Изумрудные глаза - Моран Дэниел. Страница 72

«Глупо, ах, как глупо!» – успел подумать Вене. В следующее мгновение Уилли отбросило очередью. Кровь ударила из ран. Кусок его плоти угодил в лицо Хидер Кастанаверас, и та, не раздумывая, полоснула лучом лазера по толпе миротворцев. Целила в того, кто убил Уилли, а угодила в другого, стоявшего рядом. Вене машинально, как и подобает киборгу, успел отскочить в сторону. Боевой компьютер, встроенный в основание его черепа, уже во время перекатывания по мокрой траве заставил его изготовиться в боевое положение. Лазер, размещенный в руке, поразил детей телепатов. Погибла Хидер Кастанаверас – ее первую омыло световым из­лучением. Остальные открыли огонь по миротворцам – стреляли с бесчувственными лицами. Вене на всю жизнь запомнил выражение их лиц – видимо, последний вопль парнишки и девчонки полностью лишил их разума.

Что они, дети, могли противопоставить хорошо обученным и прекрасно вооруженным солдатам? Разве что ментальную атаку, однако шок, вызванный гибелью Уилли и Хидер, буквально парализовал их способность предугадывать течение мыслей другого человека. В данном случае врага. Все равно по прошествии нескольких секунд весь отряд миротворцев, вошедших на территорию Комплекса, исключая Венса, был расстрелян. Большинство детей тоже лежали бездыханными, а тем, кто еще дышал, жить оставалось недолго.

Вене поднялся, подошел к трупам. Тишина стояла мертвая. Телепаты, высунувшись из окон, смотрели на него.

Первым пришел в себя Вене – вернее, сработала боевая программа, предписывавшая ногам с максимальной прытью убрать хозяина из-под возможного обстрела. С неимоверной скоростью Мохаммед сделал ложное движение, затем изменил направление, пригнулся и бросился к воротам.

Боль.

Невыносимая, мучительная боль. Существо ощущало, что теперь частично состоит из боли.

Потому что его неотделимую часть убили.

Невыносимое телесное страдание выплыло из смутной глубины, обездвижило, обернулось нестерпимо яркой вспышкой света.

Вот каким оказался мир, в котором оно родилось. Это был грубый, жестокий, безжалостный, причинивший страдание мир. Следовательно, такой мир не имел права на существование, в нем было необходимо что-то срочно менять.

Вот тогда и родились строчки, сплотившие сознания всех, кто обитал в Комплексе. Кто-то начал, другой подхватил, скоро все обитатели мысленно в такт заговорили, и существо обрело голос:

Смири гордыню, будь, как все – ложь!

Ты не такой, ты никакой – да!

Зачем страдать, зачем терпеть – нет!

Тебе не сгинуть без следа – да!

Существо издало гневный вопль. Будучи еще младенцем и первым в своем роде за все времена и во всех пространствах, оно отпрянуло от окон и с несоизмеримой со своей мощью яростью нанесло обидевшему его миру сокрушительный ответный удар.

У Карла закружилась голова, он зашатался и рухнул на пол, словно его разбил паралич. Он лежал, не будучи в состоянии шевельнуться. Радость только в том, что зрение не покинуло его – Карл все видел, правда смутно и с непомерным увеличением. Часть ствола «эскалибура» казалась огромной, как гора. Или, может, это он уменьшился до карликовых размеров? Еще голос! Какой-то неприятный, басовитый и бубнит одно и то же:

Смири гордыню, будь как все – ложь! И следом: Присоединяйся ко мне! Присоединяйся ко мне!

Лежа, он вдруг ощутил, как к нему стала прибывать сила. Сознание за сознанием начали вплетаться в его разум. Яркий золотистый свет омыл его с ног до головы. Теперь зрение восстановилось полностью, обрела ясность мысль – это же его собственный голос, только другой, тот, которым он обладал в иноземье.

Но оно всегда было безмолвно – ровная до отвращения долина с цепочками светящихся сознаний. Оказывается, там тоже рождаются звуки, увязываются в гармонию, в набирающий мощь призыв: ПРИСОЕДИНЯЙСЯ КО МНЕ!

