Гладиаторы «Спартака» - Миронов Георгий Ефимович. Страница 16

— Я бы дождался результатов от медиков, — лениво проронил Колычев.

— Да, — сокрушенно покачал седой головой Аверьянов. — И на кого прокуратуру оставим? Вот выгонят нас, стариков, на пенсию, возглавите все следственные бригады вы, молодые, и пойдет у нас раскрываемость вперед со страшной силой. Так покуда я тут командую, будем делать, как я решил. Ваша задача — тщательнейшим образом осмотреть все помещения. Искать «клад». Причем прежде, чем коснетесь того предмета, мебели, фрагмента пола или плинтуса, где интуиция вам подсказывает, что надобно искать, — зовете эксперта-криминалиста, и он проверяет — нет ли «пальчиков», не было ли следов касания этого места инструментами, то есть не искал ли какой-то, вроде вас, умник в этом месте такой же клад. Я понятно выражаюсь?

Через час тщательных поисков картина выстроилась совсем уж интересная.

Колычев и Вилков, при всей их стратегической неопытности, тактически были грамотными ребятами. И в сопровождении двух понятых и эксперта-криминалиста обшарили всю квартиру с пола до потолка, ванную комнату и туалет, двери всех комнат простучали, «обнюхали» плинтуса, где, по их мнению, могли быть спрятаны «сокровища», перебрали все книги на полках. Еще раз тщательно осмотрели все картины на стенах.

Так вот. В шести местах, где, по их мнению, могли быть спрятаны сокровища, до них уже копошился кто-то другой, — по мнению эксперта, искали очень осторожно, не далее как дней десять назад, и пользовались очень хорошим инструментом.

— Задачка, а? — обратился Аверьянов к Колычеву. — А ты говоришь... Есть тут клад. И сдается мне, что он все еще в квартире. Тут точно был кто-то посторонний. Допускаю, что он не убивал старика, но, проникнув в квартиру, воспользовался его, так сказать, физическим отсутствием, чтобы произвести поиск находящегося здесь, по его данным, или по его предположению, клада.

— Возможная вещь, — согласился Колычев. — Только я так думаю, что он, этот злоумышленник, и старика убил.

— Почему?

— Так криминалист говорит, с его аппаратурой любое касательство постороннего предмета к дереву или железу он определяет. Вон, в ножке буфета, — глазами ничего не разглядишь, а он определил: искали.

— И что же?

— А то и значит. В квартиру вор и убийца проник вполне легально. Старик его знал. Сам ключами и открыл.

— А закрыл кто? Замки-то разные, есть и такие, что только ключами закроешь. А ключи на месте.

— А старик за ним и закрыл.

— Хорошенькое дело! — тряхнул головой Аверьянов. — Значит, помер хозяин, вор произвел тщательный обыск, потом старик ожил, проводил вора, закрыл за ним дверь и снова преставился?

— Нет, — с воодушевлением строил свою версию Колычев, — не так. Старик выпил чего-то, что его усыпило. Ему вор и дал. Потом вор и будущий убийца произвел обыск. Старик тем временем оклемался. Еще выпили, да на этот раз старичку подмешали в питье смертельного яду. Не знаю уж, нашел вор, что искал, или нет, но ушел. Старик за ним закрыл дверь. Ему поплохело, он лег и помер. И никаких следов. Мы даже не знаем, нашел тот гость что или нет.

— Не нашел, — заметил эксперт-криминалист, колдовавший со своей переносной лабораторией.

— Почему так считаешь?

— Экспресс-анализ показывает, во всех местах, где искал вор и где мы тоже произвели, так сказать, вскрытия скрытых полостей, — ничего не было. Никаких следов посторонних вложений. Скрытые полости, в которых могли бы быть размещены тайники, есть. Но ничего там не было. Во всяком случае, десять дней назад. Год назад, может, что и было. Но доказать это наука бессильна. А десять дней назад — ничего.

— Значит, вор убрался, не выполнив свою задачу, — резюмировал Аверьянов и повернулся ко второму помощнику. — Слушай, Вилков, позвони-ка Пал Палычу, патологоанатому, он обещал срочно выехать и произвести хотя бы более тщательный, чем здесь, на месте, осмотр тела. Что там у него новенького? А ты, — снова обратился он к пермяку, — мне скажи, Колычев, если вор и убийца такой умный, то где бокалы? И как он мог их убрать при старике, не вызывая его подозрений?

