Поворот судьбы - Митчард Жаклин. Страница 14

— У вас девочка! — воскликнула акушерка.

Хотя мы знали об этом заранее (к сорокадвухлетним мамам проявляют особое внимание, заставляя проходить УЗИ), мы не могли поверить тому, что нам было явлено это крохотное чудо. Я не видела ничего более совершенного. Я забыла обо всем. Я ведь сотворила эту маленькую жизнь для того, чтобы удержать своего мужа в семье, и эта мысль наполнила меня угрызениями совести. Я поцеловала ее в макушку и прошептала: «Я очень хотела тебя. Для себя. Ты мое сокровище».

Лео и я взялись за руки, стоя у кроватки нашей малютки в родовой палате. Вошли Гейб и Каролина, ужасно смущенные от осознания того, что их родители, оказывается, делают «это». Они держали свою сестру несколько неуклюже, как часто бывает с людьми, в первый раз имеющими дело с младенцами: и Гейб, и Каролина, от природы грациозные и раскованные, вдруг превратились в двух напряженных существ с оттопыренными, как у кузнечиков, локтями. Их переполнял благоговейный страх.

— Ничего себе, мама, — вымолвил Гейб.

— Она симпатичная, — произнесла Кара. — У нее даже волосы есть.

Момент для семейного альбома.

Затем Лео объявил имя девочки, и мы все посмотрели на него так, словно он потерял контроль над управлением автомобилем.

Если ожидание Авроры было событием из того же ряда, что и мое фиаско в балетном классе, то само ее появление на свет стало для Лео сигналом к добровольной разлуке. До этого он словно жил по привычке, а может, его сдерживали остатки чувства ответственности или сила воли, но в один миг произошло необратимое перерождение: он определился с решением. Я не обращала внимания на любовь к свежезарезанным цыплятам, я относилась философски к его увлечению садами-огородами. Мы оба были крайними либералами. Нам было все равно, что о нас подумают другие. Но Аврора Бореалис Штейнер? Каролина не выдержала первой:

— А что это за имя?

— Это мифическое имя, а в науке этим именем определяется северное сияние, которое мы видели в графстве Доур, — объяснил Лео.

— О, — вздохнула Каролина.

— Это из латыни, — вмешался Гейб. — Как ursus arctos horribilis.

— А что это значит?

— Мишка гризли, — ответил Гейб.

— А как мы будем ее называть? — поинтересовалась Кара.

— Наверное, Рори, — произнесла я. Гейб парировал:

— Тогда лучше просто Боря.

Лео провел целый вечер в день ее рождения, склонившись над ноутбуком в больничном кресле и отсылая письма на неизвестные мне адреса. Я беспокоилась, кормила, меняла пеленки и снова беспокоилась.

Из-за чего? Лео по-прежнему был умен, красив и язвителен, разве что жаловаться на жизнь стал еще охотнее, чем раньше. Я думала, он привыкнет к мысли о том, что у него родился еще один ребенок. Он справится, как справлялся до этого со всем остальным, только ему, возможно, понадобится немного больше времени на то, чтобы привыкнуть. Я полагала, что со временем его странности исчезнут, как развеивается дым над погасшим костром. Он достиг почти пятидесятилетнего возраста, осознав, что смертен, но я решила, что он постарается «договориться» со вселенной цивилизованным способом. В конце концов, у многих кризис среднего возраста протекает довольно болезненно. Такое объяснение было простым и логичным. Я преподнесла его Гейбу именно в таком виде. И в тот момент сама верила в то, что говорю. Лео ведь был моим мужем, которого я знала еще со студенческой скамьи. Он был для меня самым лучшим другом. Наш брак насчитывал, как мне казалось, много столетий. Мне также думалось, что люди, встретившиеся в двадцать, только по счастливому стечению обстоятельств могут и спустя много лет похвалиться тем, что остались родственными душами. Я подумала, что у нас будет еще один ребенок, умный и красивый. А имя… Я это переживу. Когда ей исполнится шестнадцать, она благополучно сменит Бореалис на Джейн.

