Убийца с крестом - Монтечино Марсель. Страница 5

Уолкер, так и не высохнув, встал и подошел к гирям. Взял две двадцатипятикилограммовые гири и стал их раскачивать перед зеркалом, висящим на двери клозета. Шумно, словно паровоз, вдыхая и выдыхая воздух, он, как зачарованный, наблюдал за своими вздувающимися мускулами, которые плавно перекатывались под его татуированной кожей.

Татуировкой было густо изукрашено почти все его тело: пантера и череп на левой руке, крест и пронзенное кинжалом сердце – на правой, на груди и спине – летящие птицы. И он с удовольствием любовался, как под этими наколотыми картинками напрягаются его мускулы и сухожилия.

Проделав по двадцать движений каждой рукой, он уронил тяжелые гири на пол. Квартирка находилась в гараже, и под ним не было никаких других жильцов. Он прислонился к кухонному столу, пережидая, пока пройдет легкое головокружение, вызванное упражнениями и капсулами. Вновь поднял глаза на зеркало, понаблюдал за собой пару минут и занялся мастурбацией. Дело подвигалось медленно. Это все из-за капсул, подумал он.

Закрыв глаза, он думал о негритянке с черными сосками. И ему почему-то хотелось отрезать их.

9.43 утра

Мимо них снова проскользнул серый «линкольн» с шашками.

– Он едет в центр, – сказал Голд.

– Не думаю, – ответил Хониуелл.

– Нет, он едет в центр, я уверен.

«Линкольн» прибавил скорость и скрылся за углом.

– Он уже в третий раз тут проезжает. Мы в Пасадене, – сказал Хониуелл.

Его черное лицо поблескивало тонкой пленкой пота. Окна машины были закрыты, и жара внутри стояла удушающая.

– Такие веши я всегда могу определить. Он направляется к центру, я уверен, – сказал Голд.

– Стало быть, ты уверен. Может, ты еврейский колдун?

– Не хочешь – не верь, – сказал Голд с сильным еврейским акцентом. – Смотри внимательно.

Они стояли на стоянке около бульвара Санта-Моника, напротив западноголливудского филиала Золотой государственной банковской и трастовой компании. Они сидели в красной машине, конфискованной две недели назад у венесуэльского торговца кокаином; его выпустили под залог, и, по всей вероятности, он уже был дома, в Каракасе. Машина никак не походила на полицейскую.

В радио послышался шум и треск, затем кто-то сообщил:

– Они свернули на Санта-Монику, лейтенант.

– Они направляются к центру, – повторил Голд.

Хониуелл улыбнулся, но его глаза были холодны и прикованы к улице. На стоянке возле банка, в ожидании его открытия, собралась небольшая толпа.

Хониуелл был высок и худощав, ему было уже под сорок. На нем был блестящий, голубой с красным кантом спортивный костюм.

Голд, сидевший на пассажирском месте, был старше и плотнее. На нем была яркая цветастая гавайская рубашка, теннисные туфли и выцветшие джинсы. На голове спортивная, для игры в гольф, шапочка, надвинутая на самые глаза.

«Линкольн» проехал снова. Хониуелл и Голд сидели не шелохнувшись, стараясь; чтобы их не заметили. Когда автомобиль исчез, Голд спросил:

– Ты знаешь этих братьев?

– Я знаю младшего, Уэтерса. Того, что зовут Псом. Однажды я задержал его за опасную езду. Он просидел три года в тюрьме. Старшего зовут Джоджо. Этот размазня. Я даже не знаю, почему он ввязался в это дело. В первую очередь наблюдай за Псом. Он может убить тебя.

– Они все могут убить.

– Что верно, то верно. – Хониуелл вновь улыбнулся. – Но я не знаю водителя.

– Зато я его, знаю, – сказал Голд.

Хониуелл недоуменно взглянул на него.

– Он стукач, – объяснил Голд.

– Должно быть, он в большом долгу перед тобой, если выдал Пса.

– Поэтому надо, чтобы все выглядело правдоподобным.

Как раз в эту минуту мимо них, громко стуча обувью, прошла веселая пара; они крепко обнимали друг друга за талию. Голд и Хониуелл проводили их глазами. В открытые двери банка устремилась собравшаяся толпа.

– Теперь уже скоро, – сказал Голд.

В следующий момент серый «линкольн» остановился за полквартала от банка, в запрещенном для стоянки месте.

– Они остановились, лейтенант, – доложил голос по радио.

– Вижу, Манкузо, – ответил Голд в свой передатчик.

Хониуелл нервно хохотнул.

