100 великих авантюристов - Муромов Игорь Анатольевич. Страница 101

Целых девять лет (1790–1799) Хэшэнь и его сообщники вершили судьбы Цинской империи, причем последние три года уже при новом богдохане Юнъяне. Боясь показать себя непочтительным сыном и обидеть отрекшегося от престола Хунли, Юнъянь вплоть до смерти отца не решался трогать его любимца. Между тем тлетворное влияние последнего проникло и в армию. Во время крестьянской войны «Белого Лотоса» правительственные войска терпели от повстанцев одно поражение за другим. Дольше выносить присутствие авантюриста император не мог.

Смерть Хунли в феврале 1799 года положила конец невероятной карьере Хэшэня. Его арестовали, обвинили в неуважении к императору, в превышении власти и в занятиях, не достойных маньчжура и шэньши, — в ростовщичестве и торговле. Все богатства Хэшэня отошли к казне, причем только на перевозку серебра потребовалось несколько недель. Золото, жемчуг и драгоценные камни доставлялись мешками и ящиками. В молчании стояли жители столицы, наблюдая, как несметные сокровища переходят из одних рук в другие. Опытные чиновники, пораженные уникальностью многих ювелирных изделий, не смогли даже примерно оценить их стоимость.

В том же 1799 году Хэшэнь был казнен. Наиболее оголтелые и бездарные его ставленники потеряли свои посты, но никто из его окружения не был привлечен к суду. В противном случае пришлось бы арестовать и допросить десятки чиновников, чего новый богдохан явно не хотел. Почва для «хэшэньства» осталась, и в XIX веке около «драконового трона» появились новые, хотя и более мелкие хэшэни.

Стефан Занович

(1752–1786)

Стефан Занович родился в Албании. Отец его, Антоний Занович, в 1760 году переселился в Венецию, где нажил большое состояние, торгуя туфлями восточной выделки. Сыновья его, выросшие в Венеции, получили впоследствии хорошее образование в Падуанском университете. В 1770 году Стефан Занович и его брат Примислав отправились путешествовать по Италии и, встретив во время этого путешествия некоего молодого англичанина, обыграли его шулерским образом на 90 000 фунтов стерлингов. Родители проигравшегося юноши не захотели платить Зановичам такой огромный карточный долг. По их жалобе возникло уголовное дело, которое кончилось тем, что братья Зановичи, как игроки-мошенники, были высланы из великого герцогства Тосканского и им запретили появляться там когда-либо. В 1770–1771 годах Зановичи странствовали по Франции, Англии и Италии, охотясь за счастьем за игорными столами. В Венеции, совершив крупное мошенничество, им удалось улизнуть из тюрьмы, а вместо них венецианская прокуратура велела палачу публично на площади Святого Марка повесить их портреты.

Они знали множество языков, много читали, прекрасно танцевали и еще лучше владели шпагами и ятаганами. Мало того, они были дружны с Вольтером и Даламбером и переписывались с ними. Они также поддерживали отношения с великим авантюристом Казановой и даже удостоились чести попасть на страницы его «Записок».

Бежав из Венеции, братья на время расстались Стефан появился в Потсдаме, назвавшись государем албанским, а его брат отправился во Флоренцию.

В Потсдаме Стефан заворожил своим титулом и своим мнимым богатством принца прусского и его супругу, которым он наговорил, что у него триста тысяч червонцев годового дохода и что в его распоряжении находится постоянная тридцатитысячная армия. Впрочем, слава его прежних «подвигов» просочилась в газеты.

