В твоих пылких объятиях - Мур Маргарет. Страница 17

– Удивительное дело, – прошептал он с таким видом, будто это его и впрямь интересовало. – Рубашка-то льняная. И кружев на ней нет – даже у ворота или вот внизу, на подоле…

Ричард положил руку ей на колено, повел ладонью вверх по ноге к бедру, и у нее перехватило дыхание.

– У меня нет тяги ко всякой мишуре и украшательству, – едва слышно пролепетала Элисса.

– Утилитарная какая-то философия, – заметил Ричард, но руку с ноги убрал, и она с облегчением вздохнула.

Потом его губы оказались в каком-нибудь дюйме от ее лица. Она почувствовала его горячее дыхание у себя на щеке и вздрогнула.

– Должен сказать, что твоя рубашка мне мешает. С другой стороны, вполне может статься, что заниматься этим делом в рубашке тебе нравится больше – в таком случае, конечно, ее лучше оставить.

Прежде чем до нее дошло, что Ричард хочет увидеть ее нагой, он заключил ее в объятия, с силой прижал к себе и поцеловал – то есть сделал то, чего Уильям Лонгберн никогда в постели не делал.

Он целовал ее крепко и нежно – точно так, как, по ее мнению, мужчина должен целовать женщину, которую страстно любит. В его поцелуе не ощущалось желания утвердить свое главенство – скорее, в нем заключалась покорная просьба попытаться разделить с ним радость от взаимного прикосновения губ.

«Что же, интересно знать, он от меня хочет? – Задалась вопросом Элисса. – Равенства в постели? Свободы и раскованности в любви? Неизвестно еще, какой эта свобода окажется на поверку и во что все это выльется».

Элиссе необходимо было основательно это обдумать, а потому она прервала поцелуй и отвернулась. Если бы она этого не сделала, то сил, чтобы противостоять его ласкам, у нее бы не хватило и ей пришлось бы сдаться на милость этого человека и похоронить мечты о будущей не замутненной никакими страстями жизни в Лестере.

– В чем дело? – спросил Ричард.

Она решила, что объясниться хоть как-то необходимо, и прошептала:

– Когда мой муж любил меня, то никогда не целовал.

– Значит, он тебя любил, а ты его – нет?

Элисса беспомощно пожала плечами.

– Я хотела сказать, когда он занимался со мной любовью…

– А ты-то с ним любовью занималась?

– Как же иначе – ведь у меня от него ребенок – Вы, мадам, опять не правильно меня поняли, – негромко и нежно произнес Ричард. В его голосе проступило сочувствие и понимание. – Я хотел узнать, нравилось ли тебе заниматься с ним любовью?

– Жена должна подчиняться мужу и исполнять его желания.

– Ага! Стало быть, поскольку теперь я твой муж, то имею полное право наброситься на тебя и в самой грубой форме тобой овладеть – как примерно овладевают дешевой шлюхой в борделе – и не услышу при этом от тебя ни единого словечка жалобы?

Он сравнил ее с дешевой шлюхой!

Хотя Элисса не пыталась прежде выразить словами то, что она испытывала, когда Уильям Лонгберн овладевал ею, сравнение Ричарда, как ни странно, лучше всего определяло ее тогдашние ощущения.

– Ты упомянула также, что родила ему ребенка, – произнес Ричард, в голосе которого теперь слышалась ирония. – Считается, что для того, чтобы зачать дитя, женщине требуется иметь нерастраченные запасы любви и страсти. Значит, ты все-таки испытывала к нему какие-то чувства?

Элисса не заметила – или не захотела замечать – Иронии в его голосе, и она сказала то, что думала:

– Это мужчины так считают – во всяком случае, они любят об этом поговорить! Чтобы им было удобнее отметать обвинения в изнасиловании! Если женщина забеременела, значит, она испытывала к мужчине подлинные чувства – вот как они рассуждают. Между тем многие женщины, если как следует их расспросить, скажут вам, что они в момент соития ничего такого не чувствовали. Я – одна из таких женщин и хочу заверить вас, что, занимаясь с мужем любовью, никакого удовольствия не получала и никаких чувств к нему не испытывала!

– Как все это печально, – промурлыкал Ричард, уткнувшись носом ей в плечо.

