Ядерный будильник - Гайдуков Сергей. Страница 25
— Но это всё же не настоящий ресторан, — ворчат Дюк уже за столиком. — Заведение, в котором сервируют одной вилкой и одним ножом, не имеет права называться рестораном, это просто…
— Расскажи про Химика, — перебил Бондарев.
— Подозреваю, что, пока нам принесут заказ, можно рассказать не только про Химика, но и про Физика, и про Биолога…
— Впервые слышу про таких.
— Да шутка, шутка, — поспешно пояснил Дюк. — Шутить не будешь, свихнёшься с этой работой… Значит, Химик. Странно, что ты про него спросил.
— Почему?
— Ну ты же серьёзный человек, у тебя чувство юмора вместе с аппендицитом вырезали, в сказки ты не веришь… А про Химика спрашиваешь.
Бондарев ничего не сказал на это, он терпеливо ждал объяснений, заранее смирившись с манерой Дюка ничего не рассказывать просто. Если шеф-повар обкладывал деликатес гарниром и всякими там декоративными листочками (проголодавшемуся Бондареву хотелось, чтобы повар делал это побыстрее), то Дюк украшал информационную суть всевозможными лирическими отступлениями.
— Понимаешь, некоторые люди ищут сокровища Атлантиды, другие — библиотеку Ивана Грозного, третьи — золото партии… Некоторые спрашивают, кто такой Химик. Но я никогда не подумал бы, что услышу такой вопрос от такого серьёзного, я бы даже сказал, основательного человека…
Бондарев зевнул.
— В те давние-давние годы, когда ещё имело место быть учреждение из трех букв: К, Г и соответственно Б…
— Ты сказал — спецпроект. Тема?
— Куда ты торопишься? Харчо всё равно не несут, я как раз успею развернуть свой эпос… Судя по твоему лицу, на эпос ты не настроен.
— Точно. Мне, пожалуйста, дайджест эпоса, и чтобы слова попроще. Чтобы я понял.
— Комитет был большим учреждением и занимался всем, что бог на душу положит. Деньги были, кадры были, чего же не заниматься? Политика, экономика, шпионаж, диссиденты — это само собой. Плюс к этому — психокодирование всякое, летающие тарелки, гипноз, телепатия. И в конце семидесятых Андропов санкционировал такой спецпроект, его потом «Апостолом» обозвали. Обобщающие исследования по паранормальным способностям человека. Телепатия, левитация, тот же гипноз, пирокинез, ускоренная регенерация. Изучить, обобщить, практически применить. Применить ясно где — в оперативной работе. Представляешь? Не надо по ночам сейфы взламывать или секретарш подкупать, сел рядом с человеком в кабаке и считал у него из башки всю информацию как с жёсткого диска. Загипнотизировал первого встречного, он пошёл и ткнул ножом того, кого тебе нужно.
— Почему — «Апостол»?
— Неофициальное название. Вроде бы в конце концов в проекте осталось двенадцать объектов. Двенадцать — как апостолов.
— Как это — объектов?
— То есть живых людей, обладающих паранормальными способностями. Они жили в специальной лаборатории Комитета, их изучали — что более важно — помогали им развить, усилить природные способности. Когда Боря Ельцин в девяносто первом залез на танк, то стало ясно — все, доигрались. Начальник этой лаборатории с расстройства пустил себе пулю в лоб.
— Химик?
— Нет, начальником там был какой-то профессор в генеральском звании, а Химик то ли замом у него был, то ли его приставили присматривать за этим профессором… Дело давнее, дело тёмное. Итог такой — не стало КГБ, не стало и проекта «Апостол».
— И что же тут такого в этой истории? Что ты мне начат параллели с Атлантидой проводить?
— Спасибо, что спросил, — ухмыльнулся Дюк, не забывая поглядывать в сторону кухни. — То, что я тебе рассказал, — это более или менее правда. Может, и бумажки какие по проекту сохранились, но не в этом дело. А дело в том, что, кроме этой правды, есть ещё и легенда. А легенда такая — все эти двенадцать паранормальных типов были психокодированы. То есть в башку им вбили абсолютное подчинение одному человеку.
— Кому?
