Убийца с крестом - Монтечино Марсель. Страница 7

– Эти люди мертвы? – спросил он.

Голд сделал еще глоток, наблюдая за барменом над краешком стакана. Поставил стакан на стойку и показал на него. Бармен налил еще порцию.

– Один мертв, а другой нет, – ответил Голд.

С улицы вернулось несколько молодых людей; собравшись в другом конце бара, они опасливо посматривали на полицейского. Кто-то бросил в музыкальный автомат четверть доллара, послышался старый хит «Еще один целует прах земной» в исполнении «Квин». Кто-то приглушенно рассмеялся.

– Я тоже однажды убил человека, – сказал бармен.

Голд посмотрел на него.

– Да, – подтвердил бармен. – Прошло много, много, много дней, прежде чем я очухался.

Молодые люди засмеялись. Один из них, маленького роста, танцуя, прошел вперед. Он был лишь в «бананах» и бейсбольной шапочке с надписью «Доджерз».

– Тебе пришлось убить этого негодяя или это получилось само собой?

Голд мрачно улыбнулся коротышке:

– Уматывай-ка ты лучше, пустозвон, а то я тебе выдерну ноги из задницы.

– О-о-о, вы только послушайте, Пресвятая Мария, – сказал коротышка и с вызывающим видом вернулся к своим друзьям, которые встретили его заливистым смехом.

Голд вновь показал на стакан. Бармен налил двойную порцию и ушел в другой конец бара, чтобы присоединиться к своим друзьям. Голд достал из нагрудного кармана длинную, толстую сигару и закурил. Загасив спичку, он поднес ее к своему лицу. Рука не дрожала.

В дверях показался Хониуелл. Его лицо было все в поту. Он всмотрелся в прохладный полумрак, разглядел Голда и сразу же подошел к нему.

– Какого хрена ты тут околачиваешься, Джек? – спокойно спросил он.

– Выпей немножко, Хони. – Голд прищелкнул пальцами, подзывая бармена, который хотел было подойти, но Хониуелл взмахом руки заставил его оставаться на месте.

– Тебе нельзя этого делать, Джек. Эти гады из отдела проверки уже здесь. Они хотят знать, куда ты запропастился, и я их понимаю. Это твоя операция, а ты здесь попиваешь виски. Тебе нельзя этого делать, дружище.

Голд раскурил сигару, и его окутал венок сизого дыма. Посасывая шотландское, он посмотрел на Хониуелла.

– Отдел проверки уже здесь?

– Да.

– Быстро же они примчались.

– Такая уж у тебя репутация.

– Кто там?

– Куш. И кое-кто из его людей.

– Сержант Куш, – медленно произнес Голд и отхлебнул еще виски. – Если Куш здесь, значит, недалеко и телевизионщики.

– Одна независимая телекомпания уже готовится к съемке. Они находятся в трех кварталах отсюда. На Сансет.

Голд выпустил облако дыма и, казалось, внимательно рассматривал зажатую в руке сигару.

– Джек, ради Бога!

Голд медленно раздавил сигару о пепельницу.

– Джек, прошу тебя.

– Хорошо, – сказал Джек, вставая. – Не будь таким занудой. – Он вынул десять долларов из кармана брюк и положил их перед барменом, тот кивнул. Допив виски, Голд поставил стакан на стойку рядом с деньгами. Один из молодых людей что-то сказал, и остальные опять рассмеялись.

Снаружи было очень жарко, смог сильно сгустился. Голливудские холмы теперь рисовались смутными коричневыми пятнами на фоне коричневого неба. Банковская стоянка была отгорожена желтой полицейской лентой; люди коронера [4] уже уносили тело Пса. Голд и Хониуелл протолкнулись через толпу, собравшуюся перед входом в банк.

Молодой человек в тройке, с уже нанесенным на лицо гримом, стоял перед полицейским барьером, говоря в мини-телекамеру, установленную на плече длинноволосого азиата.

– Этим утром на задымленных улицах Западного Голливуда, – вешал репортер, – разыгралась ужасная трагедия.

– Повтори еще раз, Джефф, – попросил оператор.

От толпы отделилась девушка и щеточкой поправила макияж на лице репортера. Он подтянул галстук и уставился в камеру.

– Можно продолжать?

– Продолжай, Джефф.

– Говорит Джефф Беллами, репортер телевизионной компании КЗТВ в Западном Голливуде. Сегодня утром на этих туманных улицах разыгралась ужасная трагедия, которую, по мнению некоторых людей, можно было бы предотвратить.