Но Стефан не унывал даже тогда, когда прусский король, проведав о его проделках почти при всех европейских дворах, призвал задержать опасного мошенника. Стефан успел скрыться в Голландии. Там он предъявил рекомендательное письмо венецианского посланника в Неаполе, и перед ним открылись и салоны аристократии, и конторы банкиров. Последние особенно привлекали Зановича. Выманив за несколько месяцев у доверчивых банкиров более трехсот тысяч гульденов, он исчез с этими деньгами. Когда банкиры спохватились, Стефан был уже далеко. Пострадавшие предъявили свои претензии к рекомендовавшему его венецианскому посланнику, но тот отвечал, что рекомендательные письма — не кредитивы, и он не собирается платить. За банкиров вступилось голландское правительство оно предъявило иск к венецианскому правительству. Венеция отвечала, что не намерена платить за того, кого публично повесила Голландия, обидевшись, объявила войну Венеции. И только посредничество австрийского императора Иосифа II помирило противников.

Проникнув в Черногорию, Стефан Занович попытался выдавать себя за недавно убитого Степана Малого. Через пару лет он прибыл в Берлин и обратился к Фридриху II с письмом. Восхваляя свои мнимые заслуги в борьбе с турками, Стефан Занович пытался выдать себя за Степана Малого, который в свою очередь выдавал себя за Петра III. «Мои враги и вся Европа считают меня мертвым. В Царьград (так по-старинному он называл Стамбул) в доказательство моей смерти была послана лишь одна отрубленная голова». В этом же письме мнимый Степан Малый цинично похвастался тем, что «некоторое время тому назад» воспользовался «легковерностью одного варварского народа». Так он назвал черногорцев, которые, впрочем, не были столь легковерными, какими Занович стремился их изобразить. Народ хорошо помнил своего правителя — «человека из царства московского», и Лже-Степан потерпел фиаско. Несостоявшийся самозванец направился в Польшу.

Стефан Занович в Речи Посполитой вошел в контакт с рядом магнатов, одновременно занявшись литературно-публицистической деятельностью. Среди принадлежащих ему публикаций М Брейер называл изданную в 1784 году на французском книгу о Степане Малом. Книга эта, хранящаяся в собрании «Россика» ГПБ, называется: «Степан Малый, иначе Этьен Птит или Стефано Пикколо, император России псевдо-Петр III». За два года до смерти — а умер он в 1786 году — Стефан Занович продолжал уверять в своей тождественности со Степаном Малым.

Не возымевшая реальных последствий афера Стефана Зановича в Черногории любопытна как редкий пример тройной мистификации: повторного самозванства по отношению к Степану Малому, косвенного — к Петру III и, наконец, портретного. Дело в том, что в трактате 1784 года помещена гравюра, якобы изображавшая черногорского правителя. Поверху написано: «Степан, сражающийся с турками, 1769 г.», под изображением — изречение, якобы Мухаммеда: «Право, которым в своих замыслах обладает разносторонний и непреклонный ум, имеет власть над грубой чернью. Магомет». В самом низу читаем-"Париж. 1774". Это — уникальный пример иконографического самозванства, ибо под видом Степана Малого на гравюре представлен Стефан Занович!

В 1776 году он странствовал по Германии под именем Беллини, Балбидсона, Чарновича и графа Кастриота-Албанского. В это время неизвестно для каких целей он получал значительные суммы от польских конфедератов, старавшихся склонить Турцию к новой войне с Россией.

Имеются сведения, что по прибытии в Польшу он пользовался и другой фамилией — Варт. По случайному ли совпадению, но туже фамилию по приобретенному ею в Баварии поместью носила англичанка, герцогиня Кингстон, в девичестве Елизавета Чадлей, по первому браку графиня Бристоль. По-видимому, с ней Стефан Занович познакомился раньше, в Риме, где судьба свела его с Радзивиллом, временным спутником несостоявшейся «Елизаветы II», то есть авантюристки Таракановой. Видела там ее и Кингстон-Варт.

При первом знакомстве с герцогиней Кингстон Занович, явившийся к ней в богатом албанском костюме, расшитом золотом и украшенном бриллиантами, выдал себя за потомка князей Албании. Она увлеклась его смелым умом и находчивостью и делала ему драгоценные подарки. По словам самой герцогини, Занович был «лучшим из всех Божьих созданий» и до того пленил ее, что заставил забыть Гамильтона. Она даже намеревалась выйти за него замуж.