— Тут легенда уходит от ответа — кто говорит, что Химику, кто говорит, что тому профессору. Но Химик знает, как их кодировать, и знает, как переключать психокодировку на другого человека. И в конце концов он просто знает, кто эти двенадцать человек и на что они способны.
— Интересно.
— Просто никто не знает, куда после девяносто первого года делся Химик и куда делись те двенадцать. Когда разные комитетские отставники занялись личной жизнью и стали делать частные охранные фирмы, они очень интересовались Химиком и его проектом. Коржаков этим проектом интересовался, Япончик интересовался, генерал Лебедь интересовался. Я не говорю про всяких там америкосов, фрицев, китайцев, арабов. И знаешь, какой результат? Абсолютный ноль. Ничего.
— Откуда ты знаешь, что американцы никого не нашли? Они тебе факс с отчётом прислали?
— Если я говорю не нашли, значит, так оно и есть. Без комментариев.
— То есть ты говоришь — легенда?
— Я говорю — бесперспективное дело. Больше десяти лет прошло, все настолько затёрлось и перепуталось, что даже америкосы с их спутниками, станциями радиоэлектронного слежения и Интернетом ничего не нарыли. Легенда.
— А мы? В смысле, наша Контора никогда этим не интересовалась?
— Как ты знаешь, — вкрадчиво произнёс Дюк, — наша Контора интересуется всем. Но к активным действиям мы переходим только там и тогда, когда есть…
— Прямая и очевидная угроза национальным интересам, — автоматически выдал формулу Бондарев.
— Это во-первых. И во-вторых, когда в результате акции просматривается конкретный позитивный результат. В случае с Химиком конкретный позитивный результат представляется крайне маловероятным. Угрозы национальным интересам здесь тоже нет, потому что нет самого Химика. Его никто не видел с девяносто первого года. Он никак себя не проявляет. Может, он уже умер. Может, он тихо-мирно огородничает в Подмосковье. Всё это было слишком давно, чтобы быть важным… Но ты, например, интересуешься Химиком.
— Случайно выскочило имя, — не моргнув глазом, сказал Бондарев. — Терпеть не могу, когда полгода готовишь операцию, и вдруг выскакивают незнакомые имена. Казалось бы, все про всех знаешь, никаких неожиданностей быть не должно…
— Это итальянская операция? — небрежно продемонстрировал осведомлённость Дюк. — Это же с Кавказом как-то связано? Так туда народ со всего Ближнего Востока сбегается, Химик, может быть, и другой, не наш. Палестинский какой-нибудь Химик.
— А у нашего Химика, у него это что — кличка, фамилия?
— Понятия не имею. Я же поисками Атлантиды не занимаюсь, клад Стеньки Разина на даче не ищу. За Химиком тоже никогда не бегал — несерьёзно все это…
Бондарев согласился и перевёл разговор на достоинства и недостатки только что принесённого харчо — Дюку явно было что сказать по этому вопросу.
А Директору надо будет при случае передать, что Химик — это несерьёзно, а его контакт с Черным Маликом — легенда Кавказских гор. Пусть так и передаст наверх, туда, где в игрушки не играют. Не просто так передаст, а как особое мнение Дюка. Ответные громы и молнии сверху станут достойной расплатой за этот обед, а особенно за корейское мясное блюдо, о котором Бондарев ещё долго не мог вспоминать без спазмов в желудке.
2
Директор подозрительно оглядел покрывало на гостиничной кровати, но потом всё же решил на него присесть, пробормотав про отсутствие правды в ногах.
— Значит, нет у нас больше полковника, — сказал он печально, будто потерял старого знакомого, который при всех своих недостатках всё же был ему дорог. — Нет полковника, нет тех фамилий, которые он знал.
— Ну как же, — Дюк выложил свой единственный козырь. — Человека в Москве он назвал.
— И это все? Одного человека назвал, и можно уже пулю в глаз? Да этому Фоменко ещё жить да жить, говорить да говорить… И ты, — разочарованный взгляд адресовался Бондареву. — Я же на тебя надеялся. Я думал, ты возьмёшь ситуацию под контроль, не дашь дров наломать этому деятелю.
— Когда я приехал, брать под контроль уже было нечего, — сказал Бондарев.