Ведьмы не сдаются! - Муращенко Станислава Ростиславовна. Страница 51

– Собачка, а ты не сойдешь с дороги? – проговорила я самым нежным и ласковым тоном, на который была способна начинающая вампирша.

Собака подняла на меня на удивление умные глаза и помотала головой.

Отлично… ну просто замечательно. Удивительно умная собака, разлегшаяся посреди дороги и не желающая ее нам уступать, о чем недвусмысленно мне и заявила. Может, просто облететь ее на пегасах? Да ну ее, цапнет еще, заразятся бедные лошадки бешенством… или умом. Это еще хуже. Будут раздавать нам ценные указания о том, как и куда лететь, и высказывать свое мнение о качестве стойла и питания. Брр… ужас. Нет уж, лучше я буду продолжать переговоры с упрямой псиной, чем позже – с еще более упрямыми пегасами.

– А чего-нибудь вкусненького хочешь? – продолжила я подлизываться к животному.

Собака заинтересованно приподняла голову и повела ухом. Подумала и кивнула. Я тоже задумалась. Что такого предложить вкусненького, я не знала. Мясо у нас было, довольно много, но отдавать все я не хотела: наши растущие организмы требовали мяса, – а резать его при собаке хотелось еще меньше, думаю, она все прекрасно поняла бы и потребовала большей доли для себя. После нескольких секунд мучительного раздумья я вспомнила про небольшой кусок колбасы, который завалялся у меня в кармане. Припомнила также, сколько он там лежит, и поняла, что никто больше есть ее не станет. Вряд ли и пес станет, если у него все в порядке с нюхом и он не совсем изголодавшийся, но мало ли… вдруг пронесет (хотя если и пронесет, так это скорее пса после употребления колбаски).

Я залезла рукой в карман и кончиками пальцев вытащила вышеозначенную колбасу, стараясь подавить брезгливость и одновременно показать псине, какую же вкусную и питательную колбаску я ей предлагаю.

Пес скептически и с подозрением обнюхал колбасу, но все-таки принял сомнительного качества подношение.

Собака проглотила колбасу и… позеленела. На ее морде явственно проступили все признаки пищевого отравления. Я состроила виноватую рожу и пожала плечами. Пес одарил меня более чем мрачным взглядом, но на большее его не хватило – он убежал в кустики. Сомневаюсь, что он просто решил побыстрее освободить нам дорогу в благодарность за подкормку.

Сзади раздался гомерический хохот Амели и Бьена (Гринпис бы не одобрил, но я была уверена, что не мне одной почудились переливы зеленого цвета под шерстью). Однако смеялись мы недолго: пегасы внезапно взбрыкнули и, выкинув из седла обоих наездников вместе с сумками, перепрыгнули через меня и унеслись в неизвестном направлении.

– Отлично! – мрачно изрекла Амели, потирая ушибленные места, а таких было немало. – Ну просто замечательно!

– Хорошо хоть еду оставили, – философски пожал плечами Бьен, алчно косясь на мешок.

Мы подумали и решили, что этим стоит воспользоваться… то есть устроили привал. Пегасов потом как-нибудь найдем или в случае чего все левитировать будем. Как говорится, враги приходят и уходят, а кушать хочется всегда. И никакие предполагаемые мытарства бедного песика не могли испортить нам аппетит. Пока песик снова не заявился.

Я закашлялась, слегка дрожащим пальцем указывая за спину Амели и Бьена. Они вытаращились на меня, пока до них не дошло, что, если человек с сумасшедшими глазами тыкает пальцем куда-то позади них, это неспроста. Они обернулись. Несколько секунд длилась пауза, во время которой мы с шавкой недружелюбно рассматривали друг друга.

– Хочешь колбаски? – невинно спросила Амели первое, что пришло ей в голову, и протянула собачке искомый деликатес.

Если раньше она была всех оттенков зеленого, то сейчас могла слиться с безоблачным небом. Но оказалось, что у нее очень крепкий желудок, – она не стала снова убегать в кусты, а всего лишь нахмурилась, опустила голову и… превратилась в человека.

Человек был ненамного привлекательнее собаки – какой-то прыщавый юнец лет пятнадцати, оставлявший впечатление хронической недокормленности. Мне сразу захотелось дать ему еще колбаски, но я решила, что такое предложение будет воспринято неадекватно. Выглядел подросток крайне заморенным, крайне заученным (косо сидящие на носу очки способствовали этому впечатлению, он был похож на студента-первокурсника Института магии, готовящегося к первой в его жизни сессии) и крайне недовольным.