– Еще раз. Джефф.

– Что за дерьмо он там несет? – спросил Голд у Хониуелла.

– Не знаю, Джек. Он...

– Я вам объясню, что он говорит, – пролаял тучный, коротко стриженный человек в костюме спортивного покроя из шотландки и галстуке в виде шнурка. – Он говорит о том, что миссис Эскадириан собирается подать жалобу на вас. А может быть, даже возбудить уголовное дело против города.

– Привет, Джо Куш. Я уже слышал, что ты здесь. Что это за миссис Эскадириан? Погоди минутку. Не говори мне этого.

– Точно. Это глупая баба с Беверли-Хиллз, которой сегодня утром едва не отстрелили задницу. Та, что «танцевала» с этим самым... Уэтерсом. Ее муж – знаменитый кинопродюсер, он только что закончил съемку документального фильма об аргентинских эскадронах смерти.

Куш обмахнул свое багровое лицо сложенным носовым платком.

– Ну и что?

– Она утверждает, что вы, парни, такие же.

– Как аргентинские эскадроны смерти? – переспросил Голд.

Хониуелл хихикнул.

– Да нет, она так прямо и говорит, что вы – лос-анджелесский эскадрон смерти. И что вы казнили бедного гражданина из непривилегированного класса. «Устроили на него засаду» – это ее точные слова. И когда мистер Уэтерс оказался в положении, когда вы могли его легально ликвидировать, вы тут же убили его. Даже не думая о многих невинных людях, чья жизнь оказалась под угрозой. Включая, естественно, и саму миссис Эскадириан.

– Что за чушь! – сказал Хониуелл. – Джек спас ее задницу. Пес непременно убил бы ее.

– Я передаю вам то, что сказала леди. Это все.

– Где она? – спросил Голд. – Я хотел бы с ней потолковать.

– Слишком поздно. Она села в ту же «скорую», куда посадили подозреваемого с отстреленной ногой. Как его, кстати, зовут?

– Джоджо.

– Она была малость в истерике. Впрочем, это вполне понятно, насколько я наслышан. Не каждый день убитые валятся тебе на голову. Они впрыснули ей какое-то лекарство и повезли в больницу, чтобы там хорошенько проверить, все ли с ней в порядке. Перед отъездом она успела сказать, что потребует, чтобы вас лишили вашего значка, лейтенант. А по пути в больницу они с Джоджо, чего доброго, договорятся обвинить вас в убийстве.

Сержант Куш весело фыркнул и показал свои мелкие, острые, похожие на крысиные зубы, которые плохо вязались с его одутловатым лицом.

– Где вы, кстати, пропадали, лейтенант? Я вас уже давно ищу, с тех пор как приехал. – Куш внимательно поглядел на Голда и принюхался. – Вы же знаете, что не имеете права уходить, пока вас не осмотрят люди из отдела проверки.

Голд прислонился спиной к машине и скрестил на груди руки.

– Я ходил пописать, Джо. Не знал, что на это требуется письменное разрешение.

– Не усложняйте положение, лейтенант, все старые служаки вроде вас доставляют мне кучу неприятностей. И больше всех – вы. Вы знаете, что у меня, как и у вас, есть своя работа. Позвольте же мне ее сделать. – Лицо Куша все раскраснелось от жары и раздражения.

– Извините меня, офицеры, – прервал их знакомый голос. Рядом с Кушем стоял светловолосый репортер Джефф Беллами; он был преисполнен сознания собственной важности. – Сержант Куш, можем ли мы провести сейчас интервью. А то уже подключаются другие каналы.

– Да, конечно, Джефф. Сейчас я подойду, – ответил Куш маслянистым голосом. И, обращаясь к Голду, резко добавил: – Лейтенант, я поговорю с вами позднее.

– Ради Бога, – рассмеялся Голд. – Ради Бога.

Куш сверкнул глазами на Голда и торопливо последовал за Беллами, застегивая верхние пуговицы рубашки и поправляя свой узкий галстук.

– Ты только посмотри на этого жирного ублюдка, – сказал Хониуелл, усаживаясь на крыло рядом с Голдом. – Говорят, что он держится так самоуверенно, потому что готов сделать все, что угодно, для шефа Гунца.

Голд снова рассмеялся. Он вытащил еще сигару из кармана. Когда он ее раскуривал, Хониуелл глянул на него искоса: