Живодерня - Арно Сергей Игоревич. Страница 61

– Как? А я куда?

– Не перебивай, – твердо сказал Сергей. – Я вернусь один и буду сколько возможно морочить им голову. Сейчас десять часов вечера. В два часа ночи поезд в Новгород. У тебя есть родственники в Новгороде, у которых ты можешь спрятаться на время?

– Есть, конечно. У меня и в деревне есть.

– Ну, вот и прекрасно. Значит, заныкайся поглубже. Боюсь, что искать тебя все равно будут, видно, что-то ты знаешь такое, чего никто не знает. Возможно, ты знаешь, как достать несметные сокровища, хранящиеся под Петербургом. Думаю, Китаец из-за мелочи так не старался бы.

– Знаю, да не вспомню никогда. Я уж сам как только ни пытался.

– Вот бы узнать, из-за чего Китаец так переживает, – мечтательно сказал Сергей. – Да уж, может быть, и свидеться никогда не придется.

– Я тебе скажу адреса…

– Нет, – прервал его Сергей. – Ни мне, ни кому другому адреса не давай. Ну все, я возвращаюсь.

Они обнялись.

– А что же, Воины Света так и погибли? – вдруг спросил Илья, в упор посмотрев на друга.

– Да, – вздохнул тяжело Сергей.-Китаец оказался опасным соперником, опаснее, чем кто бы то ни был. Если воины высшей ступени не смогли с ним справиться… Пожалуй, ты имеешь право знать все, – задумчиво начал Сергей. – За телами братьев приезжал консул Китая. Он был в курсе готовящейся операции и держал ее под своим контролем. Но… – Сергей вздохнул, как бы размышляя, говорить это Илье или нет. – Консул передал мне письмо. Оно пришло только сегодня из монастыря Хаймань. Так вот, настоятель Чань пишет, что вставший на путь Тьмы брат Цунь найден и опознан в Новой Зеландии. Посланные из монастыря братья наказали Цуня смертью.

– Ничего не понимаю, – сказал Илья. – Как Китаец оказался в Новой Зеландии?

– Это не значит, что Китаец оказался в Новой Зеландии. Это значит, что Цунь и Китаец разные люди. Понимаешь? – с горечью сказал Сергей. – Разные! Китаец подделал документы и выдавал себя за другое лицо. И братья охотились не на того человека и погибли напрасно.

– Так кто же тогда Китаец?

Сергей пожал плечами.

– Кто он, я не знаю, но это страшный человек. Поэтому заклинаю тебя, Илья, будь предельно осторожен. Вот деньги на билет. Даст Бог, свидимся.

Они снова обнялись.

– Если ты увидишь когда-нибудь Карину, скажи ей, что она удивительная женщина. Я таких не встречал…-сказал Сергей.

– Хорошо, а ты, если встретишь, передай Жанне, что она самая прекрасная женщина на свете. И что я непременно ее найду.

– Только не раньше чем через год. Ну, прощай, Илья. Я выйду первый. А ты – в метро до вокзала. И не светись напрасно.

Илья дождался, когда уйдет его друг, после этого вышел сам и заспешил к метро. У Ильи было тяжелое чувство. Он успел полюбить Сергея, Жанну… да, пожалуй, и этот ужасный, полный опасностей город. И сейчас он уносил с собой его тайну, но что это за тайна, Илья не знал да, может быть, никогда и не узнает. Здесь он встретил свою любовь, а сейчас приходится бежать, даже не признавшись в этом. Странно все это было, странно и глупо…

Родственники у Ильи жили в глухой, труднодоступной деревне под Новгородом. По тем дорогам иномарки Китайца не пройдут, только на БМП можно добраться. Туда-то он и поедет. Поживет, а потом непременно вернется в этот ужасающий город, которым владеет страшный Китаец и в котором живет самая прекрасная в мире женщина. Китаец представлялся Илье уже чем-то бесплотным, как ангел зла.

По пути к вокзалу Илье иногда чудилось, что кто-то за ним следит, но скорее это было самовнушение, навеянное мистической ирреальной фигурой Китайца.

Илья купил билет до Новгорода, хотя заранее уже, чтобы замести следы, решил сойти с поезда на остановку раньше. Сначала Илья сел на скамейку в зале ожидания. До поезда оставалось ждать еще три часа. Мимо шныряли подозрительные личности мелкобандитской наружности. Они наверняка были связаны с людьми Китайца. Кроме того, циркулировавший по залу милиционер как-то странно искоса поглядывал на Илью, словно сравнивая его портрет с каким-то запечатленным в памяти. От греха подальше Илья решил уйти с вокзала и, выйдя на улицу, нашел во дворе сквер со скамейкой и уселся на нее.

