Чэпл-Хил - Морган Диана. Страница 7

– Я пришла, чтобы поговорить с мистером Райкеном. Он мне назначил на сегодня, но я слишком поздно приехала в город. Придется прийти завтра...

– Все уже ушли. Я тут заканчивал дела, объяснил Джордан. – Но, если хочешь, я дам тебе домашний телефон мистера Райкена. Раз он тебя ждал, думаю, не рассердится.

– Правда? Очень мило с твоей стороны. Она отхлебнула еще немножко и поставила стаканчик на стол. – Вообще-то я не любительница спиртного, – созналась она, слегка пожимая плечами. Блестящие волосы упали ей на щеку, и она откинула их назад.

– Можешь звонить отсюда, – предложил Джордан, не отрывая от нее глаз.

– Спасибо.

Он снял трубку и стал нажимать на кнопки.

– Ты что, зазубрил номер наизусть?

«Было дело», – подумал он. Последние воспоминания о Шейле таяли в его сознании. Шейла Райкен становилась его прошлым. Натали Парнелл – будущим. Он хотел было сделать ей предложение сразу, прямо здесь, но все же подумал, что пока рановато.

3

Натали Парнелл представляла собой прелестное чуть курносое юное создание. Недавняя выпускница Вассарского колледжа, она бывала иногда немного застенчива, но непосредственность не мешала ей соблюдать правила хорошего тона, и она умела очаровывать людей, не прилагая больших усилий. Хотя внешне это не всегда было заметно, в ней таилась энергия и напористость. Она точно знала, чего хочет, но ее определенность не раздражала людей, а, скорее, заставляла их стараться ей угодить. Она никогда не ходила вокруг да около, и, если ее манеры казались порой резковатыми, то этот недостаток с лихвой возмещали искренность и открытость. Она явилась, словно вспышка молнии, и вмиг ослепила Джордана Бреннера.

Целый год он добивался ее, но она вела себя, как нимфа, которая не подпускает к себе охотника ближе, чем на шаг. Ко второму курсу юридического факультета он сумел убедить ее, что он и есть тот единственный парень на свете, с которым она может быть счастлива, и Натали влюбилась в него с той же решимостью, с какой делала все остальное.

Незаконнорожденная дочь Франсинн Парнелл, она родилась в небольшом фабричном городишке Перт, к северу от Нью-Йорка. Натали рано поняла, что ее мирок совсем крохотный. Родственников у них не было, так как мать – сирoта, а отец – заезжий молодец, погибший во Вьетнаме. Натали делала попытки узнать хоть что-то о своей родословной, но, порывшись в библиотеках, вскоре поняла бессмысленность подобной затеи. Жил, правда, некогда в их краях Джордж Парнелл, который владел таверной милях в трех от города на старой почтовой дороге. Однажды Натали даже сходила туда, но нашла лишь обгоревшие развалины. В старой вырезке из местной газеты говорилось что-то о возможном поджоге с целью незаконного получения страховки, но для Натали все это означало лишь утрату последней надежды найти единственного родственника.

Натали любила ездить на велосипеде на городскую окраину, туда, где висел знак, обозначавший границу их города. Долгие годы она думала, что этот знак несет в себе некий особый смысл. Автобусная остановка казалась единственной ниточкой, связывающей ее с остальным миром. В течение дня три автобуса прибывали и три отходили. Натали было видно их из узеньких окошек городской школы. Первый подкатывал утром, во время урока английского. Это означало, что день начался. Исподтишка она наблюдала, как автобус заворачивает на дорогу за Песчаным озером и берет курс к югу, в сторону Олбани, проездом через центр Нью-Йорка со всеми остановками. «Со всеми остановками! – говорила себе Натали. Вот маршрут, которому я должна следовать».

Через три минуты после ленча мимо школы проходил второй автобус, а за ним, точно по расписанию, следовал третий и последний, и это совпадало с концом школьных занятий.

