Срази и спаси! - Мур Джон. Страница 12

— А вы уверены, что мы не сбились с дороги? — спросила она. — Ведь вы еще ни разу не сверились с картой.

— Все дороги ведут в Рим, — ответил Венделл тоном эрудита. Он насадил на крючок пескарика и забросил удочку в ручей.

— И что это значит?

— Почем я знаю? Присловье такое. А эта дорога ведет в деревню Колючий Шиповник прямо впритык к тому месту, которое ваша мачеха пометила на карте. Деревня очень большая.

— Но если так и деревня совсем рядом, то, конечно, кто-нибудь уже отыскал Грааль.

— И что? Может, карта врет!

Энн решила переменить тему. «В Риме поступай по-римски», — рассудила она, припомнив другое присловье, и попыталась встроиться в неторопливый ритм жизни принца. Она растянулась возле него на траве под яблоней, подставила лицо ласковым солнечным лучам и погрузилась в сонные мечты. В вышине плыли пушистые облачка, и она сплетала вокруг них фантазии о добродетельных девах, жертвах превратностей судьбы, о доблестных и благородных рыцарях в сверкающих доспехах, об изукрашенных замках и пышных свадебных торжествах со множеством свадебных пирогов, с десятками подружек невесты и с полным оркестром в зале.

— Вы ведь спасли очень много благородных девиц, верно? — спросила она у Шарма, который кинжалом срезал кожуру с яблока.

Он пожал плечами:

— Кто-то же должен этим заниматься.

— Разве вам не нравится спасать?

— Да, конечно. Я хочу сказать, это интереснее, чем зарабатывать хлеб в поте лица.

— Вы такой смелый! Завидев вас, даже драконы должны пугаться.

— А? — сказал Шарм и надкусил яблоко. — Драконы ничего не пугаются.

— Ненавижу драконов, — сказал Венделл.

Принц кивнул:

— Мерзкие злобные твари. И их голыми руками не возьмешь. Сплошь покрыты чешуйчатой броней и практически неуязвимы.

— А уж быстры! — вставил Венделл. — На пересеченной местности обойдут любую лошадь.

— Становятся на задние ноги и мчатся стрелой. Но, конечно, не крупные. Как вытянутся длиннее, ну примерно в пятнадцать футов, так бегают только на всех четырех. Тем не менее, когда на вас лезет пятнадцатифутовый дракон, когти растопырены, из ноздрей бьет пламя и валит дым, так он и на четырех лапах втрое вас выше.

— Но как же вы их сражаете?

— Нападая сразу. Быстрый смелый конь и острое копье. Когда он разверзнет пасть, чтобы вас поджарить, бьете копьем в нёбо и пронзаете мозг.

— Но отсюда следует, что вы нападаете сквозь пламя!

— Ну, будь это просто, так на них все охотились бы.

— Боже великий!

— Прелесть этого метода заключается в том, что стоит ему раскрыть пасть, как он теряет неуязвимость. И тогда никаких проблем. Ну, кроме когтей, конечно. Но по сути, нужны лишь крепкие нервы. И хороший конь и хорошее копье, как я уже упоминал. Ну, и надо его выманить на открытую равнину, где ваш конь сможет помчаться во весь опор. В сущности, ничего сложного.

— А что, если нападет он, а вы не верхом, и у вас нет копья, и вы не на открытой равнине?

— Вот тогда это посложнее.

— Тогда цельтесь в глаз! — сказал Венделл и возбужденно прошелся взад и вперед, сжав кулак и нанося колющие удары невидимым мечом. — Вонзите меч в глазницу. Бац! Прямо сквозь глаз и в мозг. Вш-ш-ш-ш!

— А-а, — сказала Энн, посмеиваясь. — Ты убил дракона!

— Нет, — ответил Венделл. — Хотя я бы запросто, я-то знаю. Но его высочество думает, будто я слишком маленький.

— Я этого не говорил. Я сказал, что ты еще не готов.

— Заходите сбоку, понимаете? Потому что глаза у него расположены по бокам морды, ну, как у лошади. Таким способом можно увернуться от пламени. Но вы должны действовать стремительно, чтобы оставаться в стороне от пасти. — Венделл, пританцовывая, описал дугу возле толстого ствола дуба, коля и пронзая воображаемого врага. — Ага! Вот тебе! Я вгоню мой славный меч Дерзание по самую рукоять. Получай! Так тебя! — Он отступил, торжествующе упер руки в бока и словно увидел, как невидимый враг с оглушительным шумом хлопнулся оземь.

— Да погибнут так все наши враги! — торжественно провозгласил принц.

Глаза Энн искрились смехом.

— Затем, — продолжал Венделл с видом человека, благородно исполняющего тяжкий долг, — я протягиваю руку прекрасной принцессе, которую только что спас. Она берет ее и оказывается на спине моего коня…

— Но у тебя же нет лошади!

