Закон крови - Микулов Олег. Страница 62

Колдун-Куница навестил общину Гарта на другой день после похорон Лайми и долго говорил с вождем. А еще через день разговор этот возымел последствия.

Дочери Серой Совы, расположившись около общих очагов, занимались приготовлением краски. Не сухой крови Рода, нет, – обыкновенной красной краски для домашних нужд. Как и сухую кровь, ее делают из накаленных в огне и расколотых тяжелых камней, их потом разбивают, и внутреннюю часть, приобретшую при обжиге красный цвет, растирают в порошок на песчаниковых терках. Но сухая кровь Рода может быть приготовлена только колдуном или вождем – под специальные заклинания. Только она, имеющая магическую силу, используется при различных церемониях и обрядах. Обладать ею могут (и должны) только взрослые охотники. А обычную краску – для одежды, для тела, для деревянной посуды, для костяных орудий и простых украшений (но не оберегов!) – может приготовить любая женщина. Для этого магия не нужна, заклинания не требуются – только тяжелые камни, огонь и терка.

Пока женщины, перешучиваясь и болтая о своих делах, растирали краску, стороной, к тропе, уводящей из стойбища, прошла Нава. Работницы подняли головы. Как обычно, начала рябая Ата:

– Эй, Нава! К своему жениху небось торопишься, к лучшему охотнику? Что-то долго он новое жилище строит…

Бац! От страшной затрещины Ата кубарем покатилась под ноги своих подруг, издавших испуганный крик. Над ней стоял вождь Гарт. Совсем не тот Гарт – спокойный, уравновешенный, – к которому все они давным-давно привыкли. Конечно, и он бывал рассерженным, но в таком гневе вождя, пожалуй, видели впервые! Сжатые кулаки, оскаленные зубы, сузившиеся, яростные глаза…

Вождь не заорал – заговорил, медленно, внятно, слово за словом, так, что слова эти падали, словно тяжелые камни.

– Если еще… ты… или кто-то другой… осмелится помянуть вслух… лишенного имени и казненного… Будешь немедленно отправлена к предкам раньше срока! Болтливой дуре, призывающей беду на весь Род, нечего делать здесь, в Среднем Мире! Пусть попросит у предков, чтобы те добавили ей ума, и потом возвращается!

Перед тем как удалиться, Гарт медленно и внимательно вгляделся в каждое из женских лиц, оцепеневших от испуга. Кажется, дошло до всех!

Действительно, урок даром не прошел. Наву невзлюбили еще больше; можно сказать, возненавидели, но насмешничать перестали. Впрочем, очень скоро лишенный имени и в самом деле был забыт; сплетни возобновились, но совсем по иному поводу: родители Навы получили Начальный дар… от молодого колдуна-Куницы!

Нава уже поняла: то, чему обучал ее молодой колдун, действительно ее дело. Уроки усваивались легко; Куница диву давался:

– Ты еще сильнее, чем я думал! У Серых Сов наконец-то появится настоящая колдунья! Помяни мое слово: ты превзойдешь и меня, и Колдуна детей Мамонта!.. А вашего Узуна, – Куница усмехнулся, – его любимые духи давным-давно ждут не дождутся!

Но Нава печально покачала головой:

– Знаешь… Мне его жаль! Сейчас я вижу лучше… По-другому вижу. И мне его жаль – глупого, запуганного… Ничего-то он не умеет, ничего не знает. Только боится. Не нужно сейчас рассказывать Гарту обо мне! Если вождь узнает, что я – колдунья… будущая колдунья, Узуна сразу возьмут духи. А мне его жаль.

Куница пожал плечами:

– Ваш Узун во всем виноват сам. Он что, не понимал, что не за свое дело берется? Да я бы скорее взялся, – Куница поднял указательный палец, на котором деловито копошился черный муравей, – вот этого мураша в мамонта превратить, чем научить Узуна хоть чему-то! И разве он не знал, чем это кончится?.. Нава вздохнула:

– Ты прав. Но все же…

Они сидели рядом, на старом, замшелом, вросшем в землю стволе огромной ели. После недавних дождей пахло грибами. Молодой колдун задумчиво вертел пальцами сосновую веточку.

