Мистерия Христа - Аргивинянин (Аргивянин) Фалес. Страница 22

И была здесь гора, а на горе сидел, невидимый людьми, Он — Владыка Страны Больных Грёз и Лукавых Сновидений [150].

И был Он прекрасен, грустен и тих. И когда зашелестели над ним крылья мои — ибо покров их охватывал и его, — он поднял на меня бездонные очи, и улыбка заиграла на его бледных прекрасных устах.

— Посмотри, — сказал он, — на моё царство. Разве не благодетель я для моих подданных? Разве не ко мне идут униженные и обиженные, поруганные и угнетённые? Разве не я подношу к жаждущим, иссохшим устам амфору с дивным напитком Великой Фантазии? И скажи: не благо ли иго моё? О, пусть многие из них поносят меня — моя любовь к ним превыше всего!

И он тихо засмеялся, и в смехе его я услыхал вопли тысяч и тысяч страдавших и страдающих поколений [151]. Да, они утонули в тихом смехе Владыки Страны Больных Грёз и Лукавых Сновидений.

И когда он смеялся, на склоне горы, служившей ему подножием, раскрывались могилы, и из них выходили бледные, с горящими глазами и алыми устами вампиры, и кидались вниз, к людям, и, невидимые ими, пили их больную кровь.

— О ты, дух, смеющийся воплями тысяч поколений, — сказал я, — укажи мне дорогу туда, где кончаются Пути Жизни? [152]

Лети туда, где увидишь лучи Великой Багровой Звезды, — ответил Он мне.

— Она горит там, где кончается Вечность,

— за Оградой Бытия, над Кладбищем Вселенных.

Я вновь распустил свои серые крылья и ринулся в бездны Провалов Бытия — в пучины Хаоса, в царство Мрака — туда, где одиноко сияла Великая Багровая Звезда. И я пролетел над концом Вечности, над Оградой Жизни и опустился на Кладбище Вселенных. И вот я снова увидел пустыню: над ней не было ни Луны, ни звёзд, — только одна Багровая Звезда Вечной Смерти Всего Сущего.

И в пустыне одиноко белела мраморная гробница; в изголовье был водружён простой чёрный крест, а у креста стояла фигура, и черты её скорбного лика были чертами Великого Галилеянина.

И Он плакал [153] — и слезы Его бесшумно падали на мрамор гробницы, выжигая на ней надпись:

ЧЕЛОВЕЧЕСТВО

Слово об авторе

Во все эпохи, среди всех народов и рас жили люди, поднимавшиеся на высокие ступени духовного развития. Созидая свой храм духа, они проходили жестокие испытания и многие из них стали достойны Мудрости Земли лишь после того, как заглянули в лицо смерти. Принадлежа к разным религиям, они делали единое дело — посылали в ауру планеты токи высоких мыслей, будили творческий импульс, поддерживали верное движение эволюции, гармонизировали жизнь человечества в отношении Космоса. Они владели чудесными силами и потому преображали природу, а молитвы их достигали Высших Миров. Их жизни — легенды, их воплощения — тайны.

«Мистерия Христа» написана от лица одного из этих людей — от имени Великого Посвященного, Фалеса Аргивянина.

Когда несколько лет назад судьба подарила мне машинописные листы «Мистерии», вопрос о происхождении ее был неясен. Молчали энциклопедии, молчали оккультные источники. Было желание отождествить автора с Фалесом, гражданином милетским, финикийцем по рождению, античным философом и магом, получившим посвящение в Египте…

Через годы, приехав в Одессу, я спросил у одного исключительно умного знакомого мне человека, известен ли ему Аргивянин. Спросил без надежды, как спрашивал уже многих, и неожиданно получил ответ:

— Это Георгий Осипович Вольский! До революции — редактор одной из одесских газет, внешне походивший на Максима Горького и, по собственному признанию, в прошлом воплощении — Фалес Аргивянин.

Мой знакомый, лукаво блестя финикийскими глазами, поведал то немногое, что ему было известно о Вольском. Вскоре после революции он был арестован и приговорен к расстрелу, но чудесным образом неожиданно освобожден. Не имея возможности, по-видимому, покинуть Одессу, Вольский тайно поселился у Анастасии Васильевны Теодориди. В вынужденном домашнем заточении, покидая квартиру только по ночам, Георгий Осипович имел возможность глубоко, сосредоточенно погружаться в свой прошлый богатый духовный опыт — высокие сферы духа, — в результате чего родилась «Мистерия Христа» и другие необыкновенные рукописи.

Обладатель финикийских глаз, раскрывший мне тайну Вольского, познакомил меня с женщиной, в молодости близко знавшей духовную подругу Фалеса. Она и рассказала историю Теодориди.