— Каждый преступник, товарищ полковник, хоть в чем-то да ошибется, — наставительно проронил Колычев.

— Да что ты говоришь? — ехидно прищурился Аверьянов. — И кто же тебя этому учил?

— Да вы и учили, — простодушно ответил Колычев.

— Слава Богу, приехали! Так где, говоришь, эти рюмочки-бокальчики?

— Я так думаю, что он, словно бы машинально, — не мыть же при старике, да и уходить пора, яд вот-вот подействует, — он их, как выпили и старик по пустяку какому отвернулся (к примеру, вор обратил его внимание на какую-нибудь картину, вопрос задал), и поставил обратно в буфет.

— Мудр, — рассмеялся Аверьянов, — если твое предположение подтвердится, — беру обратно мои сожаления о том, на кого мы, ветераны, оставляем прокуратуру.

Эксперт-криминалист тщательно обработал все рюмки и бокалы. На одной рюмочке были следы тщательного протирания, еще на одной — следы пальцев хозяина. Эту последнюю эксперт исследовал минут пятнадцать.

— Следы хорошего коньяка, даже могу предположить — «Арарат» ереванского разлива, пять звезд. Но в коньяке — ничего. Хотя, конечно, в лаборатории еще поколдую.

— Что слышно от патологоанатома? — напомнил свой вопрос полковник.

— Говорит, есть следы присутствия в крови редкого элемента, входящего в состав аптечки французского спецназа, — доложил Вилков.

— Чего-чего?

— Наш патологоанатом служил по молодости в армии, был врачом в ряде стран Африки — с нашими контингентами и с контингентом ООН. Случайность, говорит, что он знает этот элемент. Французы выдавали каждому своему бойцу миротворческих сил в Африке шприц с составом, который при серьезных ранениях, болевом шоке вводится куда угодно, даже в мышцу, необязательно в вену, и резко стимулирует работу сердца.

— Здорового сердца...

— Ясное дело...

— А на не очень здоровое сердце состав мог оказать смертельное воздействие? — уточнил догадку Аверьянов. — Так? Ты спросил о таком варианте развития событий?

— Конечно. Он так и сказал: вполне возможное дело.

— Так и сказал, — рассмеялся полковник, довольный, что его предположения о совсем не штатной ситуации, сложившейся в квартире коллекционера, подтверждаются. — А что Пал Палыч говорит, следов инъекции на теле нет?

— Говорит, что есть. Едва заметный след от укола на ладони.

— Что и следовало доказать, — совсем успокоился Аверьянов.

На минуту он задумался, прошелся по комнате. Следователи и понятые провожали его настороженными взглядами. Сыскари и участковый работали по своей программе в подъезде, эксперт-криминалист колдовал над микроскопом и пробирками с реактивами. Тихо тикали старинные часы на стене.

— Часы проверяли? — вдруг спросил «важняк».

— Так точно.

Аверьянов сделал еще два круга по комнате.

— А подоконники?

— Да.

— Есть что?

— Был тайник в подоконнике большого окна, — ответил Колычев, — эксперт говорит, если что там и было, то месяца два назад. Десять дней назад в него проникали. Но там уже ничего не было.

— Ясно. А тайник в подоконнике большой?

— 25 на 30 сантиметров.

— Высота?

— В толщину подоконника.

— Четыре сантиметра...

— В часах?

— Наверху, за головой Горгоны, деревянный ящичек. Там обычно хранится ключ для завода часов. Размером 5 на 5. Та же история.

— Шерлока Холмса помните?

— Это кино такое? — переспросил Вилков.

— До «кина» еще книга была. И не одна. Фокус в том, чтобы спрятать самое дорогое на видном месте, где никто искать не будет.

— Да мы уж все места проверили — и видные и невидные, — обиделся молодой Вилков.

Аверьянов обвел глазами комнату. Прошел в меньшую, где стены тоже были увешаны картинами с пола до потолка, стояла кровать со старомодной горкой подушек, и шкаф платяной с одеждой. Одежды, к слову, было совсем немного. В один шкаф влезли и пальто, и два костюма, летний серый и зимний, темно-синий, обувь, а на полках тонкой стопкой — нательное белье и носки.