– Нава, я понимаю. Но – надо решиться. Ты знаешь обычаи: я не могу стать твоим настоящим наставником без согласия вождя, без даров. И потом… Если даже о наших встречах пока молчат, все равно скоро узнают, и начнется… Нам все равно придется поговорить с вождем, чем раньше, тем лучше.

Нава вздохнула еще тяжелее:

– Неужели ничего нельзя сделать?

Куница не отвечал. Он пристально, со всех сторон разглядывал свою веточку; поднес ее к губам, пожевал…

– Разве что… – Казалось, он не может решиться продолжить. – Ты знаешь: колдуны могут жениться. Правда, я об этом не думал… До того, пока тебя не узнал. Я понимаю, Нава, тебе не до этого… После всего, что случилось. Но… Может быть, теперь, когда в тебе открылся Дар, колдун подойдет тебе в мужья лучше, чем охотник. А для меня, – он усмехнулся, – для меня дело простое: или ты, или никто!

Помолчав, Куница добавил:

– Не отвечай сейчас. Подумай. Но если ты согласишься, мы сможем хранить твою тайну подольше. Дела жениха и невесты других не касаются… А дар за наставничество может быть принят и после. И еще одно, – колдун улыбнулся, – став моей женой, ты сможешь узнать мое имя. Такие колдуны, как я, могут открыть свое имя только жене или лучшему ученику.

Говорят, девушки знают заранее, когда им хотят сделать предложение. Наверное, так оно и есть. Но правил без исключений не бывает, и для Навы, невзирая на ее раскрывающиеся способности к истинному видению, несмотря на частые встречи с Куницей, сказанное прозвучало полной неожиданностью… Радостной неожиданностью: она уже стала привыкать понемногу к мысли, что ей нужно забыть о семье, что она – брошенная, отверженная, никому не нужная… И вот сейчас Нава смотрела в узкое, умное, подвижное лицо своего наставника и чувствовала: под его внешним спокойствием, за разумными словами скрывается огромное внутреннее напряжение. Он волнуется! Он боится отказа!

Нава улыбнулась. (Могучий колдун, повелитель духов, летающий в запредельные. Миры, общающийся с предками, чтец чужих мыслей… Тебе ведомы многие тайны, а такая простая, как девичье сердце, от тебя скрыта! Ты не понял, что именно сейчас довершил свое целение. Может быть, твоя ученица и станет великой колдуньей, как знать, да только большую радость, чем эта, нечаянная, она едва ли испытает!..) Решительно освободив из пальцев Куницы многострадальную сосновую веточку, девушка легонько хлопнула ею по его длинному носу, провела по щеке…

– Пусть могучий колдун-Куница несет свой Начальный дар. А Нава подготовит родителей. Они будут рады!

Старый Колдун детей Мамонта по-прежнему искал и не находил ответов на свои вопросы. Куница навестил его жилище сразу же после Гарта, и они долго беседовали. Очень долго, гостю даже пришлось заночевать, иначе он не успел бы добраться до своего стойбища до заката. Несмотря на молодость, он знал о нежити больше, чем старый Колдун, но лишь понаслышке, от своего наставника. Она особенно опасна тем, что не просто убивает – плодит себе подобных: жертва нежити сама становится нежитью. Откуда она проникает в их Мир? Куница знал одно: это связано с силами, находящимися вне их разумения, вне пределов досягаемости даже самого могучего колдуна. Силами, для которых есть только смутные наименования:«Враг», «Тьма»… Вообще-то, их Миры – и видимый, и невидимые – от этих страшных сил закрыты. Но они сюда рвутся, и люди порой сами привлекают их…

– Должно быть, моему старшему собрату, ученику великого Хорру, известно об этом больше, чем мне, – говорил Куница, испытующе вглядываясь в морщинистое, сухое лицо Колдуна детей Мамонта.

Знал молодой колдун и то, что нежить может быть вновь изгнана из этого Мира, побеждена и даже «уничтожена», хотя, разумеется, над той ее частью, что приходит извне и порождает нежить из живого, человек не властен. Но, во всяком случае, люди могут избавиться от вредоносного порождения Тьмы. Как? Здесь его знания были слабее. Но для старого Колдуна почти все они были внове.