В скверике никого не было, и это успокаивало Илью: он рад был побыть один. Он вдыхал свежий воздух, и на душе было спокойно и светло, как никогда в этом городе. Да, пожалуй, такого умиротворенного состояния он не испытывал уже давно. Находясь в постоянной тревоге, изнемогшая душа требовала отдыха и успокоения. И вот, наконец, обрела его в этом тихом скверике. Илья уже смотрел вокруг глазами счастливого человека, потому что думал в эту минуту о самой удивительной на планете женщине…

Из парадной дома вышла преклонных лет гражданка и села на другой конец скамейки, вероятно она вышла подышать перед сном воздухом. Тотчас узнав ее и уже поджидая, со всех сторон набежали разномастные кошки и стали тереться о ее ноги, заискивающе заглядывая в глаза. Всего кошек оказалось семь штук. Бормоча что-то ласковое, женщина развернула перед ними принесенный с собой кулек с отходами. Кошки радостно набросились на еду.

Илья глядел на дворовых животных. Ему не нравилось, как неопрятно-торопливо, суетясь, они принимают пищу. Съев все, что принесла им женщина, кошки стали ходить вокруг нее, выклянчивая еще. Но кроме ласковых слов порадовать их было нечем, поэтому женщина гладила их, не страшась схватить лишай, и говорила ласковые слова. Вдруг откуда ни возьмись во двор вбежала огромная гладкошерстная псина неопределенной породы. Кошки мгновенно разбежались по укрытиям. Хозяин собаки – мозгляк, худой, хворый и тщедушный мужичок – сел на скамейку рядом с кошатницей.

Огромная собаченция без толку гонялась по двору. Кошатница подняла бумажку, в которой приносила кошкам отходы, и скомкала ее в руках.

– Ишь! Собаченция! – сказала она, следя за псом. – Как это такую собаченцию прокормить можно? Ума не приложу. Это ж сколько мясопродукта нужно?

– А совсем даже и мало, – признался худосочный мужичок. – Гарнир только.

Илья (от нечего делать) слушал разговор соседей по скамье.

– Ну, это как гарнир? – позволила усомниться женщина. – А антрекот к гарниру килограмма на два небось?

– Ничуть нет. Тут она сама добытчица.

– По помойкам, что ли?

– Никак не по помойкам. На охоту бегает. Обычно так, – начал мужичок, оживившись. – Я ей гарнира наварю кастрюлю – каши там или картошки, – она закусит, а потом я ее на охоту выпускаю. Она псяра у меня умная, знает, что я ей мяса один фиг не куплю, так она кошками выдумала питаться. И не так, как другие дуры за кошками по двору гоняются бесполезно. Эта нет. Она сбоку от подвального окошка встанет и ждет. Долго так ждать может. А кошка только голову высунет… Она ее – цап! за голову-то! А хватка у нее будь здоров! Мертвая. Раньше домой недоеденных кошек таскала, но я ей это дело запретил.

Мужчина погрозил собаке пальцем. Женщина смотрела на него не моргая, комкая в руках бумажку от кошачьего ужина.

– Да-а… – наконец сказала она, вздохнув. – Это вы здорово придумали, а то бы никакой пенсии не хватило такую прокормить. За квартиру-то сколько дерут…

– Вон кошара какой упитанный на балконе сидит, – заметил мужчина. – Этот моей собаке, думаю, на два бы раза пошел.

– Это ангорский, – поглядев на кота, уточнила кошатница. – Это шерсть на нем все, он с виду такой здоровенный, а шкуру сдерешь, так и есть нечего…

Илья без интереса слушал разговор собачника с кошатницей: их проблемы его не волновали. Умиротворенное состояние перешло в легкую сонливость. Он откинул назад голову, закрыл глаза и задремал.

Снилось ему нечто неопределенное, обрывками метались беспокойные сны… Дурашливо хихикала кукла со злым лицом в красном колпаке… и скалилась, и грозила.

Илья вздрогнул отчего-то. Открыл глаза и не сразу сообразил, где находится. Кошатница с собачником со скамейки исчезли. Метрах в пяти от Ильи на песке стоял ящик. Фанерный, обитый рейками ящик, точно такой, в котором были останки китайцев, а на скамье по бокам от Ильи молча, с каменными лицами, безучастно глядя вперед, сидели двое мощного телосложения санитаров в белых халатах и белых же чепчиках. Они как будто и не ждали, когда Илья проснется, а просто сидели себе, отдыхали. Но Илья-то знал, что ждут они его. Он знал, что боковым зрением они следят за каждым его движением. И ящик этот стоит там не просто так, он ждет своего жильца, и жильцом этим будет…