Прикосновение горца - Монинг Карен Мари. Страница 2

Цирцен раздраженно фыркнул.

– И что же ты собираешься делать с этим человеком, когда он появится? – настаивал Адам.

– Допрошу его, а потом отправлю домой.

– Ты должен убить его, понял?

– Я так и знал, что ты это скажешь. Адам, да ведь он скорее всего понятия не имеет, что это такое. Что мне делать, если ни в чем не повинный человек выловит сундук из воды и вытащит его на берег?

– Значит, убьешь ни в чем не повинного, – отмахнулся Адам.

– Я этого не сделаю.

Адам поднялся с грацией ядовитой змеи, готовящейся к смертельному броску. Он подошел к Цирцену вплотную.

Сделаешь, – тихо прошипел он. – Хотя бы потому, что это ты наложил дурацкое заклятие, не подумав о последствих. Кто бы ни обнаружил флягу, он появится прямо посреди убежища тамплиеров. Твое заклятие приведет его, безвинного или виновного, в место, где скрываются беглые рыцари. Думаешь, ты просто отпустишь его, помашешь вслед рукой и скажешь что-то вроде «не рассказывай об этом никому, незнакомец, никому не говори, что половина исчезнувших тамплиеров сидит у меня в замке, и не поддавайся искушению получить награду, назначенную за их головы». Так, что ли? – Адам закатил глаза. – Ты убьешь его, потому что ты поклялся жизнью возвести на трон Роберта Брюса [3].

– Я не убью невинного человека.

– Убьешь, или я сам это сделаю. Ты ведь знаешь, как я люблю позабавиться с жертвами.

– Ты замучаешь невинного человека до смерти, – произнес Цирцен, и это был не вопрос, а утверждение.

– Ну вот, теперь ты понял меня. Выбор у тебя небогатый – либо это сделаешь ты, либо я. Выбирай.

Цирцен взглянул в глаза эльфу. «Не ищи жалости там, где ее нет», – словно говорили они. И после продолжительной паузы он решился.

– Ладно, я позабочусь о том, кто придет с флягой.

– Ты убьешь его, – настойчиво уточнил Адам. – Или это сделаю я.

– Я убью человека, который принесет флягу, – ровным, но полным негодования голосом сказал Цирцен. – Но сделаю это по-своему. Быстро и безболезненно. И ты не будешь вмешиваться.

– Пусть будет по-твоему, – отступил на шаг Адам. – Но поклянись моей расой. Поклянись Туата-Де Данаан.

– При одном условии. Взамен клятвы, которую я тебе дам, ты никогда не появишься у меня без приглашения, Адам Блэк.

– Ты уверен, что хочешь этого? – поджал губы Адам.

Цирцен снова скрестил руки на груди. «Какой потрясающий воин, прямо ангел тьмы! Он мог бы стать моим самым сильным союзником», – подумал Адам.

– Да, я хочу именно этого, – сказал Цирцен.

Адам наклонил голову, и насмешливая улыбка изогнула его губы.

– Что ж, да будет так, Броуди, сын брудийских королей. А теперь клянись ты.

И чтобы спасти человека от мучительной смерти в руках эльфа, Цирцен Броуди опустился на колени и поклялся самой древней расой в Шотландии, Туата-Де Данаан, что он исполнит свою клятву и убьет человека, который появится вместе с флягой. А потом он с облегчением вздохнул, когда Адам Блэк, черный эльф, исчез, чтобы никогда больше не появиться в замке Броуди, ибо Цирцен не пригласил бы его даже через тысячу лет.

Глава 1

Соединенные Штаты Америки.

Наши дни

—Эй! Смотри куда едешь! – крикнула Лиза вслед промчавшемуся мимо нее «мерседесу», который забрызгал грязной водой ее джинсы.

– Так уйди с дороги, идиотка! – рявкнул водитель, прижимая к уху сотовый телефон, и быстро проговорил: – Нет, не ты. Тут, похоже, какая-то бездомная. А они еще такие налоги дерут...

Это было последнее, что услышала Лиза, прежде чем «мерседес» умчался прочь.

– Я же не на дороге! – запоздало крикнула Лиза водителю «мерседеса» и надвинула бейсболку на глаза. И тут до нее дошло. «Бездомная? Это, значит, я так выгляжу?» Она взглянула на свои потертые вылинявшие джинсы и белую футболку, чистую, но уже сто раз стираную. Может, ее плащ выглядел и получше за несколько лет до того, как она купила его в секонд-хэнде, но зато он прочный и не промокает. В ботинке, правда, была дырка, но человек, сидевший за рулем «мерседеса», не мог ее увидеть, потому что дырка была на подошве. Холодная вода из луж просочилась в ботинок, и носок уже промок. Поежившись, Лиза пошевелила пальцами на ноге и подумала, что надо опять заклеить дырку. Но разве она похожа на бездомную? Она была чисто одета, по крайней мере до того, как мимо нее пронесся «мерседес».

