Прогулки по радуге - Муратова Ника. Страница 7

Это качество осталось в ней и после окончания академии. Большое количество свободного времени и выходы в свет с Валерой обеспечивали Эрике необходимую долю развлечений на том уровне, которого она хотела, и положение подруги довольно известного мужчины. Пожалуй, в этом было ее главное отличие от Валеры — она не любила находиться в тени. Слава и внимание были необходимы ей как воздух. Они прекрасно сочетались. И почему только родители не видели этого?

Через несколько месяцев развития их отношений у отца Эрики обнаружились какие-то проблемы. Он приходил домой хмурый и злой, запирался у себя в комнате и подолгу не выходил оттуда. Эрика однажды подслушала, как он рассказывал матери о том, что ему грозят крупные неприятности.

— Знаешь, я даже не понимаю, откуда ветер дует. То ли кто-то из политических конкурентов копает, то ли по бизнесу кому дорогу перешел. — Голос его звучал неуверенно и даже растерянно, что было совершенно не характерно для отца.

— А как ты узнал, что под тебя копают?

— Так нашлись люди, кто донес вовремя. Говорят, негласно счета мои проверяют, бизнес и все, что вокруг него.

— Но ведь тебе не о чем беспокоиться, не так ли? — Луиза Иннокентьевна встревожилась не на шутку. Раз муж так расстроен, это неспроста.

— Я думаю, что не о чем. У меня все чисто. Но ты же знаешь, при желании можно на пустом месте состряпать дело. Только вот не пойму — зачем? С президентом у меня нормальные отношения, не могу сказать, что ветер оттуда дует, даже не знаю…

— Но ведь пока ничего не нашли, чего ты так волнуешься?

— Раз копают — значит, знают, что искать. Значит, получили санкцию и направление, где искать. А это с потолка не берется. Нет, скорее мне надо Зубова к себе брать, а то некому и доверить все эти дела.

— А почему он до сих пор не перешел к тебе?

— Да он завершает сделку для другой корпорации, и я же знаю, кто за этим стоит. Не хочу обрывать на полделе, зачем мне врагов наживать. И так вот… какая-то зараза на хвост села…

Эрика прислонилась к стенке, чтобы перевести дыхание. А вдруг отца снимут? Или, еще хуже, посадят? Это же кошмар! Такой будет удар для отца, матери, для нее самой. Ведь она привыкла жить в положении принцессы со всеми вытекающими последствиями… Что же будет, если все рухнет в один момент?

Дождавшись, когда отец уйдет, она бросилась к маме с массой вопросов:

— Мам, папу могут посадить, да? Только скажи мне честно: его посадят? А как же мы? Что мы будем делать?

Луиза Иннокентьевна немного странно посмотрела на свою дочь, словно видела в первый раз. Губы ее задрожали, голос срывался то ли от гнева, то ли от слез, душивших ее саму.

— И это все, что тебя волнует? Тебя трогает только то, что ты будешь делать? Работать пойдешь, как все люди. Это во-первых. А во-вторых, кто тебе сказал такую чушь? Твой отец — честный политик и бизнесмен, ему нечего боятся.

— Да? Я все слышала — он сам сказал, что, раз начали копать, теперь не успокоятся! И не надо мне тут лапшу вешать про честность, все мы знаем, что политика — грязное дело!

— Не смей так говорить об отце!

Казалось, что еще секунда, и мать ударит Эрику. Но вместо этого она вдруг как-то поникла, опустила плечи и сползла на кресло. Словно под тяжестью непосильного груза. Эрике стало ее жалко.

— Ну, мама, мамочка, не надо! Все образуется. Мы ведь везучие. У нас всегда все заканчивалось хорошо. И отец — он же умница, он найдет выход. С его связями и его головой…

Луиза Иннокентьевна кивнула и закрыла лицо руками. Потом махнула рукой, делая Эрике знак уйти. Она не любила плакать при посторонних, даже при собственной дочери. Эрика тихо вышла из комнаты. В голове ее зрел план. Если все сейчас ополчатся против отца, то только один человек будет в состоянии ему помочь. Валера. Только его мозги смогут вычислить, где подвох.

Она рассказала ему о надвигающейся беде в тот же вечер. Валера сильно расстроился — Евгения Анатольевича он уважал и искренне сочувствовал, что у того неприятности.

— Я постараюсь выяснить окружными путями, кто там стоит за спинами диггеров (так он называл тех, кто копал под Лазарева). Они ведь по чьей-то указке работает. А вот выясним, кто заварил кашу и зачем — станет ясно, как все это остановить.

— Ты умница! Спасибо тебе.

— Мы с тобой одной крови — ты и я. В одной связке. Как же я брошу тебя в такой ситуации?