Анастасия Васильевна была удивительным человеком и оставила о себе поистине высокую память. Многие годы она преподавала вокальное искусство в одесской консерватории. Посторонние не догадывались о ее насыщенной духовной жизни и необыкновенных способностях, которые она тщательно скрывала, следуя традиции всех истинных оккультистов.

Лишь иногда сокровенный облик этой женщины являлся окружающим во всем своем таинственном и прекрасном свете. Так, однажды, случайно узнав о душевно больной женщине, Анастасия Васильевна предложила для ее спасения свою ночную рубашку, которая чрезвычайно гармоничными и сильными эманациями целебно преобразила несчастную. Иногда в присутствии учениц, любовно называвших ее «Мама Настя», Теодориди охватывало некое странное дремотное состояние, обнаруживавшее ее присутствие за порогом земного.

— Как трудно жить сразу в двух мирах! — вырвалось однажды у нее.

Г.О.Вольский, до последних дней (где-то в 30-х годах) жил тайно у Теодориди. Даже после ухода он продолжал общение со своей духовной сестрой, диктуя не законченную при жизни работу и письма о своем новом существовании.

В одном из них есть такие слова: «Суд произошел на горе Синае. Всё взвесили, и слово изреклось: „Да будет ей в смерти бессмертие!“». Как по высшему решению — в 1958 году Анастасия Теодориди совершенно осмысленно покинула эту жизнь, трудясь до последнего дня. Перед уходом она легла и так оставалась в покое до вечера, после же обратилась к подруге со словами:

— Я буду умирать, ты не волнуйся, я все тебе сказала.

Ночью тихо и в полном сознании отошла.

Вольский вплоть до своих последних дней писал необычные тексты, отмеченные гностической интуицией. Но в тетрадях Теодориди их сохранилось немного. Большинство текстов посвящено каббалистической и теософской интерпретации преданий.

Вместе с Теодориди Вольский занимался дешифровкой текстов Библии и, подобно Фабру д'Оливье, дошел до высочайших символических смыслов Великой Книги. Однако Вольскому и Теодориди было сообщено, что открытые знания, попав в руки недостойных, могут послужить во зло, и потому, по общему решению, уже законченный труд был сожжен.

«Мистерией» труд Фалеса Аргивянина назван и должен пониматься не в средневековом значении этого слова. Это не только и не столько религиозная драма, но именно в мистическом смысле — Мистерия, действо и состояние, когда сознание человеческое вмещает истину, суть мира. Мышление раскрывается, развертывается, и в этом откровении познается теургическое единство Вселенной.

Мне думается, что «Мистерия Христа» не Евангелие, не Благая Весть от одного из учеников Христа, и было бы заблуждением воспринимать ее так.

Книгу Фалеса-Вольского следует понимать в смысле личного тайного откровения автора, пережившего мистерию, ставшую для него «таинственной былью», былью теснейшего приникновения к сокровенной истине.

Станислав Айдинян

вернуться

150

Владыка Страны Больных Грёз и Лукавых Сновидений. — В теософской традиции этот образ великого демона иллюзии принято называть буддийским именем — Мара, преодоление власти которого и делает человека Просветленным Буддой.

вернуться

151

…вопли тысяч и тысяч страдавших и страдающих поколений… — В буддизме сама материальная жизнь, будучи продуктом великой иллюзии, рассматривается как страдание, откуда следует необходимость освобождения из колеса перерождений (сансары) через преодоление иллюзии и просветление. «Лестница, по которой стремящийся поднимается, построена из ступеней страдания и скорби; утешить их может лишь голос праведности» («Голос Безмолвия»).

вернуться

152

…дорогу туда, где кончаются Пути Жизни — к пределу вещественного (а следовательно, иллюзорного) бытия. «Конечная битва может быть выражена так: держись твердо того, в чем нет вещественного бытия. Внимай только тому голосу, который говорит без звука. Смотри лишь на то, что равно незримо как для внешнего, так и для внутреннего чувства» («Свет на Пути», II, 19-21).

вернуться

153

…у креста стояла фигура, и черты её скорбного лика были чертами Великого Галилеянина. И Он плакал… — Теософская традиция толкует конечное освобождение духа как мистическое воссоединение с ЕДИНЫМ, — а это и собственное высшее «Я» стремящегося, и единственный истинный Субъект всего сущего. В эзотерическом христианстве это скрытый в каждом существе Христос, долженствующий проявиться в каждом человеке, и Христос как надбытийная ипостась божественной Троицы. Потому вполне оправданным выглядит символическое присутствие там, «где кончаются Пути Жизни», нетленного материального образа Христа, скорбящего по тем, кто так и не достиг Великого Освобождения в завершившемся здесь цикле материального бытия.