Мое чужое лицо - Муратова Ника. Страница 31

— Что, во снах она к тебе приходит, да, родная?

— Не знаю. Наверное. Кто-то приходит, с тревогой, с мольбой, не знаю.

Альбина тряхнула головой, словно отгоняя тревожные образы.

— Если это Даша, — задумчиво проговорила Антонина, совершенно серьезно воспринявшая слова дочери, — то тогда что-то не в порядке с ней. Может, мне просто сходить в церковь и свечку за неё поставить? Или батюшку попросить почитать?

— А разве ты раньше этого не делала?

— Делала, конечно, уж сколько раз делала, — вздохнула мать.

— Тогда, значит, не помогает это, раз все равно сны эти вижу. Нет, тут что-то другое.

— Не тревожь себя, Катюша, — Антонина с болью посмотрела на сдвинутые брови Кати. — Не думаю я, что жива она. Просто уж, тешу свое старое материнское сердце, но не получаю я от неё никаких весточек. Если бы жива она была, то я бы первая почувствовала, ведь мы с ней очень близки были.

«Если она мертва, то почему же меня с того света мучают?», с отчаянием подумала Альбина, обхватив голову руками. Почему?

— Нет, мама, не могу я так успокоиться. Я попробую еще раз поискать, ты мне должна помочь, еще раз расскажи все детально, даже если мы просто удостоверимся еще раз, что ничего не упустили, и то дело.

Проведя сутки в родительском доме, Альбина поняла, что совершит преступление, если расскажет правду о Катерине и о себе. Она просто убьет их этим. Взяв имя Катерина она меньше всего подумала, что однажды ей придется ранить других людей. Для неё все просто — взял имя, отказался от него, а для этих людей это означало получить надежду и потерять её вновь. Просто так. По прихоти закомплексованной Дормич. Но ведь когда-нибудь придется это сделать. Когда-нибудь. Если придется…

Уезжала Дормич с тяжелым сердцем. Отец шепнул на прощание, чтобы звонила хоть иногда, или писала, так как мать изводится вся от тревоги за неё. Альбина пообещала, зная, что никогда не сможет написать ни строчки этим добродушным людям, так как не способна искренне выражать любовь, которой не существует. Ей никогда не приходилось этого делать, её не научили ни любить ближних, ни хотя бы поддерживать их видимостью оной.

Приняв решение начать поиски Даши, Альбина, однако, абсолютно не знала, с какого конца ей приступать. Тогда, когда Даша исчезла, не осталось никаких зацепок, где ее искать. Дела никакого тогда не завели, не было достаточно оснований, так что начинать ворошить давнишнюю историю было нелегко. Самой Альбине с этим было явно не справиться, в милицию обращаться было не с чем — взрослая девица имела право распоряжаться своей жизнью по своему усмотрению. Могла уехать, могла просто перестать общаться с родными.

Альбина решила обратиться в частную розыскную контору. Нашла по объявлению несколько адресов, и отправилась на разведку. Первые три агентства она вычеркнула из списка после первой же встречи, уж очень «не-внушающие-доверие» сотрудники там ее встретили. Так и казалось, что их интересует только оплата услуг, а вот профессионализмом в их вопросах и не пахло, и Альбина это сразу почувствовала. В четвертой конторе, находившейся в совершенно не престижном месте и выглядевшей довольно убого и обшарпанно, её встретил пожилой мужчина, бодрый и подтянутый, со смеющимися карими глазами и совершенно седыми волосами. Представился он Сергей Павловичем Егоровым, пригласил Альбину присесть напротив него, расчистив стол от смятых бумажек. По виду насквозь прокуренной комнаты нельзя было сказать, что контора процветала. Егоров уловил скептицизм во взгляде посетительницы и сразу же пояснил:

— Да, да, знаю, что вы подумали. Но мы только начали. Ведь вас не обстановка интересует, не так ли?

— Только начали? — растерянно переспросила Дормич, решив про себя, что и тут ловить нечего. Какой у них может быть опыт, если они новички в этом деле.

— Только начали, как частники, вот что я имел в виду. А если вас профи интересуют, то я всю жизнь в уголовном розыске проработал, теперь вот на пенсию ушел, а копаться в огороде на даче скучно. Так вы с чем пришли?

Это уже звучало куда лучше. Альбина как-то сразу расслабилась от его слов и почувствовала, что именно здесь ей и следует начать расследование. Если кто и сможет ей помочь — то только такой человек, как Егоров.

Рассказав все, что она знала, Альбина напряженно вглядывалась в сосредоточенно лицо Егорова, словно ожидая приговор — имеет дело хоть малейшие шансы или нет.

