Бой бес правил - Мякшин Антон. Страница 57
— Благородная девица долго без мужа — не есть хорошо! — и. приподнявшись, так хлопнул меня по плечу, что я подавился куриной шейкой, которую до этого скрупулезно запихивал себе под забрало. — Благородная девица желает забав! — расшифровал свое высказывание старик. — А граф желает наследников! А?
— Похвальные желания, папаша, — угадал я тестя.
— Граф есть долго ждать! И граф наконец дождаться!
— Круто, — поддакнул я, подумав о том, сколько жаждущих богатства герров сватались к девице Гельде и удирали во все лопатки, лишь одним глазком взглянув на потенциальную супругу.
— Сказать немедленно комплимент милой жене!
— А… М-м… Вот задачка-то!
— Ты прекрасна… — обратился я к Гельде, подыскивая наиболее подходящее сравнение, — как… Бар-лог!
— Кто есть Барлог? — поинтересовался граф.
— Это… ну… эталон всепобеждающей мощи… То есть я хотел сказать — всепобеждающей красоты!
— О-о!
Старик граф вскочил с прытью совсем не стариковской и завопил на всю залу:
— Молодые — есть славные и почетные!
— Есть! — поддержал я.
Это прозвучало как приглашение. Гомон в зале смолк, словно по команде, сменившись дробным клацаньем зубов о кости, верещанием ножей по тарелкам, бульканьем и отрыжкой. Гельда, подвинув к себе деревянное блюдо с запеченным козленком, одним мощным движением разодрала несчастное животное надвое, точно какого-то цыпленка. Папаша-граф погрузил бороду в чашку с густым варевом и смачно захлюпал. Вокруг шамали, хавали, жрали, трескали, рубали — в общем, наворачивали от души. Рубили боевыми кинжалами и даже мечами мясо, лили в глотку вино и пиво из кружек, чаш, бутылок, а то и прямо из кувшинов, размеры которых, между прочим, намного превышали размеры напольных китайских ваз. Взмыленные слуги носились по залу с подносами, натыкались друг на друга, отлягиваясь от здоровенных псов, снующих под столами в поисках костей.
Лишь я один сиротливо глодал облюбованную куриную шейку. Ну не лезло ничего больше под забрало, как я ни старался!
— Милый муж мало кушать! — забеспокоилась Гельда.
— Аппетит что-то… не того… — ответил я, покосившись на ее блюдо, где, как иллюстрация к русской народной сказке, красовались козлиные рожки и ножки.
— Милый муж герр Шульц надо много силы на ночь!
— Ох ты, псы чистилища, а я и забыл совсем. Нам же еще заказано плодиться и размножаться со страшной силой.
— Милый муж совсем не пить вина!
— Пробовал, не получается, — честно признался я. — Не льется через забрало в рот. Только за шиворот.
Гельда глубоко задумалась. Через минуту ее осенило:
— Милый муж снять шлем! Ну вот, приехали…
— Э-э… В смысле — совсем? — заюлил я. — То есть с головы, да?.. Понимаешь, какое дело… Тут такое дело, что…
Ну как ей объяснить, что мои рожки вряд ли понравятся гостям? Средневековье, знаете ли… Темнота! Сразу схватятся за святую воду, ножи, топоры и вилы, не удосужившись дослушать мои разъяснения по поводу того, что я вовсе не бес, просто у меня переизбыток кальция в организме.
— Заело! — объявил я. — Тесновата кольчужка, уши не пролезают. Вот гляди.
Я демонстративно подергал себе за крепления забрала:
— Ни в какую!
— Гельда помогать милый муж! — расплылась в улыбке Гельда. — Герр Шульц взяться руками за кресло!
— Милый муж головы лишится! — загудел я через забрало, когда понял, что она собирается сделать. — Не надо, родная!
— Взяться руками за кресло! — повысила голос супруга.
— Папаша! — воззвал я к состраданию тестя.
Но бородатому графу, видимо, чуждо было чувство мужской солидарности. Он даже не отвлекся от своей чашки, ни на секунду не прервал увлеченного чавканья.
— Милый муж герр Шульц — держаться!
— Пожалей милого мужа! — завопил я, чувствуя, как меня, вместе с креслом, возносит к потолку.