Из «линкольна» на жгучее утреннее солнце вышел высокий черный человек в черном кожаном пальто. За ним появился, человек поменьше, в коричневом замшевом пиджаке и в кепке с большим козырьком.

– На улице больше тридцати, – сказал Хониуелл. – Любопытно, что эти гады прячут под своими пальто.

Оба человека остановились у входа в банк. Тот, что поменьше, оперся о стену и закурил сигарету, с мнимым безразличием наблюдая за улицей через зеркальные очки. Второй стоял совсем рядом и что-то ему втолковывал, быстро и возбужденно. Правой рукой он яростно жестикулировал.

– Похоже, этот Джоджо уже наложил в штаны, – сказал Голд.

– Да. Похоже, он отговаривает своего напарника. И впрямь наложил в штаны. Явно хочет отказаться от всей этой затеи.

Пес в последний раз затянулся сигаретой и швырнул ее на мостовую. Джоджо подошел еще ближе и коснулся руки Пса. Он что-то шептал ему на ухо.

– Он не здешний, – сказал Хониуелл. – И к тому же размазня. Ему следовало бы заняться каким-нибудь другим делом, полегче. Если он вытащит револьвер, то рискует отстрелить себе свою собственную шишку. Следи за Псом. Пес может...

– Убить меня, – с улыбкой договорил за него Голд.

Хониуелл посмотрел на него искоса.

– Я только хочу, чтобы ты берег свою шкуру, Джек. Вот и все.

– Знаешь, что я тебе скажу, Хони? Я буду беречь свою шкуру. Но и ты береги свою черную шкуру. Нам надо смотреть в оба.

Пес сказал что-то тихо, но резко Джоджо, и тот отпустил его руку и понурил голову. Они оба вошли в банк.

– Манкузо, – сказал Голд в микрофон, – вы со Спайсером возьмите водителя. Не стреляйте в него – он наш человек. А вы, Кристиансен и Флорес, спрячьтесь за подпорной стенкой. И не показывайтесь. Мы возьмем их на выходе. Понятно?

– Понятно, лейтенант, – ответил другой голос.

– А ты, Майклс, со своим напарником закрой своей машиной подъездную дорогу. О'кей?

– О'кей, лейтенант.

– Ну что, все готовы?

Радио молчало. Хониуелл протянул руку к заднему сиденью и достал оттуда автоматический пистолет.

– Пошли, – сказал Голд в микрофон, одновременно толчком ноги распахивая дверцу.

На полпути через Санта-Монику Голд, точно с чьей-то подсказки, вытащил свой полицейский револьвер 38-го калибра и загнал патрон в патронник. Проезжавшие мимо них машины отклонялись в сторону. Разинув рты и широко раскрыв глаза, на них смотрели матроны с голубыми волосами и бородатые строители. Как будто на глазах у них, под ярким солнцем, разыгрывалась очередная сцена из телевизионного боевика. Машина Майклса остановилась на подъездной дороге.

– Проклятый ковбой! – прошипел Голд.

Они тесно прижались к стене по обеим сторонам от входа в банк. Шероховатости стены врезались в их спины. В висках у Голда стучало. Он дышал часто-часто, и во рту у него все пересохло, точно он был в знойной пустыне. И он знал, что это было не от короткой перебежки через улицу.

Они ждали.

Из кузова проезжающего пикапа им помахал маленький мальчик. К тротуару подъехала женщина в зеленой «севилье», но, увидев их, тотчас же укатила прочь.

Хониуелл прижался лицом к стеклянной двери и заглянул внутрь.

– Я не вижу их, Джек.

Голд хмыкнул в ответ.

– Хочешь зайти в банк?

– Нет, они же должны выйти, – сказал Голд. – Запасись терпением.

Хониуелл вновь привалился спиной к стене и тыльной стороной руки стер пот со лба. Мимо, с таксой на поводке, медленно пробежал мужчина лет шестидесяти в зеленых беговых трусах. Он улыбнулся им.

– Господи Иисусе, – выдохнул Хониуелл.

Голд заглянул одним глазком внутрь.

– Они выходят, – сказал он.

Хониуелл опустил автомат, прижав его плашмя к своей ноге, подошел к фургону, который стоял на стоянке. Он сделал вид, что открывает дверь, но в последний миг положил автомат на крышу фургона и занял боевую позицию. Пес и Джоджо были уже посредине двора, когда заметили, что подъездную дорогу загораживает машина Майклса. Они замерли на месте, отыскивая глазами свой «линкольн», где никого не было за рулем. Джоджо попятился назад. Рука Пса медленно поползла в карман пальто.