На душе у Эрики сразу стало светлее. Если Валера взялся за дело, значит, все будет хорошо. У него не бывало провалов ни в чем, такой уж человек. Ну, пожалуй, ни в чем — громко сказано, улыбнулась она про себя. Кое в чем провалы все-таки случались, но и то — только после сильно загруженного дня. Она старалась деликатно не обращать внимания на эти маленькие неудачи в сексе, случались они редко, он сильно переживал, она делала вид, что все в порядке. В основном же в сексе он был довольно неплохим партнером. Конечно, первого ее мужчину никто не мог пока затмить, но это, скорее, относилось больше к области психологии и подсознания, чем к практичной реальности. О своем первом мужчине она вспоминала не так часто. Но каждый раз после начала новых отношений ей нет-нет да приходили на ум воспоминания той ночи на даче у подруги. Запоздалая потеря девственности. Было это настоящее чувство, прикрытое ее обычном цинизмом, или нечто большее?

Случилось это во время учебы в академии. Как раз незадолго до того вечера она жаловалась Максу на то, что нет в ее жизни настоящей любви, никак не встретит она, мол, свою половинку. На что он довольно резко заметил, что ей пора проверить зрение.

— Что? — Эрика удивленно вскинула брови. — Что ты имеешь в виду? Не поняла.

Подобные замечания были не в стиле Макса.

— Ты просто не видишь очевидных вещей. Или не хочешь замечать. Но это я так, к слову о половинках. — Макс резко встал и направился к выходу.

Эрика оторопело смотрела ему вслед. «Что это с ним? Раньше я таких выходок за ним не замечала», — подумала она.

— Эрика, ты едешь завтра с нами на день рождения Алены? — Ее мысли прервал голос Дины, «подруги дней ее веселых», как она ее называла. — Не забудь предупредить родителей, что до утра, она готовит грандиозную программу!

— А кто идет?

— Да все из нашей группы, она решила пригласить нас к себе на дачу, ожидается, что будет весело!

— О’кей, конечно, пойду, как же вы там без меня, кто зажигать-то будет? — Эрика улыбнулась. Скромность никогда не была отягощающей чертой ее характера.

— Мама, я завтра уезжаю на дачу к Аленке на день рождения, — сообщила Эрика маме за ужином. — С ночевкой, — вызывающе добавила она.

— А почему с ночевкой? — забеспокоилась мама. — Разве нельзя вечером вернуться домой? Давай я за тобой машину пошлю.

— Ой, мама, ну что ты, как в детском саду. Ну как я вернусь вечером обратно, если все только и начнется вечером!

— Что — все?

— Что, что! Все! Дискотека, шашлыки, все, что запланировано. Я же не заявлю всем, что, потому что моя мама слишком беспокойная душа, мне пора обратно и на боковую?

— Ну не утрируй, пожалуйста, Эрика. Ты прекрасно знаешь, что я тебя везде отпускаю и не задаю лишних вопросов. Но на даче, где, я уверена, ваши ребята напьются до чертиков, не совсем безопасно оставаться на ночь.

— Мама, — Эрика старалась не выходить из себя, — ты забыла, сколько мне лет? Ну сколько вы с отцом еще будете трястись за каждый мой шаг?

— Ой, тебя не переспоришь, дочка. Делай как знаешь. Только без глупостей, хорошо?

Эрика беззаботно засмеялась и, чмокнув маму, удалилась в свою комнату. Без глупостей! Это было бы смешно, кабы не было так грустно. Несмотря на образ жизни Эрики, ее взгляды и ее внешность, она все еще не вступила в ряды женщин в полноценном смысле этого слова. Были, конечно, поцелуи и все такое прочее, но настоящего секса у нее еще не было, хотя в это мало кто верил из ее подруг. И причиной этому было не отсутствие желающих и возможностей, а какое-то чувство брезгливости, которое мешало ей подпустить мужчин слишком близко к своему телу. Она понимала, что долго с этим тянуть не стоит, и даже вслух подсмеивалась над теми «все еще девушками» ее возраста, которые никак не могли преодолеть этот смешной барьер, но сама при этом не могла переступить через отвращение к похотливым рукам своих знакомых, которым ничего, кроме ее тела, не было нужно. Каждый раз, когда она морально настраивалась на то, чтобы на этот раз дойти до конца, свидание заканчивалось ссорой с партнером, так как в итоге в решающий момент она все равно начинала отчаянно отбиваться и с омерзением отталкивать потное мужское тело. Самое главное, что после этого она чувствовала себя еще хуже, начиная разувериваться в том, что она вообще когда-нибудь потеряет девственность. Именно поэтому беспокойство мамы казалось ей просто смешным.