— Я прыгаю на спину ее коня, — без запинки продолжал Венделл, — сажаю ее позади себя и скачу с ней в ее королевство. И она мне так благодарна, что она… — Он умолк.

— Ну? — сказал принц.

— Ну? — сказала Энн.

— Она закатывает в мою честь огромный пир. И подают на нем одни десерты. Пирожные и пирожки, и взбитые сливки, и мороженое, и пудинги, и леденцы. Вот!

Шарм и Энн захлопали в ладоши:

— Чудесно, чудесно, благородный сеньор!

— Однако, как кажется, драконы все время крадут прелестных юных дев, — сказал Энн. — Мне придется соблюдать сугубую осторожность.

— В здешних краях юных девиц крадут все кому не лень, — сказал принц. — И тогда вызывают… э… какого-нибудь болвана, чтобы он рисковал жизнью, спасая их. Не могу понять, почему драконы предпочитают питаться девушками помоложе, а не, скажем, козами или коровами. Или зачем им надо тащить их к себе в логово, вместо того чтобы сожрать не сходя с места?

— Ах, но это так романтично! Красавица в самом нежном расцвете юности вырвана из объятий любящих родителей жутким рыкающим чудовищем, которого, без сомнения, притянула к ней аура ее невинности, точно пламя свечи — мотылька. А тогда…

— И еще собаками, — перебил Венделл.

— Собаками?

— Драконы любят питаться собаками, — объяснил Шарм. — Красивые девицы и собаки — их два самых любимых блюда.

— Собаки… — повторила Энн с угасающим интересом.

— У нас был гончак, — сказал Венделл. — Но дракон его слопал.

— Подбросил хвостом прямо в пасть, — добавил Шарм. — Гам-гам — только мы его и видели! Отличный охотничий пес был. Вот еще одно, за чем надо следить, когда нападаешь на дракона, — его хвост. Бьет вас прямо по жо… хм… прямо пониже спины.

— Девушки и собаки, — сказал Энн. — Чудесно! Век за веком слагались романтичные сказания, пелись сотни прекраснейших баллад, вышивались десятки гобеленов и писались десятки панно — все вдохновленные тем обстоятельством, что в тот день поблизости не оказалось собаки!

— Ну, я бы так не сказал. Собаку куда труднее сцапать, чем девицу.

— Вы — подонок, — объявила Энн и гневно ушла заняться своей лошадью.

— Какая муха ее укусила? — сказал принц, но Венделл не знал.

Впрочем, кислое настроение Энн не могло долго противостоять чудесному весеннему дню, и к своей цели вся компания приближалась в самом веселом расположении духа. Цветущее селение Колючий Шиповник они миновали без остановки, так как принц не хотел, чтобы их задержали восхищенные толпы, и примерно через десять миль въехали в густой лес. Однако хотя им пришлось спешиться и вести лошадей на поводу, идти через него оказалось вовсе не трудно, а сквозь листву пробивалось достаточно солнечных лучей, чтобы двигаться в нужном направлении, не сверяясь с компасом. Шарм достал из седельной сумки карту, врученную ему Руби, и все трое наклонились над ней.

— Если ей верить, — сказала Энн, — с минуты на минуту появятся терновые кусты.

— Хм-м-м-м, — протянул Венделл и указал на землю, где грибы образовали безупречно правильный круг. — Лес-то волшебный.

Шарм тем временем рассматривал древесные стволы, потом соскреб ногтем кусочек мха.

— Был волшебный. По-моему, все чары успели улетучиться. Такое иногда происходит. — Он пожал плечами, и они пошли дальше. Через несколько сотен шагов они увидели терновые кусты.

— Ой! — сказала Энн.

Всего лишь ничего не обозначающее и ничему не способствующее междометие, однако оно исчерпывало ситуацию не хуже любой самой глубокомысленной фразы. Увидели они сплошную переплетенную стену терновника высотой футов в тридцать. О толщине этой преграды судить было невозможно, но она тянулась в обе стороны и исчезала из виду по легкой дуге, указывающей, что скорее всего она окружает замок полностью. Подобного терновника Энн еще никогда видеть не доводилось; во всяком случае, его невозможно было отнести ни к какому известному виду или роду. Одни ветки щеголяли длинными поблескивающими шипами, которые легко могли пронзить человеческое сердце, подобно стилету. Колючки на других были гибкими, почти невидимыми булавками, которые застревают в одежде и вонзаются в пальцы, когда их пытаются стряхнуть, причем извлекать такие занозы — одно мучение, так как разглядеть их очень трудно, а ухватить даже пинцетом еще труднее. Середину между этими двумя крайностями занимали шипы от одного до трех дюймов длиной, совсем не обиженные количеством. Росли они на темных и маслянистых с виду ветках, причем поблескивали как-то по-особому зловеще.