Спустя одну тысячу девятьсот пять автобусов, Натали стала лучшей выпускницей городской средней школы Перта и покинула ее на одной тысяче девятьсот шестом. Он отвез ее в Вассар, где в первый же год обучения она получила телеграмму, извещавшую о том, что ее мать умерла от сердечного приступа. Теперь Натали осталась совсем одна на свете. Все, что оставалось от их родного гнезда и имущества, ушло на плату за обучение и жилье, и к тому времени, как ее приняли на юридический факультет, деньги у нее кончились.

Вот тут-то Джуд Райкен и пришел ей на помощь. Оценки у нее были только отличные, и она успела поработать в местной общине в качестве преподавателя, обучая эмигрантов английскому. Вышло у нее, правда, небольшое недоразумение с властями из-за закрытия дневного центра по оказанию помощи неимущим, но в целом она представляла собой великолепную кандидатуру для получения полной стипендии юридического факультета, которая ежегодно выплачивалась фирмой Райкена, Дэвиса и Хилза. Пройдя предварительную проверку, ее прошение легло на стол к Райкену, и он отнесся к нему с невиданным участием. Он внимательно всмотрелся в ее фотографию, предварительно рассмотрев школьные документы и результаты тестирования. С виду она была явно приятной девушкой. Быть может, чуть легкомысленна, но все они такие в этом возрасте. Кроме того, в этом году фирме как раз неплохо иметь женщину-стипендиатку. Зачем надо, чтобы их обвиняли в консерватизме и склонности к дискриминации женщин. Общественному мнению лучше сделать уступку, не стоит дразнить гусей. Джуд Райкен еще разок взглянул на фотографию, снял трубку и набрал номер. Он хотел послушать, как она разговаривает, прежде чем принимать окончательное решение. Он ожидал услышать обычное в таких случаях «благодарю вас, сэр, я очень надеюсь, что вы окажете мне помощь», а вместо этого на него посыпались сотни вопросов. Она хотела знать, почему ей придется ехать именно в Чэпл-Хил, какой процент их выпускников работает в судах, сколько чернокожих женщин было принято за последнее время, какие методы преподавания используются на факультете, сколько необходимо сдавать экзаменов и письменных работ, сколько среди профессоров выпускников данного университета, каков процент студентов из Северной Каролины и других южных штатов... Джуд Райкен всего через несколько секунд, к собственному удивлению, обнаружил, что уже ей отвечает. Прошло, наверное, минут десять, прежде чем он осознал, что уговаривает ее. Вместо того чтобы быть просительницей, которой следовало завоевать его расположение, она сама делала выбор.

Джуд решил, что должен непременно встретиться с этой девушкой, и потому, чтобы организовать собеседование, заплатил из своего кармана за авиабилеты для нее. И однажды вечером она позвонила к нему домой как ни в чем не бывало – в голосе не было даже тени смущения.

– Я здесь, – сообщила она весело, после того как назвала себя. – Я у вас в офисе, но, как понимаю, опоздала. Встретимся сегодня, или сейчас слишком поздно? Я могла бы прийти сразу.

Он пригласил ее прийти «сразу». Судя по ее голосу, она была решительной, храброй и не боялась авторитетов. И Джуд Райкен растерялся. Сам того не желая, он оделся тщательнее, чем обычно, и велел Луизе поставить на стол дополнительный прибор.

От внимания Шейлы, все еще размышлявшей о том, бросила бы она Джордана Бреннера или нет, если бы он не бросил ее, не могло ускользнуть то, что отец заметно оживился. Натали Парнелл показалась ей вполне симпатичной, но, поскольку было уже ясно, что она получит стипендию юридического факультета, Шейле стало лень казаться гостеприимной. Она заметила, что отец ест с меньшим, чем обычно, аппетитом и, кроме того, занят тем, чем вообще почти никогда не занимался. Джуд болтал. Он рассказывал о Чэпл-Хил, об университете и о том, какая прекрасная жизнь ожидает здесь Натали.

Он во всем находил понимание у Натали. у него была яхта, а она обожала бывать на воде, у него был прекрасный удар в теннисе, а она играла в теннисной команде. Он любил шахматы, а она вошла в полуфинал турнира мастеров. Он однажды сумел добиться отмены смертной казни в Верховном Суде, а она читала и перечитывала отчет об этом деле, используя его как материал для курсовой работы.