– Зачем же так издеваться над животными! – с ходу набросился он на нас, поправляя очки на носу. Голос у него был соответствующий – высокий фальцет. – Вы хоть раз смотрели зеркало мировидения? Во у них цивилизованная страна, Гринпис на страже интересов, а вы издеваетесь над животными! А если бы это была обыкновенная собака? Да у нее же на всю жизнь осталась бы аллергия на мясопродукты, и она умерла бы от истощения! Вы хоть представляете, какой вред вы нанесли бы окружающей среде? Нет, вы себе представляете? Сколько бы могло расплодиться мышей и кошек, если бы собака умерла, сколько насекомых осталось без питания и проживания, нет, вы себе представляете? Вы же могли просто-напросто ее отравить! Вы это себе представляете?

После такого потока слов я уже мало что себе представляла, поэтому лишь сказала:

– А нечего было в рот всякую гадость тянуть! Ты же сам чувствовал, что у нее запах паршивый!

Ох, зря я это сказала! Подросток выдал еще одну возмущенную тираду, не короче предыдущей:

– Во мне еще сохранились остатки моральных устоев, и я не думал, что современный цивилизованный человек может предложить себе подобному, брату меньшему, беззащитной собаке протухший продукт! Я думал, что это просто такой специфический запах! Нет, нет в этом мире совершенства и нигде больше не найти тех идеалов добра, что были в древние времена! Бедных собак все обижают, вырубают леса, кошек дергают за хвосты, а мышей сажают в мышеловки! Люди совсем забыли об экологии! В мире не осталось гармонии, все разрушается и сдвигается! – Парень помолчал, подозрительно сощурился и посмотрел на меня. – А как ты относишься к экологии и вырубке лесов?

Я бы могла послать этого подростка с его экологией куда подальше, но какое-то вампирье чутье подсказывало, что не стоит этого делать. Вряд ли обычный юнец смог бы превратиться в собаку, да и набрасываться на прохожих с обвинениями, зная об их магических способностях, тоже не стал бы. Поэтому я поспешила заверить его, что я и экология – лучшие друзья, а к вырубке лесов отношусь очень, очень и очень отрицательно. Он удовлетворенно кивнул и, кажется, смилостивился над человеком, раз в жизни совершившим ошибку и накормившим собачку некачественным продуктом.

– Меня зовут Акукарачикчивавик-эр, – величественно представился он, протянув мне руку (правда, предварительно убедившись, что и мои спутники с экологией очень дружат и не убивают животных).

– А меня – Лиера, – на автомате выдала я, поднимая руку, и только после этого поймала изумленный взгляд Амели.

Стоп… не тот ли это «Акурик», как я его мысленно окрестила? Если так, то я очень правильно сделала, начав завоевывать расположение пацана заверениями в любви к бабочкам и таракашкам, потому что нарываться на конфликт с ведуном, к которому мы направлялись за помощью, очень не хотелось. Неужели ли тот самый, кто нам нужен?

– Вы великий ведун? – спросила я осторожно. Мальчишка польщенно вздернул нос и кивнул.

Так… все ясно с ним. Потешить манию величия – И можно не только о вампирьих манускриптах спрашивать, но и о том, сколько раз он в туалет ходит. Ответит, не сомневайтесь. Поэтому я решила избрать новую тактику поведения.

– О великий ведун Аку… Ак… Акукарачикчиваьпк-эр, – по слогам произнесла я невыговариваемое имя, читая его по губам Амели, стоявшей за спиной Акуки. – Не соблаговолишь ли ты помочь нам, смиренно припадающим к сокровищнице твоей силы и мудрости, в разрешении одной проблемы?

«Перегнула палку», – прочитала я по губам Амели на этот раз. Ну, может, чуть-чуть… Все-таки ведун, наверное, не такой идиот, чтобы купиться на такую грубую лесть и не почуять издевательства. Но Амели мальчишку переоценила. Он только еще выше задрал нос и величаво ответил, что да, соблаговолит. Фух… с одной проблемой мы справились. А то я все думала, как убедить великого ведуна нам помочь. Все оказалось очень просто. Даже слишком… Вскоре нам пришлось убедиться, что за все надо платить.