– Ты вовсе не похожа на бездомную, Лиза! – прервал ее размышления негодующий голос Руби. – Он просто чванливый осел, который считает, что те, у кого нет «мерседесов», просто недостойны жить на этой земле.

Лиза благодарно улыбнулась ей. Руби была ее лучшая подруга. Каждый вечер они болтали в ожидании рейсового автобуса, идущего в Цинциннати, где Лиза работала уборщицей в музее, а Руби пела в ночном клубе в центре города.

Лиза задумчиво посмотрела на Руби. Под сизо-серым плащом классического покроя виднелось потрясающее черное платье, украшенное ниткой жемчуга. Босоножки с ремешками и на высоких каблуках не скрывали тщательного педикюра; босоножки, которые стоили столько же, сколько Лизе с матерью было необходимо для того, чтобы безбедно жить целый месяц. И никакой нахал не посмел бы обрызгать Руби Лану. Может, когда-нибудь Лиза тоже сможет так выглядеть, но не сейчас, когда она по уши в долгах и на горизонте нет никаких перспектив.

– Я уверена, что он даже не успел рассмотреть твое лицо. – Руби никакие могла успокоиться, хотя «мерседес» давно уехал. – Если бы он тебя увидел, то обязательно остановился бы и извинился.

– Из-за того, что я такая расстроенная?

– Потому что ты такая красивая, моя дорогая.

– Ну да, конечно, – вздохнула Лиза. Если Руби и заметила в ее голосе горечь, то тактично не подала виду. – Только это не имеет никакого значения. Я не пытаюсь произвести впечатление на кого бы то ни было.

– Но ведь для тебя это пара пустяков! Ты даже не представляешь, какая ты красавица, Лиза! Этот тип наверняка «голубой». Только гомик может не обратить внимания на такую женщину, как ты.

Лиза слабо улыбнулась.

– Ты никак не успокоишься, да, Руби?

– Лиза, ты очень красивая. Разреши мне привести тебя в порядок и показать людям. Сними эту бейсболку и распусти волосы. Зачем, как ты думаешь, Бог дал тебе такие прекрасные волосы?

– Мне нравится эта бейсболка. – Лиза поспешно взялась за козырек, словно испугалась, что Руби снимет ее. – Ее подарил мне мой папа.

Руби нерешительно покусала губу и пожала плечами.

– Ты не сможешь всю жизнь прятаться под бейсболкой. Ты же знаешь, как я отношусь к тебе. Я понимаю, что твоя мама умирает... – Она жестом остановила Лизу, которая хотела ей возразить. – Но ведь ты не умираешь, Лиза! Это не должно сломить тебя.

Лицо Лизы стало мрачным.

– А какую первую песню ты сегодня поешь?

– Не пытайся сменить тему. Я не дам тебе махнуть рукой на свою жизнь, – ласково сказала Руби. – У тебя же все еще впереди! Все будет хорошо, вот увидишь. Ты переживешь это.

Лиза опустила глаза.

– Вопрос в том, хочу ли я этого?

Несколько месяцев назад матери Лизы, Кэтрин, поставили диагноз – рак. С диагнозом врачи опоздали, и уже мало что можно было сделать, разве что по возможности облегчить ее последние дни. Кэтрин осталось жить полгода, а может и год, осторожно предсказывали врачи. Можно попробовать новые экспериментальные лекарства, но... Намек был понятен. Все равно Кэтрин умрет.

Тем более что мама Лизы наотрез отказалась от всяких экспериментальных лекарств. А провести последние месяцы в больнице Кэтрин не хотела, и ее дочь тоже была против этого. Поэтому Лиза устроила так, чтобы всю необходимую медицинскую помощь ее мать получала на дому. Они и раньше с трудом сводили концы с концами, а теперь стало совсем туго.

После автокатастрофы, случившейся пять лет назад, в которой погиб отец Лизы и покалечилась мать, девушка работала на двух работах. Со смертью отца ее жизнь перевернулась. До восемнадцати лет Лиза была любимой дочерью богатых родителей, живших в элитном квартале Цинциннати, в котором находились дома людей из высшего общества, и ее ожидало блестящее будущее. А двадцать четыре часа спустя после выпускного бала она попала в кошмар, которому не было конца. Вместо того чтобы поступить в колледж, Лиза пошла работать официанткой, а потом стала еще и убирать по ночам. И Лиза знала, что даже после смерти матери ей все равно придется работать на двух работах, чтобы оплатить астрономические медицинские счета, накопившиеся за это время.