— Дело выглядит безнадегой, честно говоря, — выдохнул Егоров. — Но попробовать можно. Перво-наперво, попробуем найти тех, кто с ней тогда в лагере отдыхал. Подключу знакомых, помогут по старой дружбе, надеюсь. Давайте еще раз по порядку — какие имена вам известны и все-все детали.

— Сделайте все возможное, прошу вас. Если понадобятся дополнительные расходы — только скажите…

— Да расходы расходами, — махнул рукой Егоров, — тут знать надо, с какого конца ниточку тянуть и кого искать. Тут мои старые связи пригодятся.

Из имен знакомых Даши Альбина знала только одно — некий Антон, тот самый, который уговорил Дашу ехать в лагерь. Одному ему ведомыми путями Егоров разыскал и Антона, и многих сотрудников лагеря, однако все шли на контакт очень неохотно, вспоминать старую, тем более такую неприятную историю, не хотелось. Никто не горел желанием фигурировать в деле пропавшей без вести травмированной девушки. Особенно артачился сам Антон.

Альбина уговорила Егорова дать ей возможность поговорить с Антоном, попытаться что-либо выяснить.

— Ну, поговори, раз так уж натерпится в сыщика поиграть. — отмахнулся Сергей Палыч, — я же на службе, в нашем деле, как я понимаю, желание клиента — закон. Но если все испортишь — потом на меня не пеняй, сама будешь виновата. Только я тоже при разговоре побуду, скажешь, что охранник твой или что-нибудь в этом духе. Пока ты будешь ему мозги крутить, я послушаю, что он там щебечет. Авось, услышу что-то полезное.

Антону Альбина пригрозила, что завела дело в милиции по поводу пропажи Даши, соврала, конечно, но тот почему-то купился. То ли от страха, то ли от того, что сам не слишком в таких делах разбирался, а Альбина врала уж очень уверенно.

— Ты что, думаешь, если тогда ничего не нашли, то теперь найдут? — пыхтел он. — Твоя сестра была слегка, ну, того, двинутая, так что от неё всего можно было ожидать.

— И что же ты эту двинутую с собой на работу в лагерь взял? Уж не для того ли, что бы воспользоваться этим, а? — крутила его пуговицу у ворота Дормич. — Ты, Антоша, хорошенько подумай, прежде чем от меня отмахиваться. Ребята в этом деле дотошные работают, если не найдут никаких следов, то первым делом под тебя копать начну. А то вот ведь что получается — увез с собой девушку, а потом — ничего не видел, ничего не знаю. А кто тогда знает? И у тебя, как я узнала, танков за спиной поменьше будет, чем у друзей твоих. Так что они все отмажутся, а ты… Про козла отпущения слышал когда-нибудь?

Антон побледнел.

— Да ты ничего не найдешь. Все концы уже те, кому надо, надежно спрятали. И не тебе вмешиваться в такие дела, слишком ты мелкая сошка.

— Тем хуже для тебя, Антон. В таком случае у милиции больше никого не остается в подозреваемых, кроме тебя. А я сделаю все, чтобы дело на пол пути не закрыли. Сошка не сошка, а своего я добиться сумею.

— Дура ты. Они тебя уберут с дороги и все.

Альбину смотрела на дрожащие от страха руки и покрытое красными пятнами лицо Антона и думала о том, что в этой истории, возможно, все намного хуже, чем просто издевательство голубчиков из кругов золотой молодежи над беззащитной Дашей. Если бы дело было только в этом, то Антон так бы не испугался.

Егоров при разговоре присутствовал молча, ни слова не сказал. Вообще казалось, что ему это мало интересно. Позже, в машине, он своим обыкновенным флегматичным тоном произнес:

— Дело кажется гиблым. Даже если найдем, кто её избил, доказать, что именно это послужило причиной её исчезновения, вряд ли сможем. Слишком все скользко, без зацепок. Но парень ведет себя странно, нервничает, о каких-то концах спрятанных в воду упомянул, угрожал. Думаю, здесь есть в чем покопаться. Только давай договоримся — ты без моего ведома ничего делать не будешь. Поиграла в крутую — и хватит. Если хочешь, что бы я что-то предпринял, будешь слушаться меня беспрекословно. На этот раз я тебе разрешил вмешаться только потому, что сам еще не определился — стоит мне в это ввязываться или нет. Но раз уж решил, что стоит — то теперь я главный. Только на таких условиях. — он пытливо взглянул на вспыхнувшую Альбину, словно удостоверяясь, что выразился достаточно ясно. Она хотела что-то возразить, но потом передумала и молча кивнула.