ГЛАВА 6
Чпок! — Шлем слетел с моей головы легко, как пробка из бутылки шампанского. Минуту я сидел, зажмурившись, ожидая, как вот сейчас в зале повиснет тягостная тишина, а потом кто-нибудь из особо догадливых крикнет:
— Герры! Ловить беса! Ничего подобного.
Гости, все до одного, поглощенные яствами, питием и застольными разговорами, никакого внимания на наличие рожек у меня на голове не обратили. Это я выяснил, осторожно разожмурившись.
Да напрасно я беспокоился! Теперь, когда обзор у меня стал пошире щелки забрала, можно было легко разглядеть, что гости-то хор-рошие! Глубоко им плевать на внешний вид жениха, да и на свой собственный заодно. Подумаешь, рожки на голове у меня. Вон у соседнего со мной герра вовсе головы нет. Треснувший пополам арбуз сидит на залитых розовым соком плечах, а сам герр растерянно тычет ложкой в полосатый арбузный бок. А вон у того герра тоже рожки, на каждый из которых надет апельсин, и никто герра в бесовстве не обвиняет! Ах, это шлем такой рогатый… Ну а напротив — здоровенный рыцарь напялил себе на макушку кастрюлю и развлекается тем, что с глупым хохотом лупит по кастрюле шипастой палицей. Сразу надо было выкидывать к чертовой бабушке Наине Карповне надоедливую мою железяку! И поел бы нормально… Какие могут быть опасения относительно рожек, когда вино льется рекой и веселье медленно докипает от стадии «Ты меня есть уважать?» до танцев на столах? Тьфу!
Я схватил с ближайшего блюда цельную куриную тушку. Обрадовавшаяся внезапному пробуждению у милого мужа аппетита, Гельда подложила мне на тарелку рагу из бычьих хвостов, другой рукой притягивая к себе рябчика в сухарях. Папаша-граф, отвалившись наконец от опустошенной миски, плеснул по бокалам вина. И взглянул на меня так строго, что я снова забеспокоился.
— Герр Шульц есть того самого… Он есть подозрительный!
Эх, все-таки миской надо было прикрыться…
— Герр Шульц почему не выпить? Все пить, а герр Шульц трезвый! Подозрительный! Может, герр Шульц не рад новой жене?
Выпить! Фу-ты… Как все легко прокатило. Выпить — это есть хорошо. С бесами в здешних пределах выпивать не принято. Их принято немедленно душить, кромсать, рубить и резать… Подозреваю, что, даже и заметив рожки, папаша предпочел бы не обращать на них внимания. Судя по внешним данным дочки, он рад был спихнуть ее не то что за беса, но за самого Барлога, если бы тому пришло в голову посвататься. Вот, кстати, хорошая получилась бы пара. У демона с Гельдой примерно равные весовые категории.
Облегченно вздохнув, я принял бокал. Успокоительную пилюльку против чапаевского приступа сейчас проглотить или сначала пригубить вина? Неудобно вроде по карманам шариться, когда уже чокнулся с уважаемым тестем.
— Выпить! Э-э, герр Шульц! Жульничать не есть хорошо! До дна!
— У меня язва… — вякнул я.
— До дна!
Всего лишь пригубить не получилось. Гельда, понимавшая родителя с полуслова, не отрываясь от рябчика, подтолкнула меня под локоть, и содержимое бокала легко и свободно ворвалось в мою ротовую полость, прокатилось по пищеводу и весело плюхнулось в желудок.
Поспешно я достал из кармана заветную колбочку, но не успел ее даже откупорить.
— Это что есть? — мгновенно среагировала Гельда. — Колдовское зелье есть?
— Не-эт! Какое там колдовство! Конфетки. Сладости. Из заморских стран. Хочешь попробовать?
Немного успокоиться Гельде не помешает. Вон она, покончив с козленком и рябчиком, разнообразила мясной рацион парой дынь и нацеливается на телячью ляжку. Разве можно столько жрать? Неудивительно, что вымахала такой дылдой.
— Пожалуйста, — вежливо кивнул я, выковыривая из колбочки пилюльку.
— Долго копаться! — гаркнула супруга и, вырвав из моих рук пилюли, проглотила их разом, выплюнув колбочку как вишневую косточку.
— Гельда!
— Вовсе не есть сладости! — поморщилась гориллоподобная моя женушка. — Невкусные есть! Я милому мужу покупать настоящий сладости! А эти — тьфу! Горько!
— Горько! — икнул папаша-граф.
— Гор-рька! — заревел верзила герр с кастрюлей на голове.