Прошло семнадцать месяцев после рождения Авроры, и Лео объявил, что ему требуется небольшой перерыв.

— Ты собираешься уехать, Лео? — Я не скрывала своего удивления. — Сейчас? Но зачем? Ты ведь знаешь, что сейчас не самое лучшее время.

Я обвела рукой комнату. Несмотря на то, что я вызывала бригаду уборщиков (Лео не стал возражать), наша гостиная напоминала заброшенный туристический лагерь. Одежда валялась повсюду. Определить, чистая она или грязная, можно было только по запаху. Пустые упаковки от сока, скрученные посредине. Остатки еды, которые хрустели у меня под ногами, когда я направлялась в ванную, что происходило не так часто, так как я не могла восстановиться после родов. Рождение Авроры заставило меня почувствовать, что такое возраст. После предыдущих родов я была на ногах через считанные дни. Иногда я серьезно задумывалась над своим состоянием. Мне стало очень тяжело читать письма, даже в новых очках. У меня все время гудело в голове, словно кто-то назойливо играл на каком-то инструменте. Мне было все сложнее отмахиваться от того, что происходило.

А за неделю до этого я превратила праздник, который устроила Кейси, в катастрофу.

Через год после того, как Кейси потеряла Сарен, она решила, что пришло время для серьезных перемен. Кейси удочерила великолепную четырехмесячную малютку Эбби Сан из Китая. Я приготовила ромовый пунш с овальными кусочками шербета, утыканными декоративными зонтиками для десертов, миндальное печенье и ореховую смесь с хрустящей вермишелью. Друзья Кейси, еще никогда не видевшие Аврору, неожиданно для меня принесли ей множество подарков. Аори, которой должно было исполниться два года, все время целовала спящую девочку и повторяла: «Бейби Эбби». Всем было весело. Стелла Лоренцо объявила о том, что обручена с Тимом Даунером из журнала «Санди». Я обняла ее, сказав:

— Вот и встретились два одиночества…

— Если у мужчины разбитое сердце, то жди беды и в самый «ответственный» момент брачной ночи, — со смехом произнесла Кейси.

— Да это встречается сплошь и рядом в Шебойгане! — воскликнула я.

Кейси вспыхнула. Мы все рассмеялись. — Стелла, ты будешь хорошей женой, — сказала я.

— Я долго репетировала, — ответила она.

— Я хотела сказать: ты будешь хорошей женой не потому, что у тебя красивые карие глаза и большая грудь, что тоже не повредит, а потому, что у тебя доброе сердце. Я знаю по опыту нашем общей работы, что ты научилась видеть хорошее в обычном, а трудности преодолевать с легкостью и грацией.

— Но это же описание идеальной женщины! — отреагировала Кейси. — Стелла, я знаю, что мой вопрос застанет тебя врасплох, но, может, у тебя есть сестра-лесбиянка? Мы расхохотались, и я отправилась за тортом. Именно в этот момент, возвращаясь из кухни с блюдом в форме солнца, я зацепилась за что-то невидимое глазу, уронила тарелку и упала на нее, превратив все в месиво.

Я разрыдалась так, что не могла остановиться. Если я пробовала засмеяться, то это только вызывало у меня новый приступ слез. Словно по сигналу, женщины собрались вокруг меня и начали утешать, рассказывая, что у них есть друзья или родственницы, которые вот точно так же, после сорока, становились эмоционально ранимыми. Но у них это все протекало гораздо хуже, чем можно было бы себе представить. А торт? Так его никто уже и не собирался есть, потому что все насытились ореховой смесью. Стелла опустилась на колени и стала собирать с ковра куски торта. Только Кейси хранила молчание, а потом с серьезным видом взяла меня за руку и предложила сходить к доктору. Она сказала, что нет повода беспокоиться, но это может быть анемия или воспаление уха, которое надо бы диагностировать, а потом скорректировать курс лечения.