Все, о чем в те минуты мог думагь тот Карл, который оставался в реальности, сводилось к простенькой надоедливой мысли – прекратить убийства. Хватит жертв.

Дети мои!

Голос издалека крепчал, волны омывали его, маленького Карла, делали большим, сильным, многоликим.

Присоединяйся!

Одна и та же песня.

Он все еще лежал на полу, обессиленный, не способный даже пальцем пошевелить. Мир, открывшийся ему, был непроницаемо черен, пуст. Голос стих. Чьи-то руки коснулись его, подняли, уложили на кровать. Чей-то до боли знакомый голос мягко произнес:

– Отдохни. Тебе следует отдохнуть.

Он с усилием разодрал веки и обнаружил, что над ним склонилась Дженни.

И в то же время, не Дженни. А нечто огромное, многоглазое, многоликое – странное Существо, вещающее ее голосом. Кто-то стоявший за пределами видимости попросил:

– Вам надо выйти. Простите.

Существо выпрямилось и покинуло комнату. Карл остался один. Сил не было. Он заплакал.

В здании, где в клетке томился Трент, все вдруг стихло. Он не мог понять, что случилось, почему все разбежались. После того как Сюзанна Монтинье покончила с собой, миротворцы, казалось, вообще забыли о нем. Прошло несколько часов, и никто не заглянул в камеру, не поинтересовался мальчишкой.

Он снял правый ботинок, достал следящее устройство. В левом был спрятан миниатюрный микрофон, прикрепляемый к горлу. Трент вогнал оба электрода следящего устройства в виски, микрофон приколол к воротнику рубашки. У него не нашлось другого входного устройства, кроме микрофона. Будем надеяться, что это сработает. Он закрыл глаза, сел на пол в позе лотоса и сосредоточился. Преобразовать поток электронов в информационный канал как раз и помогали специальные упражнения.

Несколько минут он за закрытыми веками всматривался в темную пустыню. Затем мир разом расширился, заиграл огнями.

Трент прошептал:

– Включайся. Пошел.

Следящее устройство быстро обнаружило частоты, на которых работала контрольная аппаратура миротворцев. Их оказалось около дюжины. Трент осторожно вслушивался в их электронный шелест, пока не нашел одну-единственную, не занятую в тот момент.

– Выйти.

Следящее устройство передало его начальный идентификатор, и через ограниченную полосу пропускания следящего устройства Трент вошел в Инфосегь.

– Санкционированный доступ 102808-SMON.

Команда зазмеилась по оптико-волоконным кабелям и стволам, по платам и шинам, являвшимся кровеносными сосудами Информационной сети, добралась до маленького домика в пригороде, в Массапеква-Парк, и разбудила Ральфа Мудрого и Могучего. Тот по тому же маршруту добрался до своего хозяина.

Я смотрю, тебя задержали миротворцы?

– Да, – прошептал Трент. – Освободи меня. Ральф исчез и появился после того, как миновала полная секунда.

Я могу обесточить базу. Этого будет достаточно?

– Если ты сумеешь первым открыть дверь камеры.

Я не могу этого сделать. Дверь контролируется компьютерной системой «Макстор-Бриггз», программное обеспечение службы безопасности. Это очень сложная система.

– Я знаю. Это АК-Принстон шифровальная программа.

Пауза.

Они меня потеряли, но система безопасности встревожена тем, что я пытался войти в нее.

Трент опустил голову.

– Дьявол!.. – Он встрепенулся, засмотрелся на голую, выкрашенную белой краской стену камеры. – Отыщи старейшего. Обратись к Кольцу.

Ты уже однажды нашел его. И что же? Оно сумело тотчас выскользнуть. Оно всегда успевает исчезнуть первым.

Трент заставил себя успокоиться:

– Скажи ему следующее. Я – Трент Кастанаверас, родом американец. Прибавь, что миротворцы посадили меня за решетку, они все французы. Скажи, что я требую, чтобы оно помогло мне. Используй это слово – требую!

Понял.

Ральф исчез.

Трент сидел и ждал. Прикидывал, верна ли была догадка, касавшаяся этой неуловимой программы, которую он так долго отыскивал в сети и которая сохранилась на «железе» еще со времен Объединительной войны. Все это казалось сказкой, но это был его единственный шанс.