У него уже сложилось мнение о покойном Уильяме Лонгберне, и он называл его про себя эгоистичным мерзавцем и негодяем.

Хотя разговор с Элиссой получился невеселый, он, во всяком случае, дал в руки Ричарду путеводную нить. Теперь он знал, как вести себя с этой женщиной: нужно было проявлять по отношению к ней максимум терпения, не скупиться на ласки и постоянно себя сдерживать, чтобы ненароком ее не напугать и не допустить какой-нибудь бестактности, вернее, того, что она могла бы принять за грубость или бестактность с его стороны.

Но прежде всего ему необходимо под каким-нибудь благовидным предлогом удалить из спальни короля и его придворных.

– Дай-ка мне свой чулок.

– Но мы же не…

– Позволь, я брошу его в комнату. Пусть забирают и проваливают.

Элисса согласно кивнула, сняла чулок и, скомкав его, протянула Ричарду. Ричард перегнулся через нее, отдернул полог и, имитируя тяжелое дыхание человека, только что завершившего акт любви, прерывающимся голосом объявил:

– Свершилось, ваше величество! Позвольте в этой связи от всей души вас поблагодарить.

С этими словами он швырнул чулок в самую гущу придворных.

Когда он после этого снова возлег рядом с Элиссой, она подумала, что Ричард вовсе не так тяжел, как Уильям Лонгберн, и его прикосновения не вызывают у нее неприятного чувства.

Неожиданно для молодой четы король просунул голову в щель между шторами.

– Черт возьми, Блайт! – взревел он, бросая на молодоженов гневный взгляд такой силы, что Элисса с трудом узнала в этом грозном монархе прежнего короля – весельчака, бабника и выпивоху. – Кого ты пытаешься обдурить?

Ты думаешь, мы оглохли и ничего не слышим? Пока мы играли в карты, вы шептались, как два шпиона, обменивающиеся важными сведениями – где уж тут любовью заниматься! Так что не выбрасывай чулок раньше времени, Ричард, – сначала сделай эту женщину своей женой. В противном случае мы заберем у тебя графский титул и велим бросить вас обоих в Тауэр. И вы будете там сидеть, пока мы не решим, что настала пора вас выпустить. Мы не желаем, чтобы кто-нибудь из вас потребовал аннулирования брака на том основании, что он не был скреплен физической близостью.

Глава 6

Голова его величества исчезла из щели между шторами так же неожиданно, как появилась. Ричард и Элисса некоторое время хранили молчание, потом Блайт, мрачно ухмыльнувшись, сказал:

– Не сработало. А ведь это ты натолкнула меня на мысль, что короля можно надуть! В сущности, это был твой план, который я лишь пытался претворить в жизнь.

– Не правда! – задохнувшись от возмущения, воскликнула Элисса. – Я ничего подобного не замышляла. В конце концов, я всего лишь вдова деревенского сквайра. Это ты у нас сочинитель!

– Видимо, твоя красота так вскружила мне голову, что я не подумал о том, как обставить все таким образом, чтобы нам поверили.

– Неудивительно! Ты думал лишь о том, как наилучшим образом исполнить королевское повеление.

Ричард снова к ней придвинулся.

– Ты права, хотя кое-чего не учитываешь. Неужели ты забыла, что исполнить королевское повеление означает совершить с тобой акт любви? Вот об этом-то я больше всего и думал. – С этими словами Ричард заключил ее в объятия и запечатлел у нее на губах жаркий поцелуй Признаться, он нисколько бы не удивился, если бы она в тот момент оттолкнула его или, того хуже, влепила пощечину. Ничего подобного, однако, не произошло.

Сначала она не отвечала на его поцелуй, но вскоре ее губы приоткрылись ему навстречу.

Ее простофиля муж не имел представления о том, что такое поцелуи, и сам, глупец, лишал себя удовольствия прикасаться губами к ее красиво очерченным, твердым, но одновременно необыкновенно нежным губам.

Довольно скоро Ричард осознал, что Элисса не только не противится тому, что должно было между ними случиться, но неосознанно делает все, чтобы приблизить неизбежное.

Она впилась пальцами в выпуклые мышцы у него на груди и прижалась к нему всем телом. Не могло быть сомнений, что ее желание близости было таким же сильным, как и его собственное.