает новое Десятилетие Сатьякалова Гнева — а я слишком стар для подобных испытаний».

Покойный брат Гланнах не верил в чудеса. Иссканр не мог себе позволить такой роскоши, иначе пришлось бы поверить собственным глазам — а он еще не готов был к этому. Иссканр мысленно перебирал события последних дней — сейчас, сидя на берегу, глядя на обломки древней погребальной лодки, которая так и не стала его последним пристанищем. То, что творилось с ним, когда он лежал в гробу неизвестного восточного вельможи, можно списать на дикие пляски помутившегося сознания. То, что он выжил после всего, можно объяснить счастливым стечением обстоятельств.

Пусть так. Но как объяснить то, что он видел, когда лодка, подчиняясь неведомой воле и силе, поднялась на поверхность океана, а потом с бешеной скоростью пронеслась по ней, вылетев наконец на этот вот берег?! Как объяснить тень в воде, размерами превосходящую парусник-дом, — и плавник, на мгновение вспоровший поверхность, плавник, похожий на обломок древней башни?! Иссканру не нужно было опрашивать рыбаков, чтобы убедиться: ни один из них никогда в жизни не видел ничего подобного. Но каждый из тех, чьи предки когда-то были моряками на кораблях армады Бердальфа, наверняка слышал о подобном.

Ибо Неустанная часто являлась Морепашцу — и не только в снах, но и наяву.

«Но я же не Бердальф!» — в который раз восклицал про себя Иссканр.

А потом пришла другая мысль — холодная, чужая, острая, словно лезвие вражеского клинка у тебя под ребром: «Так кто же я тогда?!»

Здесь следовало добавить обращение к кому-нибудь из Сатьякала, но он не стал делать этого. Иссканр начал подозревать, что цена подобных обращений намного выше, чем он способен заплатить.

И снова припомнился темный силуэт у берега, плавник размером со сторожевую башню… Нет, отныне он не решится попусту трепать имена зверобогов — даже не осмелится лишний раз думать о них.

Потому что вполне может статься, именно их взгляды сопровождали его-прошлого в том разноцветном, наполненном болью падении.

Брат Гланнах не верил в чудеса. Он наверняка как-нибудь объяснил бы и то, что в разломанной лодке Иссканр нашел части старинного доспеха (правда, не все, лишь нагрудник, правый наруч и каплевидный шлем — зато не ржавые, не поломанные: почисть, приведи в порядок — и можно носить), и то, что там же оказался залитый сургучом металлический сосуд, полный золотых монет… Брат Гланнах наверняка объяснил бы.

Только Иссканр не поверил бы в его объяснения.

Отныне он будет искать собственные.

И начнет прямо сейчас.

Иссканр снял с камней высохшую на солнце куртку и сложил в нее, как в мешок, доспехи и деньги. Жаль, из оружия с собой у него был только небольшой кинжал, а из вещей — одна смена одежды да мешочек с записками брата Гланнаха, чудом уцелевшими во всех этих приключениях. Ничего, главное добраться до ближайшего города, а там золотых хватит и на новый меч, и на одежду, и на то, чтобы некоторое время не заботиться о деньгах.

Пара часов пути вдоль берега подбросили Иссканру пару же неожиданностей. Первая: судя по окрестностям и узнаваемым силуэтам башен на горизонте, неизвестно как, но Иссканр оказался в предместьях Таллигона. Вторая: дорогу Иссканру заступила компашка юнцов с крысиными усиками, но зато с вполне весомыми мечами на поясах. (Впрочем, справедливости ради следует признать, что «юнцы» вряд ли были младше Иссканра… ну хорошо, они были даже старше его — да разве в возрасте дело?!) О хороших манерах и гостеприимстве крысоусые, похоже, если и слышали, то давно — и не от людей, способных внушить им уважение к упомянутым добродетелям. Зато любопытством они были наделены в полной мере и тотчас же проявили его по отношению к свертку в руках Иссканра.

…В конце концов, их ведь было пятеро что он мог поделать? Да и не тянуло после всего проявлять человеколюбие или смирение. Хотите драки? — так не плачьте после по сломанным рукам-ногам.

Двое действительно не плакали — и никогда больше не заплачут. Остальным было не до слез и не до мертвых дружков, во все лопатки они ломанулись подальше от «ах-ты-ка-аз-зла-недоенного!», действительно оказавшегося тем еще «ка-аз-злом». А Иссканр перевязал левую руку, нацепил на пояс трофейный меч и пошел дальше по дороге, в Таллигон, родной Таллигон. Сразу он как-то не особо осознал, что только что убил двоих; это уже потом, когда валялся в снятой на ночь комнатушке, накатило — хозяин утром ругался, что ж ты, мол, паскуда, весь пол облевал!.. ругался, пока не посмотрел в глаза странному постояльцу, после чего получил «премиальный» золотой за беспокойство и ушел звать служанок, чтоб прибрали безобразие.

Наутро Иссканр выбрался в город — и ноги сами собой понесли в кабак, где он когда-то работал вышибалой.

— О, Нес, ты, что ль?! — И старинный приятель, Пыря Двузубый, кинулся обниматься, жать руку, выспрашивать, как дела. Иссканр вдруг понял, что говорит Пыря как-то странно — и тот, в свою очередь, изумленно вытаращился на Иссканра: — Ты чё, старый, книжником заделался или в чародеи подался? Балакаешь не по-людски, чес-слово! Вроде в караванах, как я слыхал, такому не учат.

Иссканр разобрался, что к чему, и не без труда, но перешел на привычный Пыре лексикон. В последующие дни он убедился, насколько это иногда выгодно и удобно — притворяться не слишком сообразительным и чрезмерно самоуверенным мужланом, — и стал на всю катушку пользоваться этим.

Потом было еще много чего. Деревня Агнуль, например, где Иссканр услышал о странной смерти «лет эдак двадцать назад» одной тамошней семьи. Очень странная смерть очень обыкновенной семьи. Тем более странная, что господин Балхай, бывший нэррушский жрец, как выяснилось (это уже когда Иссканр попал в Нэрруш, что в Тайдонском округе), погиб точно такой же странной смертью.

Потом… Много всего было потом.

И вот теперь Иссканр шагает по Лабиринту, прислушиваясь к шепоту ветра в боковых коридорах и помахивая в воздухе рукой с огненным браслетом, чтобы разогнать тьму.

Теперь он знает ответ на свои старые вопросы. Он мог бы и не идти сюда — вот только с некоторых пор Иссканру начало казаться, что спрашивал он не о том, совсем не о том. И он пришел в Лабиринт, чтобы научиться задавать правильные вопросы.

Несколько таких вопросов уже щекочут ему нёбо. Но он бросает взгляд на неестественно отогнутый мизинец Фриния, на рывками — игрушка графенка! — двигающегося Быйцу, на призрачный силуэт Мыкуна, — и молчит, потому что время для этих вопросов еще не наступило.

А когда оно наступит, это время, когда оно горным барсом выпрыгнет на них из темноты, неплохо бы иметь наготове метательные ножи ответов.

Фриний останавливается, нервно поводит плечом:

— Привал. Будем считать, что ночевка.

Привал так привал, мысленно соглашается Иссканр. Самое время отдохнуть от воспоминаний — и заодно кое о чем разузнать здесь и сейчас.

Например, выяснить, кто вот уже несколько часов следует за ними по пятам?..

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Наемный шут, или «Сон чародея порождает…»

ГЛАВА ВОСЬМАЯ